Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)

Я наблюдаю, как на его щеке вздрагивает мускул, и переплетаю руки под столом, чтобы не нервничать.
— Нам не всегда нравится свои семьи, мы, чёрт возьми, не можем выбирать их, но это ни черта не меняет, — он с трудом сглатывает. — Это имя, которое я ношу, эта компания, которую мой дед построил из ничего — это не то, от чего я могу уйти. Это обязательство. Это клятва на крови, которую я намерен соблюдать.
Воцаряется полная тишина, все смотрят, как Чейз командует комнатой с пристальным вниманием. Даже Бретт, хотя на его лице не столько благоговение, сколько гнев.
— Вы меня не знаете. Некоторые из вас могут подумать, что да, но я не тот человек, которого вы знали, когда я уехал пять лет назад. Я с готовностью признаю, что мальчик, которым я был раньше, не соответствовал во многих отношениях. Но я надеюсь, что вы не станете судить о человеке, которым я стал, по тому же критерию. Надеюсь, вы дадите мне шанс доказать, что я изменился.
Я чувствую, как моё сердце переворачивается в груди, когда я смотрю, как этот мужчина, этот удивительный, душераздирающий человек, смотрит на людей, которые безжалостно судили его всю ночь.
— Возможно, я не ваш выбор. Возможно, я даже не самый подходящий кандидат для этой работы. Но она моя, — его глаза снова находят мои, и у меня перехватывает дыхание от интенсивности его взгляда. — И я защищаю то, что принадлежит мне. Всегда.
Всегда.
Его последнее слово всё ещё звучит из динамиков, когда Чейз поворачивается спиной к толпе, подходит к столу и поднимает меня на ноги. У меня даже нет времени спросить, что происходит, потому что, прежде чем я это осознаю, он тащит меня со сцены и ведёт через бальный зал так быстро, что люди за столами вокруг нас — не более чем цветные пятна на моей периферии.
— Чейз, — шиплю я.
Он не останавливается.
Если уж на то пошло, его темп увеличивается.
Как раз перед тем, как выйти в атриум, я оглядываюсь через плечо на стол Крофтов. Глаза Бретта, спокойные и настороженные, встречаются с моими, и от их взгляда у меня волосы на затылке встают дыбом. В его взгляде таится обещание.
Чейз, возможно, и выиграл эту битву, но не думай, что война закончилась. Это только начало.
Я заставляю себя отвести от него взгляд и в последний раз ловлю взгляд Фиби. Всё ещё сидя на своём месте, она смеётся и качает головой, глядя на выход Чейза в стиле пещерного человека. Последнее, что я вижу, прежде чем бальный зал исчезает из виду, это её весёлая улыбка.
Мы выходим из здания, мчимся по красной ковровой дорожке и садимся на заднее сиденье лимузина, который Эван только что припарковал. Всё это время я не могу не задаться вопросом, увижу ли я Фиби когда-нибудь снова.
ГЛАВА 28
НЕНОРМАЛЬНАЯ
Двери лифта закрываются за нами, и мы входим в тёмный лофт. На обратном пути в "Крофт Индастриз" было тихо, ни Чейз, ни я не произнесли ни слова, пока лимузин скользил по улицам, каждый полностью погряз в своих мыслях. Снова и снова вертя кулон солнца в ладони, я провела всю поездку, пытаясь разобраться, чья семья более испорчена — моя или его. Хоть убей, я не могла решить, что ответить.
Слева — неверность, случайный ребёнок от любви, неизбежные сводные братья и сёстры и надвигающийся кризис в средствах массовой информации.
Справа — социопатические тенденции, смертельный алкоголизм, интригующие светские львицы и случай мрачного происхождения.
Это жеребьёвка, честно говоря.
Чейз снимает пиджак, подходит к кухонному столу и вешает его на спинку барного стула. Я молчу, когда бочком подхожу к нему и кладу свою сумочку на стойку, слегка ударяясь локтем о его локоть. Он ничего не говорит, он просто наклоняется ко мне, так что его жар давит на меня, длина наших тел покоящихся вместе, как две игральные карты в пирамиде, каждая из которых держит другую вертикально. Я закрываю глаза и впитываю его силу.
