Дело не в тебе, дело во мне (ЛП)

Он вздыхает.
— Мы с кузеном… мы не ладим.
— Да, я уже поняла, спасибо, — огрызаюсь я.
Его ноздри раздуваются от гнева, но он сдерживает его, и его голос звучит спокойно, когда он продолжает:
— Он думает, что я заинтересован в тебе.
Я замечаю, что он не уточняет, точны ли убеждения Бретта, но я, конечно, не собираюсь спрашивать, поэтому вместо этого я просто отрывисто говорю:
— И?
— И это делает тебя мишенью.
Я смотрю на него, ожидая, что он расплывется в улыбке и скажет: Попалась! Шучу, Джемма.
Он молчит.
— Что это значит? — спрашиваю я. — Что я — мишень?
— Это значит, что он сделает всё возможное, чтобы использовать тебя против меня. Чтобы причинить мне боль.
— О, — говорю я, мгновенно испытывая облегчение. — Ну, тогда не о чем беспокоиться.
Он щурит глаза.
— Не могла бы ты объяснить это заявление?
Мои щёки пылают от начинающегося румянца.
— Ну, я просто имею в виду, что между нами ничего не происходит, так что он не сможет использовать меня против тебя, даже если бы захотел. Мы встречались всего два раза. Мы, попросту говоря, незнакомцы. Так что особо волноваться и не о чем. Ты можешь отпустить меня, я скажу твоему кузену, что между нами ничего нет, и мы все сможем жить своей жизнью.
Это странное, пугающее выражение снова появляется в его глазах.
— Ты больше не будешь разговаривать с моим кузеном.
— Прошу прощения? — я фыркаю. — Я сделаю всё, что мне заблагорассудится, большое тебе спасибо.
— Джемма…
— Нет! — я обрываю его. — Теперь он мой клиент. Мне придётся говорить с ним, так или иначе.
— Найди нового клиента.
— О, точно, — я фыркаю. — Потому что я могу просто щёлкнуть пальцами и найти нового ценителя искусства-мультимиллионера, — я выпучиваю глаза и наполняю свой голос сарказмом. — Или, эй! Может быть, я могу просто пойти в лес и взять несколько новых, потому что, по-видимому, они растут на деревьях, однако!
— Хорошо, — Чейз полностью игнорирует мои саркастические комментарии, его голос ровный. — Потому что ты больше никогда не будешь иметь дело с Бреттом.
Я борюсь с криком.
— Ты вообще меня слушаешь?
— Я куплю столько чёртовых картин, сколько ты захочешь! — рявкает он с мрачным выражением лица. — Я куплю всю эту грёбаную коллекцию! Но Бретт больше не твой клиент. Ты меня понимаешь?
Я прилагаю согласованные усилия, чтобы взять своё дыхание под контроль, и решаю попробовать новую тактику.
— Как ты вообще узнал, что я здесь?
— Я слежу за всем, что делает мой кузен.
— Это безумие, — выдыхаю я.
— Это необходимость, — его голос непримирим. — И это взаимное соглашение.
— В смысле?
— Это означает, что мы с Бреттом оба придерживаемся менталитета "держи друзей близко, врагов ещё ближе, а родственников вообще из-под надзора не выпускай".
— Ты псих, — говорю я, как ни в чём не бывало. — Пещерный человек. Весь этот тестостерон что-то сделал с тобой и химически изменил твой мозг.
— Джемма, это не игра.
Он делает шаг ближе, и я тут же отступаю назад, пытаясь сохранить безопасную дистанцию между нами.
— Он опасен. Он причинял боль людям в прошлом, людям, о которых я заботился, людям, которых я любил, просто чтобы доказать свою правоту. Просто чтобы доказать, что он может.
Я так поражена этим признанием, что делаю ещё один шаг в сторону от него.
Он мгновенно сокращает разрыв, продолжая говорить:
— Это его любимая игра — кошки-мышки, самая сложная задача, и даже лучше, если она может превратить мою жизнь в ад. Не имеет значения, что мы оба скажем, он доберётся до тебя, причём любым доступным ему способом. До сегодняшнего дня ему было просто любопытно, как и всем остальным, из-за поцелуя на игре. Но теперь, когда он встретил тебя… — его глаза встречаются с моими. — Он не остановится.
Впервые я чувствую, как в моём животе пробуждаются признаки истинной тревоги.
— Почему? — выдыхаю я.
