Бабочка

— Где живет этот покупатель?
— В Хьюстоне. Я думаю, что ты можешь поручить это кому-нибудь из отделения в Галвестоне. Пусть он встретится с покупателем, осуществит саму продажу, а потом поделит комиссионные с тобой.
— С удовольствием, — сказал Пит, собирая бумаги и складывая их в папку. — Я займусь этим сразу же.
Мэгги посмотрела на часы и была очень удивлена, что уже так много времени.
— Но ты ведь не собираешься ехать сегодня же назад в Лос-Анджелес? — спросил Пит, облокачиваясь на стол и немного наклонясь к ней. — Следующие несколько часов движение будет безумным, одна сплошная пробка.
— Да, я остановлюсь в гостинице и поеду завтра утром.
— Как насчет того, чтобы остановиться у меня?
Их глаза встретились, и за те мгновения, пока смотрели друг на друга, Мэгги успела представить себе сказочный дом Пита Формана на берегу с частным пляжем, спрятанным за деревьями.
— А как твоя жена?
— Корин развелась со мной пять лет назад. Неожиданно она испугалась. С момента смерти Джо, Мэгги все время была занята воспитанием мальчиков и работой на Беверли Хайленд, которой она помогала строить ее финансовую империю. Мэгги держалась в стороне от мужчин. Но Пит был близок, опасно близок, как физически, так и эмоционально. Она посмотрела в его серые глаза и сама удивилась своему неожиданному желанию быть с ним.
— Твои роскошные рыжие волосы, — нежно сказал он. — Я помню, как я пялился на них, когда ты не видела.
— Теперь у меня уже есть седые.
— Ну, ты, должно быть, уже совсем взрослая леди.
— Мне тридцать пять.
— Что с тобой, Мэгги?
Она смотрела на свою чашечку с кофе. Что с ней? У нее не было сомнений в том, что она хочет быть с Питом. Между ними была какая-то взаимная симпатия и тяга. Это было бы так легко и просто — без всяких объяснений, без всяких вопросов. И она уже так давно не была с мужчиной.
— Может быть, это звучит совсем глупо, Пит, — тихо сказала она, — но я буду чувствовать себя, как будто я обманываю Джо.
— Это совсем не глупо. Но разве это действительно было бы так?
— Я не знаю.
— Он бы хотел, чтобы ты оставалась верна ему? Обещай мне, что снова выйдешь замуж, Мэгги, — услышала она голос Джо. — У меня слабое сердце. Я могу умереть в любой момент. Я не хочу, чтобы ты и мальчики жили одни.
— Позволь мне пригласить тебя танцевать, — неожиданно сказал Пит.
— Идем!
Он взял ее руку и более тихим голосом произнес:
— Позволь мне соблазнить тебя. По крайней мере, дай мне шанс.
Мэгги оставила Пита ровно на столько, сколько ей понадобилось, чтобы сделать два звонка: один Беверли, сказать ей, что Пит будет заниматься продажей, а другой — домой, служанке, чтобы она накормила мальчиков ужином и положила спать. Сердце Мэгги бешенно билось. Первый раз за десять лет она будет спать не одна.
Прием по случаю свадьбы состоялся в самом большом ресторане Техаса. Почти восемьсот гостей собрались под огромной крышей, чтобы поздравить преподобного Дэнни Маккея и его невесту.
Все считали, что молодожены были красивой парой. Анжелика была одета в старинное кружевное свадебное платье ее бабушки, а на Дэнни был самый дорогой костюм. Восхищенная толпа полагала, что преподобный Дэнни выглядел стопроцентным техасцем, начиная от белой шляпы и кончая ботинками из страусиной кожи. В свои сорок пять он все еще был стройным и подтянутым, а этот костюм лишь подчеркивал его шикарную фигуру. Женщинам он казался романтическим героем, который не боится плакать, когда на него смотрит вся страна, а мужчины считали его настоящим мужчиной.
Пока оркестр играл любимые национальные мелодии, а пары танцевали техасские народные танцы, пока подавали еду — традиционное техасское барбекю с отбивными, ребрышками, кукурузой и обжигающим соусом и холодные напитки в высоких бокалах, — никто не посмотрел на невесту достаточно внимательно, чтобы заметить в ее глазах страх.
— Ну, сынок, — сказал седовласый джентльмен, хлопая Дэнни по плечу, — я желаю тебе всего самого наилучшего.
 
Дэнни улыбнулся.
— Спасибо, сенатор. Или мне называть вас папой?
