По прозвищу «Сокол». Том 2
Они и правда готовили здесь базу. У Жаклин не только «Острый глаз», но ещё и сметливый ум!
– Двух других беру на себя, но прикрывай мне спину. Увидишь, что не справляюсь…
Она снова понимающе кивнула.
Начали.
Затаив дыхание, врубил приглушённый ночной режим, инфовизор окупал себя с потрохами. Ночной мрак обратился тусклым серым днём, словно в белые ночи Питера попал.
Прижался спиной к борту пикапа, тот хранил на корпусе тепло дневного солнца. Настырно лез в ноздри дух солярки и жжёной резины шин.
Сквозь забрызганное дорожной пылью стекло хорошо просматривалось окно. Боевое зрение подсветило его красными очертаниями. А Жаклин проворна, забралась на третий этаж всего-то за полминуты. Захваченный врасплох снайпер вскинул руки, лезвие полоснуло по горлу. Дожидаться сигнала от француженки не стал, надеюсь, не сильно обидится?
Снял «Людвига» с предохранителя, вынырнул из-за своего укрытия. Двоица повстанцев тупо уставилась на меня. Всё же у ребят с блокпоста с реакцией было получше. Один из них глянул в сторону снайпера, словно вопрошая, где прикрытие?
Людвиг тихо прошелестел затвором трижды. Словно в вестерне они безмолвно рухнули в пыль. Стрелял в грудь, в лёгкие, в горло, вместо крика из их глоток вырвался только сдавленный, едва слышный хрип. Можно было бы и в голову, но ребята не забыли надеть каски, а вот самоуверенность вперемешку с жарой заставила их снять бронежилеты.
Работавший с установкой палаток нахмурился, ночь тиха, любой шум, как грохот. Жаклин срезала его очередью до того, как тот успел встать, лишь взметнулись фонтанчики пыли от пробивших его навылет пуль. Четверо мертвы, остались ещё двое.
– Юша, сохранись-ка, а?
– Исполнено!
На душе сразу же стало легче. То ли оттого, что не придёться в случае чего начинать сначала, то ли от осознания закрепления проделанных успехов.
Я вновь пригнулся, притворяться ветошью в снаряге было тяжко и неудобно. Уверен, прежде чем действовать, француженка стянула с себя разгрузку чтобы быть максимально бесшумной.
Проскользнул в уже расставленные палатки. Наспех брошенные в кучу вещмешки, несколько походных самонадувных спальников, раскладной битый жизнью стул. Трофеем из счастливого прошлого служил найденный в развалинах чайник с отбитым носиком, но им на первое время сойдёт. Невесть откуда наваленная куча хлама, некто заботливо прикрыл её мешковатой тряпицей.
Под ногами брошенный люминесцентный цилиндр, кто-то в спешке швырнул его наземь.
Свою ошибку понял, здесь неоткуда взяться чему-то, что можно было прятать за кучей тряпья!
Вскинул «Людвига», собираясь её изрешетить… Поздно! Мешковина взметнулась покрывалом, скрывая обзор. Я сдавил спусковой крюк, стреляя навскидку, но до нелепого огромной силы хватка вцепилась мне в горло.
Резкий удар по руке, почуял, как пальцы обожгло болью. Кровь горячим лилась по перчатке, безбожно мочила рукав. Бородатая потная морда повстанца уставилась на меня полным ненависти взглядом.
Он был похож на дикого лесного зверя, ничего человеческого. Где-то внутри, сметая все заслоны на пути, пробуждался глубоко загнанный первобытный ужас.
Выучка работала на опережение. Потянулся к клинку в плечевых ножнах, неповреждённая рука схватила воздух. Увидел собственный нож в его лапище, тот казался нелепой зубочистой в крепкой хватке.
Осознание конца пришло мгновенно. Он трижды ударил меня стальным набалдашником рукояти. Сквозь поселившийся в голове шум слышал, как хрустит мой проламываемый череп. Больно. Почему ещё не потерял сознания? Да где же, чёрт её дери, смерть? Клинок, холодом коснувшийся горла сказал, что не за горами…
* * *Данная игровая сессия настроена на полное погружение. А это значит, вы не только получаете негативные штрафы от воздействующих на вас эффектов, но и полностью ощущаете все связанные с ними дискомфортные ощущения.
Приятной игры!