Не знаю, как долго мы стоим в темноте, опираясь друг на друга. Но, в конце концов, я чувствую, как его тело начинает трястись, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, пока мои зубы не начинают стучать от силы его дрожи. Мои глаза распахиваются, сердце колотится в груди, и меня охватывает настоящий, неподдельный страх. Потому что, если Чейз разваливается на части, если этот сильный, сдержанный мужчина был доведён до слёз, я не знаю, смогу ли удержаться от того, чтобы не сломаться вместе с ним. Не знаю, смогу ли я быть достаточно сильной для нас обоих.
 
Его плечи трясутся сильнее, тихие рыдания сотрясают всё его тело. Опасаясь худшего, я зарываюсь в его бок, обвиваю руками его тело и заставляю себя посмотреть ему в лицо…
— Подожди… Ты… ты смеёшься! — кричу я, мой голос полон недоверия, когда я вижу, что он совсем не плачет. Совсем наоборот. — Смеёшься?
Он лишь сильнее смеётся над моим возмущением, пока не краснеет от недостатка кислорода. Вплоть до того, что согнулся пополам, схватившись за живот, хватая ртом воздух, в уголках его глаз появляются слёзы.
— Чейз! — я шлёпаю его по руке, борясь с собственным приступом недоверчивого хихиканья. — Что в этом смешного?
Он смотрит на меня, плечи всё ещё трясутся от веселья, и улыбается так широко, что его лицо раскалывается надвое.
— Просто так, — ему удаётся выдохнуть между смешками.
— Как? — спрашиваю я, стараясь не рассмеяться.
Я ничего не могу с собой поделать, но наблюдать за ним таким, почти головокружительным, достаточно, чтобы вызвать моё собственное веселье.
— Солнышко, он был пьян в стельку. Совершенно никчёмный, — он фыркает. — Этот человек умирает от пожизненного пьянства и разве это его останавливает? Нет! У него последнее публичное выступление в качестве генерального директора компании, он хотя бы притворяется нормальным? Протрезвел по такому случаю? Конечно, нет! — Чейз вытирает глаза, когда его настигает очередная волна смешков. — Мой первый поступок в качестве генерального директора "Крофт Индастриз" состоял в том, что сильно пьяного бывшего генерального директора увели со сцены. Солнышко… это не просто смешно. Это чертовски весело.
Я упираю руки в бёдра и смотрю на него сверху вниз.
— Ты псих.
Он ухмыляется и выпрямляется.
— Ты уже говорила мне об этом раньше.
— Ну, ты, наверное, заслужил это звание.
— Я этого не заслужил.
Я закатываю глаза.
— Ну, а что ты делал в это время?
— Мы были в лифте, — бормочет он, и смех исчезает из его глаз, когда он вспоминает. — Я только что вытащил тебя из квартиры Бретта.
— О, — говорю я, стараясь не растаять, когда он так на меня смотрит. — Значит, ты вёл себя как пещерный человек. Ты это полностью заслужил.
Он делает шаг ко мне, не сводя глаз с моих губ.
— Ты, кажется, не возражаешь, когда я веду себя как пещерный человек.
Я отступаю на шаг.
— Вообще-то, возражаю.
— Серьёзно? — он делает ещё один шаг.
Я отступаю, пока моя спина не упирается в твёрдый край кухонного островка.
Опасность!
— Да, серьёзно, — говорю я ему, не обращая внимания на бабочек, кружащих в вихре в моём животе. — Это очень раздражает.
— Как я припоминаю, поездка в лифте закончилась тем, что ты обвила ноги вокруг моей талии.
Его голос звучит тихо, и он сокращает последнее расстояние между нами, его тело прижимает меня спиной к стойке, так что я не могу пошевелиться, даже если бы захотела.
— Я совсем этого не помню, — выдыхаю я, не сводя глаз с его нижней губы.
— Думаю, мне придётся напомнить тебе.
Без предупреждения он подхватывает меня под бёдра и усаживает меня на стойку. Я едва успеваю устроиться, когда чувствую шершавые подушечки его пальцев на своих голых икрах, поднимающихся по длине моего платья выше колен, пока оно не растекается по мрамору цветной полосой. Шагнув ещё ближе, он скользит руками по моей коже, а его глаза находят мои в темноте.