Там, где цветет ликорис (СИ)

Благо, до каменного дома остается недалеко. Марк, заметивший, что Алексису жарко, отдает ему свою соломенную шляпу.
Перед калиткой он обещает альфе зайти вечером в гости. А сам идет к крыльцу дома, осматривая зелень сада и качели, которых тут не было.
Алексис вздыхает.
Он все не может вспомнить, кому принадлежал каменный дом на самой крайней улице округа Меффи.
========== Глава 3. Марк ==========
Алексис вздыхает. Он морально не готов увидеть Амори старым. Не так давно они бегали по лесам, собирали ранние ягоды и гадали на ромашках в «любит-не-любит». Засматривались на местных альф, глупо хихикая в ответ на внимание с их стороны.
Как дети одного возраста, к тому всему живущие недалеко друг от друга, они сдружились с лет трех и были, как говорят, «не разлей вода». Убегали от родителей, прятались, играли. Потом защищали друг друга перед папами. Близко от их домов был пруд — сейчас он высох. В особо жаркие дни он превращался в лужу — болота больше, чем воды. Но Алексису с Амори было все равно: помнится, выпачкаются в грязи с головы до ног и бегают счастливые. А какое им дело до грязной одежды или до упреков родителей? Дети и есть дети.
Климат у них летом сухой. Три месяца жары без капли влаги — солнце нещадно выпаливает все. Травы высыхают, земля покрывается трещинами. Приходится носить воду из сужающейся речки, чтобы полить огород и сад. И только перед самой осенью наступает сезон дождей: тянется он тоже три месяца, до зимы.
Судя по календарю, скоро начнутся грозы и ливни. Вчера уже гремело, а где-то вдалеке лило: ветер принес прохладу и запах дождя в открытое окно.
…Амори семьдесят, у него есть взрослые дети и, скорее всего, внуки. Алексис же так и застрял в подростковом возрасте, хоть подростком себя не чувствует.
Он долго выбирает, что надеть, замечая за собой желание нарядиться чем получше. Из его головы никак не выходит образ Марка. Алексис всегда был падок на сильных немногословных альф, но за предыдущую жизнь не встретил пару. Кто сказал, что в этой нельзя?
Он ухмыляется отображению в зеркальной поверхности, пугаясь вдруг собственной уверенности и мыслей о едва знакомом Марке.
Алексис наконец определяется, переодеваясь в штаны с завышенной талией и блузу из тонкой струящейся ткани, название которой он не знает. Треугольный глубокий вырез открывает вид на выраженные ключицы и шею. Алексис вертится перед зеркалом, осматривая себя. Если бы тело не было настолько худым, одежда смотрелась бы на нем куда лучше, а не висела, как на огородном пугале.
Придется откормиться. Как на то, есть не хочется — скорее всего, из-за стресса.
Он причесывает волосы и подкрашивает лицо найденной косметикой Алека. Замечает, что у него странные зубы. Оттягивает губу, рассматривая удлиненные резцы — точно как у кота или собаки. У людей тоже бывает такая форма? Но зубы не кажутся чем-то инородным, дискомфорта во рту нет. Значит, не стоит заострять на них внимание.
Несколько штрихов, поправок — и Алексис готов. Но готов внешне, а не внутренне. Ему все еще страшно, и стоит вспомнить загадочные слова Марка о мистической смерти, как сердце снова тревожно выстукивает в голове.
— Хватит, ты должен это узнать, — шепчет он, закрывая за собой входную дверь.
Он идет на соседний двор. Небо стремительно темнеет, слышится пение сверчков и вечерних птиц. Алексис проходит до самого порога мощеной дорожкой, любуясь кустами роз. Но его внимание привлекает громкий лай: Алексис вздрагивает от неожиданности и оборачивается на большого пса в стороне. Собака агрессивно рвется к ему, натягивая цепь со звоном. Клацает зубатой челюстью, рычит. Но почему-то Алексису не страшно: он смотрит на зверя и ощущает превосходство. И стоит ему притопнуть ногой, как пес поджимает хвост и прячется в будку, жалобно скуля.
«Как я это сделал?» — Алексис смотрит на ладони, и ему показывается, что секунду назад вместо привычных ногтей были длинные когти. — «Эм…»
Шаги неподалеку переключают внимание. Алексис поворачивается и видит Марка, неосознанно ему улыбаясь. Альфа вытирает руки о садовый фартук. По тяжелому дыханию понятно, что Марк работал и устал.
