Дорогое удовольствие (СИ)

– Понятно, – киваю я, невольно напрягаясь от ощущения тепла его кожи, которое горячит даже через покоящиеся на плечах волосы. – А чем занимаются твои родители?
И вот между нами снова завязывается такой же непринужденный диалог, как и в последние месяцы разговоров по телефону. Я задаю вопрос – Антон отвечает, я шучу – он улыбается. Вживую столь теплое общение чувствуется немного иначе: как-то острее, что ли. Одно дело – просто слышать голос, и совсем другое – видеть перед собой реального человека, наблюдать за его мимикой и быть частью его энергетически заряженного пространства.
А еще удивительно, что Пеплов не предпринимает ни единой попытки до меня дотронуться. Общается совершенно ровно, без какого-либо эротического подтекста. И поэтому происходящее кажется мне еще более личным и интимным. Поймите правильно, секс – это все-таки немного другое. В постели все происходит на уровне первобытных инстинктов, практически без подключения сознания. А вот разговор по душам – это, как ни крути, следующий уровень близости. Без гормональных допингов и животных проявлений.
– Ух ты! Я тоже в будущем хочу свой дом, – вставляю я, услышав о том, что родители Антона живут в элитном загородном поселке. – Мне кажется, детей лучше растить на воздухе, на природе.
– Не знаю. Мое детство прошло в тесной хрущевке, но я все равно был счастлив, – парень легонько пожимает плечами, отодвигая от себя пустую тарелку из-под салата. – Но вообще ты права: для большой семьи дом действительно подходит лучше, чем квартира.
– А ты хочешь большую семью? – окончательно осмелев, интересуюсь я.
– Да, – после небольшой паузы спокойно отвечает Антон. – Концепция семейной идиллии мне очень даже импонирует.
О-бал-деть. Кто бы мог подумать, что серьезного и помешанного на бизнесе Пеплова привлекает идея большой семьи? Я-то всегда считала его амбициозным дельцом, ценящим исключительно комфорт и свободу. Неужели я так плохо его знаю?
– Вау, – только и могу выдохнуть я, вновь присасываясь к своему мохито. – А мне казалось, ты не очень любишь детей.
– С чего такие выводы? – удивляется Антон. – Не припомню, чтобы я раньше высказывался на этот счет.
– Ну… Просто ты такой… Такой… – не зная, как лучше сформулировать свою мысль, мямлю я.
– Какой? – парень уже откровенно надо мной забавляется. – Ну? Говори, Камила.
– Сухарь, – наконец выпаливаю я. – А дети, они шумные и эмоциональные…
– Шумные и эмоциональные, – задумчиво повторяет Антон. – Прямо как ты, не находишь?
Его черные глаза, остановившись на моем лице, лукаво поблескивают, а я замираю в приступе навалившегося смятения. Уж слишком происходящее напоминает флирт.
Вот черт! Сейчас мне с ним так легко и в то же время невероятно сложно. Ну не привыкла я такому Пеплову – шутящему, заигрывающему, говорящему о детях…
– Антон, привет! – эффектная блондинка, притормозив у нашего стола, наклоняется и впечатывает в щеку моего спутника звонкий чмок. – Рада тебя видеть! Как дела?
Меня девушка, разумеется, игнорирует. Напрочь не замечает. Общается так, будто Пеплов совершенно один. Я не удивлюсь, если через секунду она как ни в чем не бывало усядется на наш диван, нагло потеснив меня плечом.
– Нормально, – отзывается парень, довольно равнодушно мазнув по блондинке взглядом.
Никаких «а ты?» или «я тоже рад тебя видеть». Просто «нормально» и все. Сказал, как топором отрубил. Вот теперь я наконец узнаю старого доброго Пеплова, который плевать хотел на манеры и приличия.
Но девицу его холодность, очевидно, ничуть не смущает, потому что практически сразу она заводит разговор о своей предстоящей поездке в Доминикану и интересуется мнением Антона по поводу того, какие места ей лучше посетить. Меня она по-прежнему не удостаивает ни единым взглядом, отчего я невольно начинаю ощущать себя пустым местом.
– Слушай, я сейчас ужинаю, а ты меня отвлекаешь, – нетерпеливо дернув плечом, Пеплов прерывает ее нескончаемый словесный поток. – Давай в другой раз обсудим.