— Я знаю, ты позаботишься о моей маленькой девочке. Я безумно горд. Она нашла себе такого замечательного мужа, как ты.
Дэнни тоже был горд собой. В качестве свадебного подарка сенатор преподнес молодоженам десять тысяч акров отборных пастбищ для скота в Техасе.
Когда оркестр на минутку перестал играть, Дэнни пошел к Анжелике, стоящей рядом со своей матерью. Пока он шел к ним, его со всех сторон поздравляли, хлопали по спине, жали руки, говорили, какой это благословенный день, слава Господу, а когда он наконец подошел, Анжелика отпрянула назад.
— Вам нравится, мама? — спросил Дэнни у жены сенатора, на которой было огромное количество бриллиантов.
— Да благослови вас Господь, преподобный, — сказала она, прикладывая к глазам кружевной платочек. — Вы сделали меня самой гордой мамой в Техасе.
Дэнни повернулся к невесте. Оркестр снова заиграл, и танцы возобновились с новой силой. Дэнни пододвинулся поближе к Анжелике, улыбаясь гостям, и тихо сказал:
— Улыбайся, Анжелика.
Невеста была бледнее, чем ее кружевная вуаль. Она думала о предстоящей ночи в лучшем номере лучшей гостиницы Хьюстона.
Дэнни взял ее руку, почувствовал, что она холодная, и больно сжал ее.
— Теперь ты моя жена, — сказал он так тихо, что только она могла слышать. — Ты должна делать то, что я говорю. А пока улыбайся гостям.
Анжелика улыбнулась, хотя ей хотелось плакать.
Сегодня Дэнни был более горд собой, чем когда-либо. Он провернул действительно умную аферу, женившись на единственной дочери богатого сенатора. Это была гениальная мысль. И как он ее осуществил! Добившись, чтобы она забеременела, и заставив ее выйти за него замуж.
— Ты будешь делать так, как я скажу, — предупредил он ее четыре недели назад, — или я пойду к твоему отцу и скажу ему, что ты носишь его незаконного внука.
Анжелика была в абсолютной растерянности, не знала, что делать, к кому обратиться. Преподобный соблазнил ее на политической вечеринке на ранчо ее отца. Она поняла, что ей совсем не нравится Дэнни Маккей. Но после этого он еще два раза вынуждал ее спать с ним — он был гостем в их доме, и она не посмела кричать.
— Кому он поверит? — сказал тогда Дэнни. — Тебе или мне?
Анжелика знала, как страстно ее отец поддерживал Дэнни Маккея и Благую весть, как он помогал Дэнни строить новый собор в окрестностях Хьюстона. Ее слово против слова преподобного? Поэтому она позволила ему делать, что он хочет. К ее ужасу, она забеременела.
— Я пойду к твоему отцу, — пригрозил ей Дэнни, — и скажу ему, что ты исповедовалась мне, твоему духовному отцу, как нагуляла ребенка с каким-то рабочим с фермы. Как он это воспримет?
Анжелика могла себе представить, как он это воспримет. Ее отец, придерживающийся взглядов фундаменталистов-христиан, запросто мог вышвырнуть ее из дома без гроша и опозоренную.
В страхе она согласилась выйти замуж за Дэнни. Но сейчас, наблюдая за собравшимися гостями и думая о предстоящей ночи и о том, что Дэнни будет заставлять ее делать, Анжелика знала, что она совершила ошибку.
Дэнни взглянул на часы, а затем внимательно осмотрел толпу. Боннер опаздывал. Что могло его задержать?
Эта сделка с «Королевскими фермами» была настолько важна для Дэнни, что он отправил своего самого близкого друга в Калифорнию накануне свадьбы навести справки относительно этой сделки, которая казалась просто невероятной.
Дэнни просто не верил своему везению. Биржевой брокер из города Остин организовывал эту сделку. Сеть кафе «Королевские гамбургеры» приносила баснословную прибыль, миллиарды в год. Желающих приобрести право на продажу своей продукции «Королевским гамубергерам» было больше чем достаточно, они ждали годами, и стоило это полмиллиона. А ему предлагали всю сельскохозяйственную ферму, которая являлась единственным поставщиком всех этих кафе. Надо быть дураком, чтобы отказаться. Но его постоянное правило — острожность. В положениях о доходах «Королевских ферм» было сказано: доходы от инвестиций. Какие инвестиции? — спрашивал Дэнни брокера из Остина, на что тот ничего не ответил. Боннеру пришлось отправиться в Лос-Анджелес, чтобы разузнать все о вкладах Королевских ферм.