В пламени ветра (СИ)
Я недоумевающе смотрела н неё.
— И это все?
Она прищурилась, и каждый мускул её тела говорил о крайнем напряжении.
— Я не пойду против её последней воли. Хотя с удовольствием вынула бы твоё сердце из груди и зашвырнула бы на самую высокую гору. Но не сделаю этого. Из уважения к ней.
Чего-то подобного я от неё и ожидала. Я протянула ей дымчатый бриллиант.
— Последний подарок от твоей королевы.
Она нахмурилась и взяла у меня драгоценность. Она знала, что это, но её лицо ничего не выражало.
Сзади подошёл отец и опустил ладони мне на плечи.
— Пойдём домой, Лакспер. Край ждёт.
Самара протянула мне повязку и наши пальцы на долю секунды соприкоснулись. Наши взгляды встретились, и я увидела в ее взгляде свои эмоции. Гнев, страх, облегчение. Мы с ней так сильно походили друг на друга.
— Удачи, Самара. Она тебе понадобится.
Я взглянула на Кактуса, отмечая, как сильно он пострадал от меня, и телесно, и духовно. В синяках и ссадинах, с кровью, идущей из губы, он все ещё стоял рядом, ждал меня.
— Сначала я перенесу своего Кактуса, потом вернусь за тобой, Базилевс.
У Кактуса потеплел взгляд, на губах появилась улыбка. Я назвала его своим.
— Нет.
Отец отолкнул меня, и земля под ногами размягчилась и сковала ступни.
— Я люблю его и не оставлю здесь! — рявкнула я.
— Он полукровка, и ему не место в Крае! — взревел отец, и я вздрогнула как от удара.
— Ларк, я полечу с Шейзером. Подожди меня, — сказал Кактус. Он смотрел на меня с улыбкой во взгляде. — Со мной все будет в порядке. Иди.
Я немного помедлила с повязкой. Я чувствовала, что предаю Кактуса… Снова. Пета, в обличье кошки, поставила лапы на моё склоненное колено.
— С ним все будет в порядке. Ублюдок привезёт его, и глазом не успеешь моргнуть.
Я взглянула на повязку.
— Она не сможет переместить нас домой.
Отец прикоснулся к повязке и забрал её у меня.
— Она подстроится ко мне. В этом их секрет. Они всегда возвращают правителя домой.
Он провернул повязку против часовой стрелки, и мир вокруг нас сразу исчез.
И меня затянуло в воспоминания отца.
Глава 25
— Ох, Улани. Любовь моя, сердце моё. Помоги мне, — прошептал он. — Я больше не вижу правды, а мои мысли… они больше не мои. Страшно даже подумать, что будет с Ларк, если я не напишу все сейчас, — Базилевс положил руки на грубо сделанный письменный стол и опустил голову на чистый лист.
С появившейся в дверном проёме Ферн комнату наполнил запах эвкалипта. Она ласково баюкала свой круглый живот.
— Бейзил, почему ты ещё не спишь?
— Ферн, я работаю, — мягко ответил он, — иди в постель, я уже скоро.
Она улыбнулась и погладила Базилевса по плечу, забрав некоторые его страхи. Дух Улани оказался прав, Ферн — правильный выбор.
— Не задерживайся, болезнь только отступила. Не хочу, чтобы она вернулась снова.
Он кивнул и поцеловал её руку, пока та ещё лежала на его плече.
— Конечно. Ты права.
Так же улыбаясь, она развернулась и ушла туда же, откуда пришла. Он подождал, пока не услышал скрип кровати, когда Ферн легла.
Взяв перо в правую руку, он окунул его в чернильницу и провел первый штрих.
«Дорогая Лакспер!
Та болезнь, что ты видишь во мне, касается не тела, а разума. Словно когда-то давно Кассава оставила внутри меня бомбу, и теперь, когда больше не может мной управлять, привела её в действие.
Не знаю, когда мой разум сможет восстановиться. Молю, чтобы это поскорее произошло, но боюсь, что это напрасно. Боюсь, повреждения необратимы».
Он остановился, снова окунул перо. Тишину комнаты нарушал лишь скрип пера по бумаге.
«Я любил твою мать больше, чем кого-либо еще. Ты должна знать это. Я знал, что она была дитя Духа. И понимал, что она родит мне детей-полукровок. Но меня это не волновало. Вы были желанными оба, ты и твой брат. Я любил в вас всё. Красивые, славные малыши, которые были моими, чего Кассава никогда не позволяла мне с другими моими детьми. Я говорю тебе это, потому что помню, что совершил. Слова, которые я говорил. Я вижу, как они терзают тебя. Как они сломали тебя, и это ранит сильнее, чем могу описать.