Злость на блондинку, которая уже успела зародиться в моей душе, как рукой снимает. Не знаю, каково сейчас ей, но даже мне от этой хлесткой фразы стало не по себе. В этом весь Антон: говорит ровно то, что думает. Никаких ужимок, церемоний и страха обидеть собеседника. Прямолинейный до предела.
 
– Поняла. Увидимся.
Надо отдать девушке должное – хорошую мину она держит до конца, хотя я больше, чем уверена, что резкость Пеплова ее задела. Просто не могла не задеть. Я бы на ее месте под землю провалилась.
Блондинка удаляется, а Антон невозмутимо возвращается к трапезе. Так, будто это не он секундой ранее ранил свою знакомую бестактностью. Нет, я, конечно, ее не жалею, она и сама вела себя не очень-то учтиво, игнорируя меня, но все же…
– Это было невежливо, – немного помолчав, подмечаю я.
– Думаешь? – Пеплов вскидывает на меня взгляд. – А мне кажется, невежливо вмешиваться в чужой ужин и навязывать истории о своем отпуске, когда тебя об этом не спрашивали. Пары формальных фраз в качестве приветствия было бы вполне достаточно.
– Скажи, а ты всегда был таким? Всегда мог с легкостью говорить «нет» и прямо озвучивать то, что тебе не нравится? –  спрашиваю я, внутренне соглашаясь с его позицией.
– Интересный вопрос, – Пеплов делает глоток воды. – Наверное, это качество у меня больше приобретенное, чем врожденное. Персональные границы нужно выстраивать. Сами по себе они не вырастают.
Ужин подходит к концу, и мы с Антоном, одевшись, выходим на улицу. Обратная дорога занимает чуть меньше времени из-за рассосавшихся пробок, и, когда автомобиль парня плавно притормаживает у моего подъезда, я принимаюсь нервно перебирать пальцами ремешок лежащей у меня на коленях сумочки.
Сейчас настанет момент прощания, а я понятия не имею, как себя вести. Бросить непринужденное «пока» и, не мешкая, покинуть машину? Это будет круто и идеально впишется в концепцию моего первоначального плана действий. Или все же задержаться и дождаться шагов от Пеплова? Вдруг он захочет завершить этот вечер поцелуем в щеку или легкими объятьями?
Признаться честно, душа горячо голосует за второй вариант, в то время как разум настаивает на правильности первого. Я ведь хотела проявить немного недоступности, раззадорить парня… В конце концов, между нами по-прежнему нет никакой определенности. Вполне вероятно, что мы отужинали просто как старые знакомые, без всяких надежд на продолжение. Он хоть и был очень мил, но гарантий никаких не давал.
– Спасибо за вечер, – говорю я, сверля взглядом ярко светящуюся приборную панель. – Было здорово.
– Согласен, – кивает Антон, и я прямо кожей чувствую, как пристально он меня разглядывает. – В гости напрашиваться не буду. Надумаешь – сама позовешь.
Явно не ожидая от него таких слов, я пораженно поворачиваю голову, и в эту самую секунду Пеплов властным движением обхватывает мой подбородок, вынуждая смотреть прямо на него.
Несколько мгновений, пока я пытаюсь сообразить, что, черт возьми, происходит, сознание утопает в вихре вскользь подмеченных деталей: учащенное дыхание парня, обжигающие прикосновения его пальцев на моем лице и голодный взгляд потемневших до черноты глаз, в которых не видно ни зрачков, ни дна… Одно только неприкрытое желание.
Мой взор соскальзывает чуть ниже и упирается в слегка приоткрытые губы Пеплова. Очень красивые и жутко манящие губы. У самого моего рта. И я вдруг ясно осознаю, что хочу испробовать их вкус. Снова. Убедиться, что за прошедшие полгода он не изменился.
Словно прочитав мои мысли, Антон подается вперед и целует меня. Так необыкновенно страстно и в то же время упоительно нежно, что веки, не выдержав блаженной истомы, сами собой захлопываются. Язык Пеплова ласкает меня изнутри, и я полностью переношусь в мир чувственных ощущений. Вскипаю, плавлюсь, горю.
Ладонь парня, распахнув мое пальто, ложится на колено поверх тонких колготок, а затем требовательно скользит вверх по ноге. От его касаний, таких знакомых и будоражащих, меня начинает лихорадить, а нутро содрогается в мучительно-сладких микроспазмах.