За горизонт. Дилогия (СИ)
Рутгер засыпал порцию реквизита в прибор, добавил местного табака и, вращая половинки прибора в противоположные стороны, с задумчивым видом принялся измельчать получившуюся смесь. Достигнув ему одному известной степени зернистости продукта, ловко скрутил самокрутку и дунул так, что у растамана слюни перестали в пасть помещаться.
Процесс наблюдения за открыванием чакр самым безжалостным образом прервали утренние гламурные персонажи. Как там их по-научному называют? Геи вроде или не геи? Пидарасы, и точка.
(Поборники прав меньшинств идут на юх. пидар это книжка такая, я в википедии видел, все претензии к ней, если что - я тут не при делах)
Вот ведь падлы, веранда полупустая, какого им именно соседний столик приглянулся? Какая-то у меня иррациональная нелюбовь к подобным персонажам, можно ли их мужчинами называть?
От шаманского пойла тянет поразмыслить о природе мироздания, о темной его стороне.
Ведь точно не бабы? Или бабы? Тут как посмотреть.
Вот если взять сферический в вакууме труп такого пассажира, это будет мужской труп. Медицинский факт, не убавить - не прибавить.
С другой стороны ведут себя как бабы, это ведь от головы, от внутреннего естества идет.
Я тут в интернете читал, есть такие кадры, член себе отрезают и на его месте дырку сверлят. Совсем конченые.
И ведь лично мне, они ничего плохого не сделали. Спасибо советской власти, добрую половину жизни я даже не подозревал об их существовании. А увидел вживую пару лет назад во время командировки в культурную столицу.
Теперь вот могу лицезреть во всех пикантных подробностях в метре от себя.
Муха, вот что тебе стоит рыкнуть на сладкую парочку? Я ведь знаю, ты можешь рыкнуть так, что тут не только эти двое, тут половина посетителей жидко обделается.
Только вот Мухе мои терзания безразличны, ее интересы сейчас строго вокруг недоеденной колбасы.
Нет, они определенно испытывают мое терпение. Вот зачем пытаться меня трогать, еще и на мелких пальцем показывать. Может, они еще и педофилы? Чего пристали? Сидел, никого не трогал, колбасу жрал вкусную. Я начинаю заводиться. Мальчиков Рутгера нет, кстати. Так что пока меня оттащат, у кой кого могут и тяжкие телесные приключится.
О, хоть немец рядом нарисовался. То ли увидел мои затруднения, то ли пиво кончилось. Второе вернее всего.
- Гюнтер, чего им от меня надо? - сказал бы позабористей, но немец не поймет, туго у него с этим аспектом великого и могучего.
- Подожди, русский, не мешай, - немец вступает в переговоры со старшеньким из симпатичных.
Говорила мама - учи английский.
- Русский, у тебя проблемы. Доктор Энрике говорит, что вам нужно срочно снимать швы. Особенно мальчику.
- Он что, хирург? - половая ориентация врача разом отходит на задний план с перспективой вообще исчезнуть.
- Да, пластический. И не возражай. Мне нужно, чтобы ты доехал до Вольфа, а не бегал по местным знахарям, когда у твоих детей воспаление начнется. Кто бы сомневался, немецкая рациональность во всей красе. Немец даже слегка протрезвел от таких новостей.
- И что теперь делать?
- Тут сиди. Сейчас принесут инструмент и доктор Энрике, все сделает в лучшем виде.
Сам процесс снятия швов не занял много времени. Милый друг доктора принес флакон спирта (откуда знаю, что спирта, да по запаху). И подобие женского косметического набора. Не знаю, может у пластических хирургов орудия труда такие, но сомневаюсь.
Док протер спиртом руки, ножнички, пинцет и за десять минут избавил меня от шовного материала. В паре мест было откровенно больно, но в целом, очень аккуратно сработано, даже кровь нигде не выступила.
С детьми док провозился дольше. Пришлось посадить их на колени, чтобы не ерзали. Закончив со швами, Энрике, поцокал языком, рассматривая проделанную работу, и принялся педантично протирать руки и инструмент спиртом.
- Гельмут, что с меня по деньгам? - немец перебросился парой фраз с Энрике.
- Считай это жестом доброй воли. Или инвестицией доктора Энрике в будущее. Мир Новой Земли большой, но иногда в нем бывает тесно.