Эти слова не были моими, дочка. Никогда не считал тебя ниже других членов семьи. На тебя я возлагал мои надежды. Кассава верила, что моим наследником станет Брэмли, что ему перейдет трон.
Но она не знает правды.
Ты была единственной, Лакспер. В твоем сердце всегда горел огонь, а дух был силен. С момента, когда сделала свой первый вдох, ты была воительницей, которой Судьба уготовила изменить наш мир.
Я объявляю тебя своей преемницей, Лакспер. Паду ли я или лишусь рассудка, ты будешь той, кто поведет нашу семью. Больше никто не справится с этим. Богиня-Мать ясно дала понять, что ты выбор Края.
Я люблю тебя, дочка. Что бы ни случилось, знай, что моя любовь к тебе настоящая. Я всегда любил тебя. И на тебя возлагал свои надежды».
Он снова остановился, макнул перо, но в этот раз замер, удерживая кончик пера над бумагой. Чёрная капля скатилась, оставляя пятно внизу страницы, и оно приняло форму, которую он знал слишком хорошо.
Крылья чёрной птицы широко раскинулись по странице, и он покачал головой.
— Нет. Я должен закончить. Уйди из моей головы, Черный Дрозд!
Я покачнулась, хотя стояла на одном колене в комнате Путешествий в Крае. Воспоминание поставило бы меня на колени в любом случае. Когти впились в ногу. Я повернулась к фамильяру.
— Пета, ты видела?..
— Нет. Я чувствовала другие вещи.
— О чем вы говорите? — требоватеотно спросил отец.
Двери раскрылись настежь, и внутрь просочились охрана.
Всё смешалось. Перемещение, разрушение Гнезда, смерть Арии, воспоминания отца, темница. Я упала на колени.
— Отец, Ветч пытался убить Беллу и меня. Охрана подтвердит, — сказала я.
Стражники кивали один за одним.
— Зачем твоему брату убивать тебя? — в глазах отца читалось недоумение.
— Потому что он считал себя названным преемником. Потому что Кассава натравила его на нас, — я медленно поднялась на ноги, хотя ощущала себя как желе. — Мне нужно отдохнуть. А тебе нужно назвать преемника.
Я вышла из комнаты Путешествий, Пета держалась рядом.
Один из стражей, Арбутус, догнал меня.
— Я отведу тебя в твою комнату, Принцесса.
Я фыркнула.
— Где Рейван?
— Исчез, его нет уже неделю.
— А Чёрный Дрозд?
Арбутус пожал плечами.
— Не знаю, кто это, но здесь не было никого с таким именем.
Я остановилась.
— Мне нужно передать послание Белле и Эшу. Скажи им, что королева мертва. И передай Белле вот это, — я достала маленький кожаный мешочек и повернулась спиной к Арбутусу. Я достала из-за пазухи изумруд и положила его в мешочек. Это лучшее, что я могу сейчас сделать.
Я передала мешочек Арбутусу.
Он кивнул и поспешил обратно.
— Я передам ей лично.
Наверное, нужно было радоваться, но дело ведь в том, что с Чёрным Дроздом далеко не покончено. Скорее всего он зализывает раны и готовит мне новые ловушки. К тому же воспоминания отца. У меня сердце разрывалось на части, как только думала об осознании им потери собственного разума из-за сделанного Кассавой.
Мы дошли до комнаты, и я скользнула внутрь, закрыв за собой дверь.
Я потеряла отца в тот миг, когда увидела его воспоминания. Жёсткий язык прошёлся по моей щеке, стирая слезу. Я легла на кровать, и свернулась так, чтобы уткнуться лицом в Пету.
— Ларк, что ты видела?
Аккуратно подбирая слова, я сказала:
— Письмо, уверена, это то письмо, что он послал мне в Шахту. То, что забрал Чёрный Дрозд. Думаю, оно уже уничтожено.
— Конечно, — Пета потянулась и зевнула, — он же не дурак.
Я закрыла глаза, чувствуя, что упускаю что-то важное. Словно понимаю все, кроме того что нужно.
Пета права, Чёрный Дрозд не дурак. Я вспомнила последние слова отца. Даже сейчас, когда нет Кассавы и Черного Дрозда, он не может понять, насколько все испорчено в нашей семье.