Бабочка

Рой Мэдисон раздавал автографы, Энн Хастингз следила за показом мод, Мэгги встречала гостей и отвечала на вопросы, Кармен как бы оставалась за сценой, следя за официантами и новыми продавцами, а Боб Мэннинг находился в комнате для переодевания манекенщиков.
Манекенщики, естественно, были изюминкой вечера.
Этого абсолютно никто не ожидал — непрерывного показа моделей и аксессуаров красивыми и сексапильными манекенщиками (Рой Мэдисон лично набирал их для Беверли), которые находились в зале среди приглашенных, как будто сами были гостями вечера, с улыбкой и изяществом демонстрируя одежду, без всяких раздражающих комментариев того, что люди и сами прекрасно видят.
И действительно, не было никакой необходимости рассказывать приглашенным о том, что они видят, — гости на открытии Фанелли были очень хорошо знакомы с Карденом и Лораном, с Курьежесом и Гапином, с Хэрри и Боханом. Эти люди знали, что такое мода и стиль; цель мероприятия — заставить их покупать. И она была достигнута. Под влиянием прекрасной и обильной пищи и шампанского присутствующее избранное общество, одетое в дорогие вечерние наряды, начало тратить деньги. Когда Поль, старый приятель Роя, сыгравший роль того человека, которого Дэнни Маккей воскресил из мертвых, прошел по магазину, демонстрируя черный шерстяной спортивный жакет от Кардена и узкие шотландские брюки, улыбаясь и доверительно подмигивая некоторым женщинам, сразу же было сделано шесть заказов на этот костюм. Когда же через пятнадцать минут он снова появился уже в красном бархатном домашнем жакете поверх серой шелковой пижамы — и это выглядело настолько не к месту в этой изысканной компании, — уже восемь женщин сделали заказы.
И так продолжалось весь вечер. Большие машины подъезжали к магазину, швейцары ставили их на стоянку, а женщины проходили внутрь, многие из них без сопровождения. С притворной скромностью, они принимали бокал шампанского, осматривали роскошный буфет, вспоминали о своих диетах, брали только маленькие порции чего-нибудь и медленно прохаживались по магазину, изучая товары и собравшуюся публику.
Никто не остался разочарованным. Люди пришли в Фанелли из любопытства, а нашли там очень приятную атмосферу и обстановку: оформление магазина было очень строгое, но в то же время элегантное — это определенно мужской магазин, но это был магазин не для мужчин. Элегантность его была чисто женской; да, действительно, темный цвет деревянных панелей, которыми отделаны стены, медные вешалки для одежды, красные кожаные кресла придавали ему мужской характер, но везде много цветов, и приятным сюрпризом оказалась туалетная комната для женщин, оформленная в виде будуара.
Со своего места рядом с отделом аксессуаров, где на стеклянных прилавках были выставлены галстуки и носки, — идея Энн, которая, как оказалось, всем понравилась, — Беверли, встречая своих гостей с изяществом, но в то же время сдержанно, наблюдала за таким удачным и многообещающим рождением ее нового дитя. С того самого момента, когда ей в голову пришла эта мысль на показе мод в Париже, Беверли ни на секунду не сомневалась в успехе. Создать магазин мужской одежды для женщин. Магазин, куда бы женщины приходили купить подарки своим мужьям, друзьям, братьям, отцам. Они будут приходить туда, потому что там всегда предлагают бесплатные угощения и потому что там всегда работают манекенщики, — на открытии было объявлено, что демонстрация мод будет проходить не только по особым случаям, а постоянно, — это отличительная особенность магазина. Таким образом, женщины могли смотреть красивых манекенщиков и представлять, как эта одежда будет выглядеть на их друзьях и мужьях, или они могли представлять, что эти красивые мужчины были их друзь— ями или мужьями.
Беверли с удовольствием наблюдала за своими гостями. Она видела, что они наслаждаются буфетом, шампанским, магазином и собой. Они уйдут отсюда очень хорошими впечатлениями. Они расскажут своим друзьям. Они придут опять и купят у нее одежду. Фанелли будет самым модным магазином мужской одежды на Беверли — Хиллз. Потому что Фанелли — просто фантастика.