Чейз качает головой.
— Не знаю. Хотел бы я знать, но не знаю.
Мысли путаются, я делаю ещё один шаг в сторону от него.
 
— Это твоя вина, — шепчу я, когда достаточно овладеваю собой, чтобы сформулировать слова.
Его спина резко выпрямляется, как будто я ударила его.
Мои глаза поднимаются к его идеальному рту.
— Тебе не следовало целовать меня на той игре.
— Знаю, — мрачно бормочет он. — Я уже извинился за это, Джемма.
— И это делает это нормальным? — я горько смеюсь. — Как ты мог это сделать, зная, что это приведёт к этому? — я неопределенно указываю вверх, в сторону квартиры Бретта. — Зная, что он придёт за мной?
Чейз делает ещё один шаг ко мне.
— Джемма.
— Не называй меня Джемма! — мои глаза устремляются к нему. — Это проклятый дурдом! Я не хочу этого! Я ни о чём таком не просила!
— Я знаю это! — внезапно рычит он, его осторожный контроль наконец-то надломился. — Думаешь, я этого не знаю? Как ты думаешь, почему я оттолкнул тебя после того, как ты пришла ко мне в офис? Как ты думаешь, почему я отмахнулся от тебя в прессе? Я пытался держать тебя подальше от своей жизни, подальше от этого дерьма. Я пытался.
— По-видимому, недостаточно сильно! — сердито кричу я. — Потому что мы здесь!
Он тяжело дышит, его глаза прожигают мои.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я облажался? Я уже и так знаю это. Я не думал, когда целовал тебя на игре. Я посмотрел на тебя, и я просто… не смог остановиться.
Резкий, ошеломлённый выдох срывается с моих губ. Я не хочу слишком глубоко вглядываться в чувства, которые пробудили во мне его слова, поэтому вместо этого я закутываюсь в гнев, используя его как щит.
— А после этого? Какого чёрта ты притащил меня в свой офис? Зачем вообще пытаться увидеть меня снова?
— Я должен был предупредить тебя, что это никуда не приведёт. Я подумал, что многим тебе обязан.
— Тебе не нужно было меня предупреждать… я бы не преследовала тебя, как какая-то влюбленная девочка-подросток. Но полагаю, что такая возможность никогда не приходила в твой эгоистичный мозг?
Его челюсть тикает.
Я подхожу ближе, настолько злая, что забываю его бояться, пока нас не разделяет всего десять сантиметров пространства.
— И полагаю, ты не мог удержаться от того, чтобы не появиться здесь сегодня и не подлить масла в огонь, так что какая бы слабая возможность всё ещё существовала, что Бретт может просто уйти и позволить мне уйти, была полностью и окончательно уничтожена?
— Джемма, — в его голосе звучит предупреждение, на которое я не обращаю внимания.
Я снова смеюсь, ломким раскатом.
— Потому что, если он не собирался преследовать меня раньше, то теперь, чёрт возьми, точно будет. Твои выходки пещерного человека гарантировали это, Чейз, так что большое тебе спасибо за…
Я так и не успеваю закончить фразу, потому что его свободная рука выскакивает и проскальзывает за мою спину, толкая меня вперёд раньше, чем я успеваю даже подумать о протесте. Я врезаюсь в него так сильно, что дыхание вырывается из моих лёгких. Его другая рука, всё ещё держащая мою, сжимается сильнее и сгибается за его спиной так, что моя рука вынуждена обхватить его.
— Что ты делаешь?
Мои слова поглощаются, когда его губы обрушиваются на мои. Это не мягкий поцелуй — это лютый, яростный, каким я никогда не знала, что может быть поцелуй, его губы твёрдые и неумолимые против моих. Это поцелуй заткнись-я-ненавижу-тебя. Поцелуй ты-сводишь-меня-с-ума. Поцелуй если-я-не-поцелую-тебя-я-убью-тебя.
Это битва. Наши рты находятся на противоположных фронтах, сражаясь за власть, борясь за контроль.
Я пихаю его в грудь.
Он кусает мою губу.
Я прикусываю его язык.
Он дёргает меня за волосы.
Поцелуй становится диким, когда я обвиваю руку вокруг него и впиваюсь в его рубашку, ногтями царапаю ткань. Его руки освобождают меня, но только на секунду. Он опускает руки и грубо поднимает меня к себе. Два шага, и он прижимает меня к стене лифта.