  
— Подождите, — произносит альфа и откручивает кран, торчащий около куста ярко-красной розы. Оттуда на землю начинает течь вода — потоком. Марк умывается.
До нюха долетает запах прогретой воды и альфий феромон вперемешку с потом.
Сверчки успокаивают. Кажется, будто Алексис там, в прошлом веке и в прошлом теле. Мир все тот же. Те же душные вечера, то же звездное небо, цветы. Лай собак по улице, теплый свет с окон домов, легкий ветер. Может, города и поменялись до неузнаваемости, но их провинциальный поселок так же окутан магией летней ночи, как и пятьдесят лет назад.
— Странно, что он на вас не рвется, — альфа кивает на собачью будку, после снимает фартук и вешает на крючок на стене дома. — Шер не любит чужих.
Алексис наблюдает за его точными движениями, рассматривает прическу — волосы явно были длиннее. Марк постригся? Теперь выглядит более опрятно, да и без щетины на лице. Алексис хмыкает с неестественным для себя самодовольством, принимая изменения на свой счет. Он замечает неподалеку садовые инструменты, видимо, сын Амори и правда занимается выращиванием овощей и фруктов.
— А вы хороши собой, — произносит мысли вслух Алексис. — Да и к тому же, без кольца, — он подходит ближе, слегка прикасаясь пальцами к руке альфы.
— У вас есть муж, — внезапно пресекает его попытку пококетничать Марк с холодностью в голосе. — Мне казалось, что вы обожаете друг друга.
«Черт, Алек мне все карты спутал», — Алексис нервно мнет пальцы, думая, как выпутаться без урона репутации настоящему владельцу тела. А впрочем, зачем ему переживать о репутации Алека? Он точно не собирается жить его жизнью.
— Вам показалось. Варкаан обожает меня, но для меня он чужд, — говорит правду Алексис, склоняя голову набок и чуть щурясь. Альфа смотрит ему в глаза, при этом хмурясь.
— Вам стоило бы сказать об этом ему, — Марк поворачивается и жестом зовет за собой. Видно, ему не понравились «легкомысленные» слова. — Идем. Амори ждет.
Алексис чувствует его недовольство, как собственное. Ему мерещится, или он «видит» настоящее отношение к себе других людей? Да кем был Алек? Ясновидящим, связанным с потусторонними мирами?
Он сглатывает, рассматривая задний двор. Раньше в том доме жил одинокий молодой альфа, видимо, за него и вышел Амори, переехав после к мужу. Алексис напрягается, когда видит пристройку в виде веранды, а в ней силуэты людей.
Скоро.
За столиком сидят двое стариков. Алексис теряется, всматриваясь в их лица, и еле узнает в одном из них Амори. Их взгляды пересекаются. Друг из прошлой жизни переменяется, улыбка на его морщинистом лице меркнет, бледные губы сжимаются. Амори подносит дрожащую ладонь ко рту и опускает глаза.
Узнал?
Марк представляет их друг другу, а Алексис, как заторможенный, смотрит и старается не выдать дрожи. Только бы не заплакать… Он ведь знал, куда идет, знал, что ничего хорошего не увидит. Алексис подготовил себя морально — а на деле еле держится.
Идут вторые сутки его пребывания тут, а он все не может смириться.
— Боги мои… вы так сильно напоминаете мне одного человека, — произносит почти неузнаваемым голосом Амори, снова смотря на лицо. И его выцветшие от старости глаза прошибают насквозь — по хребту пробегаются дрожью импульсы. — Моя память часто меня подводит, но его облик я помню. Вы живете в том же доме, в котором жил он. И у вас похожие лица и имена. Совпадение…
Алексис не может пошевелиться. И стоит на месте даже тогда, когда Марк отодвигает для него стул и наливает в чашку чай, приглашая присесть. В голове повторяются эхом слова, и главные из них — «вы живете там же, где он». Но… Алексис не жил в каменном доме в конце улицы! Не жил ведь?..
Или его собственная память сыграла с ним недобрую шутку?
Исказилась.
Если правда так, то последняя опора — уверенность в собственных воспоминаниях — падет. И Алексис уже не знает, сможет ли он сберечь здравый рассудок после этого.