 
Вскоре после захода солнца и наступления сумерек гостей пригласили на улицу для торжественной церемонии зажжения фирменного знака Фанелли. И здесь тоже они не разочаровались. Это оказалось не просто обычная вывеска — название вообще не было написано. Всего один простой знак, символ, искусно изготовленный из металла и окрашенный в золотой цвет. Когда его зажгли и он мягко засиял на фоне чистой стены, все присутствующие ахнули от восхищения.
Это была бабочка.
Он влюблялся, черт побери!
Он не должен, не должен был влюбляться в посетителей, это против правил. «Не позволяй себе привязываться к членам клуба, — сказала ему директор, когда его брали на работу в «Бабочку». — Не забывай, что многие из них замужем. Они не хотят каких-то серьезных или постоянных отношений. Некоторые из них могут захотеть рассказать тебе о своих проблемах. Обязательно выслушай, но ни в коем случае не давай советов и не принимай близко к сердцу. Давай им любовь, за это они платят. Если тебе это поможет, думай о деньгах, которые ты зарабатываешь. Думай о том, как получить хорошие чаевые. В общем, держи свои эмоции под контролем».
Ну и что? Он думал о деньгах и о чаевых, и о периодических дорогих подарках, но это не помогало. Он определенно влюблялся в одну из членов клуба и ничего не мог с собой поделать.
Был серый мартовский день, и когда он приехал на пляж, там совершенно никого не было — пустынные песчаные дюны и мрачно бьющиеся о берег волны. Закрыв машину и застегнув до подбородка молнию на ветровке, он отправился навстречу ветру.
Кто она такая? Как ее зовут? Где ока живет? Он знал о ней так мало, как он мог любить ее? Действительно ли он любил ее, спрашивал он себя сейчас, идя навстречу соленому ветру, дующему с океана, или это только иллюзия? Любил ли он ее или мысль о ней? Кто пробрался к нему в сердце — женщина или просто фантом, дух, кто-то нереальный, несуществующий, живущий только в его воображении?
Она настолько не выходила у него из головы в последние дни, что он боялся — это становится каким-то наваждением. Он с нетерпением ждал ее визитов в «Бабочку», с замиранием сердца ждал звонка от директора со знакомыми инструкциями. Он уже не любил время, проведенное с другими женщинами, время, проведенное не с ней, которое должно принадлежать только ей.
Но его наняли не для этого. Не для того, чтобы любить только одну женщину. Он должен был любить их всех.
Какие-то ребята на дороге пытались сломать себе шеи, положив на бочку доску под наклоном и заезжая на нее на роликовых досках. Он остановился и несколько минут наблюдал за ними.
Интересно, а что она чувствовала по отношению к нему? Он думал, что знает женщин, понимает их. Действительно ли он видел любовь в ее глазах, когда она была в его объятиях? Действительно ли он чувствовал неподдельную нежность и преданность с ее стороны в минуты близости? Или она просто занималась любовью со своим каким-то призраком, а не с человеком из плоти и крови?
Иллюзия. Это все, чем была «Бабочка». Ничем, кроме иллюзии.
Но его любовь к ней была настоящей. Он знал это, он чувствовал это так же реально, как чувствовал пронизывающий мартовский ветер, бьющий ему в лицо. Когда его телефон зазвонил, и это оказалась директор, приглашающая его прийти в «Бабочку» и дававшая инструкции, которых он так ждал, — приготовиться к той сказке, — его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он не ощущал ничего подобного уже очень долго. С того болезненного эпизода, когда он решил, что любовь больше не предначертана ему звездами. И вот он войдет в ту знакомую комнату и увидит ее, и будет поглощен радостью, страстью и диким желанием не отпускать ее от себя никогда.
Временами она казалась такой беззащитной, а временами такой сильной и неприступной. Он не знал, чем она занимается в жизни, но подозревал, что она сделала себе карьеру в какой-нибудь профессии, в которой женщина может самоутверждаться. Она ничем себя не выдавала, так что можно было только догадываться.