И вот что после такого думать о подобных людях? Всю сознательную жизнь один анатомический аспект особенностей их совокупления тотально перевешивал все, что о них могло быть сказано хорошего. Но, будем судить о людях не по тому, что о них говорят, а строго по тому, что они делают. Начнись у ребят воспаления от не снятых вовремя швов, как бы оно повернулось в местном климате, и у кого в ногах пришлось бы валяться, что бы спасти их?
Пожалуй, с пидарасами это я погорячился. Пусть будут геи, заслужили.
Пять месяцев спустя, доктор Энрике придет к мысли, в этот день он сделал самый важный инвестиционный вклад в новом мире. Но это будет уже совсем другая история.
База Ордена.
40 число, 8 месяц, 16 год. Ночь-Утро.
Влажная, приторно-теплая духота новоземельной ночи заполнила крохотный мирок номера запахами гниющих водорослей и звуками сошедших с ума ночных тварей. Мелким хоть бы хны, сопят как два паровоза, а вот нам с Мухой неуютно.
Мухе по причине несоответствия климата начинающему отрастать к зиме густому подшерстку, там - целую вечность назад, вот-вот должна начаться зима.
Мне из-за беспорядочно мечущихся в голове мыслей. Завтра последний день в уютном и спокойном мирке Орденской базы. Потом хочешь, не хочешь, а придется выезжать в мир. Где рано или поздно столкнёшься с теми, кто оставляет отметины на броне орденских вышек и против кого выстроены фортификации Орденской базы. Да и других, не столь откровенно отмороженных, но от того не менее мутных граждан будет в переизбытке.
А что у меня в активе против подобного контингента? Исключительно я сам, четыре ствола и подросший щенок кавказкой овчарки. Как-то не в мою пользу расклад получается. И в прикупе к раскладу, единственная на сегодня точка опоры и маяк, до которого еще добраться надо, - Вольф.
Немец сказал, его брату нужны толковые люди. Соврал? Нет? Или люди нужны, но я не подойду по каким-то критериям?
Я бы еще долго изводил себя терзаниями о дне грядущем, но по коридору в номер напротив прошлепали постояльцы. А спустя пару минут, сквозь неплотно подогнанные двери, в мой номер стали проникать донельзя раздражающие звуки. Как будто, качки в спортзале с большими весами работают. Вот только, нет тут спортзала, и качков не наблюдалось, и ритм для качков явно великоват.
Хороший доктор человек, душевный можно сказать, но всё-таки пидарас.
Как ни странно, вся эта противоестественная возня помогает уснуть. Сперва, правда, пришлось перебраться на балкончик на раскатанное там лоскутное одеяло. Стрекот и визиг ночных обитателей нового мира напрочь заглушил звуки возни в соседнем номере.
Утро полно неприятных сюрпризов. Мухе за ночь стало совсем худо. Сил доплестись с нами на завтрак у нее еще хватило, а вот жрать она решительно отказывается. Нос на ощупь сухой и горячий, дыхание очень тяжелое, как будто псина всю ночь бежала на износ.
И поделать с этим ничего нельзя.
С трудом собрав в кучу свои познания немецкого, удается узнать у Марты, что негритянский коновал, изображающий местного доктора, собаку смотреть не будет. Он вообще не доктор, а санитар. Местного доктора перевели на новую базу, а замены ему пока не прислали.
Немного успокаивает тот факт, что вроде как это нормально и должно скоро пройти. Опять же если я правильно перевел сказанное Мартой.
Доктор Энрике добавляет остроты в и без того не лучшее начало дня. Добавляет вполне тривиально, мимоходом протягивая руку. И вот чего его неуклонно тянет занять соседний столик?
Сухую крепкую ладонь я пожимаю. Надеюсь, педантичный доктор хорошо вымыл руки после вчерашней ночи. Однако моя секундная заминка с ответным рукопожатием не остается незамеченной.
Хорошо, что я уже закончил с завтраком. К еде я теперь категорически не притронусь, пока не отскребу руки с мылом. Что поделать, мое детство проходило не в толерантных Европах, а в рабочих кварталах провинциального советского городишки. И толерантность в нас воспитывали к кому угодно, но только не к подобным гражданам.