* * *Палатка, вещмешки, тряпьё. Спустил курок туда, где по памяти была куча. Снова провал! В этот раз мешковина лежала свёрнутым тюком, а вот здоровяка и след простыл. Закусил губу, ну да, они же предупреждали, что дримейджы при каждой перезагрузке могут действовать малость иначе. Как-то успел привыкнуть к обратному…
Внутри похолодело, шерсть встала дыбом на загривке. Ничего умнее, как пригнуться не придумал, это-то меня и спасло. Здоровяк напал сзади, пытался срубить с ног сложенными в замок руками.
Он оказался непомерно шустр для своих габаритов. Сука! Врубил боевой раж. Они что же, тоже так умеют? Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Великан размашистым ударом ноги выбил пистолет, но в этот раз нож оказался при мне. Боднул его головой, едва он замешкался, рубящим ударом саданул по груди. Лезвие высекло красную глубокую полосу, он даже не обратил внимания. Как будто боль для него всё одно что щекотка.
На его стороне была сила, уверен, очков двенадцать-тринадцать. Мир для него схлопнулся в единую точку на мне, сошёлся клином. Словно разъярённый бык он двинул на меня, попытался схватить. Я прекрасно помнил, чем в прошлый раз для меня окончились его объятия. Спасибо, обойдусь.
Он был огромен, проворен и силён, мне оставалось разве что быть умнее. Я выждал момент, когда он в медвежьем движении расставит руки, чтобы раздавить в дикой хватке, и саданул ножом снизу вверх. Лезвие легко нырнуло под подбородок, умер силач безболезненно.
Мгновенно обмяк, сделал шаг назад, я даже выпустил рукоять ножа. Словно пыльный мешок грохнулся наземь.
Я утёр пот с головы, а мне-то казалось, что до этого взмок. Ан нет, раньше можно было выжимать рубаху, а сейчас меня самого. Трижды пожалел, что решил оставить «Чаквартанну» в нашем маленьком убежище. Может, с ней бы я и расшумелся, но эту скотину завалил без лишних трудностей.
Вспомнил, что в лагере должен был быть и шестой повстанец, как и этот здоровяк, он ушёл от нашего внимания. Я нагнулся, взял «Людвиг», обтёр нож о покойника, услышал хруст песка за спиной.
Не выстрелил разве что чудом. Жаклин вздрогнула, когда из резкого переката я направил в её сторону ствол. Вскидывать руки в испуганном жесте не стала, ответила тем же: на меня пялилось тупое дуло «Центуриона».
– Это ты, – я выдохнул, опуская пистолет. – А я тут… видишь.
Девчонка кивнула, лежащая на земле туша не ушла от её внимания.
– Шестого отыскала?
Вместо ответа провела пальцем по горлу, судьба бедолаги была ясна. Что ж, счёт равный, три-три. Хорошо поработали.
– Трофей. Мало ли где пригодится?
Француженка опустила ружьё прикладом наземь. Старый добрый Ли-Энфильд. Времена шли, войны менялись, а винтовке хватило простых модификаций, чтобы до сих пор оставаться в строю.
Я выдохнул, отщёлкнул магазин, обе обоймы по пять патронов целы. Может, и пригодится, в особенности-то со снайперским прицелом.
– Уходить надо, – сказала она, оглядываясь на проём палатки. – Успела спросить у последнего, когда прибудут сапёры. Они ждали через полчаса. Вовремя мы начали.
Я согласно кивнул, закидывая трофей на плечо. Вот и «Сладкий голос», или как там эта её способность называлась, пригодился…
* * *Жаклин прыгнула за руль, я на пассажирское. Пикап рванул с места, прокрутившись колёсами в вязкой грязи.
Глянул в крытый тентованный кузов – германские винтовки, боезапас, разведывательный дрон, тот самый, что парил над посёлком, выискивая нас. Пара строительных экзоскелетов в разобранном виде, инструменты. Я прищурился, не у каждого отряда, если верить дяде Юре, такое было, а тут…
– Откуда у них такая снаряга?
– А ты не догадываешься? – Жаклин налегала на руль. – Гунгнир поддерживает. Те или иные стороны. Им тут дестабилизация выгодна.
– Козырный, видать, профессор, раз ради него войсковую операцию затеяли… – брякнул, пытаясь понять, сможем ли запустить дрон. Помянул добрым словом Денверса, будь он с нами, мучаться бы точно не пришлось.