Первый среди королей – Варяг II (СИ)

Его голос изменился, стал глубже, древнее, словно сам воздух вокруг них загустел от веса воспоминаний.
— Среди наших сокровищ был артефакт — металлический диск, покрытый символами, которых не понимал никто, кроме верховных жрецов. Считалось, что он дарован богами, что через него можно общаться с высшими силами, управлять самой тканью реальности. И мы с Виктором, молодые, амбициозные, жаждущие знаний и власти, решили провести ритуал, о котором читали в запретных свитках. Ритуал, который, как мы верили, откроет нам доступ к божественной мудрости.
  
Ольга слушала, завороженная, почти забыв о своих опасениях. История звучала как древняя легенда, но рассказчик говорил с такой убеждённостью, с такими деталями, что невозможно было не поверить.
— Мы проводили обряд в тайне, в подземном храме, куда обычно не допускались даже старшие жрецы, — продолжил Велеслав. — Всё шло по плану, древние слова звучали, символы на диске начали светиться. А затем… затем случилось то, чего мы не ожидали. Виктор изменил слова ритуала. Добавил фразы, которых не было в свитках. Я попытался остановить его, но было поздно. Диск взорвался ослепительным светом, разделившись на две части. Одну схватил я, другую — он. Свет проник в нас, изменил нас, сделал тем, чем мы являемся сейчас. А храм… весь город… был уничтожен. Тысячи людей погибли в один миг из-за нашей самонадеянности.
Он замолчал, глядя на восходящее солнце, которое теперь полностью показалось из-за горизонта, окрасив небо и воду в нежные розовые тона.
— Мы выжили, — сказал он наконец. — Выбрались из-под обломков, не понимая ещё, что с нами произошло. Осознание пришло позже, когда раны затягивались на глазах, когда мы не чувствовали голода, жажды, усталости. Когда прошли годы, а мы не старились. Мы стали бессмертными, но ценой тысяч жизней.
Ольга видела боль в его глазах — настоящую, не наигранную. Что бы ни случилось тысячи лет назад, Велеслав действительно скорбел об этом.
— А потом? — спросила она тихо. — Почему вы стали врагами?
— Из-за вины, — ответил Велеслав. — И из-за разного понимания ответственности. Я считал, что мы должны искупить свой грех, помогая людям, делясь знаниями, защищая от бед. Виктор же решил, что наше бессмертие даёт нам право вмешиваться в судьбы народов, направлять историю по собственному усмотрению. Он стал создавать империи, объединять племена под властью избранных им правителей. Строить цивилизации по своему образу и подобию.
— Разве это плохо? — спросила Ольга. — Объединение, защита, порядок?
— Смотря какой ценой, — возразил Велеслав. — И смотря для кого. Виктор всегда был одержим идеей порядка, контроля, иерархии. Он видит красоту в строгих линиях, в чётких структурах, в подчинении низших высшим. Но жизнь — это не геометрическая фигура. Жизнь — это хаос, свобода, разнообразие. В его идеальном мире нет места для тех, кто не вписывается в систему, кто идёт своим путём, кто видит мир иначе.
Он повернулся к Ольге, глядя ей прямо в глаза:
— То, что он делает сейчас с Олегом и Игорем, — то же, что делал много раз раньше. Создаёт государство, которое подчинит разные племена единой воле, единому закону, единому правителю. Сотрёт различия, уничтожит местные традиции, превратит свободных людей в подданных.
— Но разве не нужна защита от внешних врагов? — возразила Ольга. — Разве не сильнее мы вместе, чем порознь?
Велеслав улыбнулся — с уважением, как учитель одарённому ученику.
— Умный вопрос, — сказал он. — И да, конечно, объединение даёт силу. Но есть разные пути объединения. Можно создать союз равных, где каждое племя сохраняет свою автономию, свои обычаи, самостоятельно решает свои внутренние дела. Где общие решения принимаются советом, а не навязываются сверху. Где власть не сосредоточена в руках одного человека или рода, а распределена между многими.
— Звучит красиво, — заметила Ольга. — Но возможно ли это на практике?
— Было бы возможно, — вздохнул Велеслав, — если бы Виктор не вмешивался каждый раз, когда такие попытки предпринимались. Он ненавидит неопределённость, многовариантность, свободу выбора. Для него есть только один правильный путь — его собственный.
Он помолчал, затем добавил тише:
— И ещё кое-что, о чём он наверняка не рассказал тебе. Диск, который разделился при том древнем ритуале, — не просто символ нашего противостояния. Это источник нашей силы, нашего бессмертия. Если соединить обе половины, можно было бы… изменить мир. Создать новую реальность, лучшую для всех. Или уничтожить старую, очистить место для чего-то совершенно нового. Но Виктор боится этого. Боится перемен, которые не сможет контролировать.
Ольга слушала внимательно, стараясь уловить фальшь в его словах, но не находила её. Велеслав говорил с искренностью, которая подкупала, с болью, которая казалась настоящей. И всё же что-то тревожило её — какое-то несоответствие, которое она не могла точно определить.
— Зачем ты рассказываешь мне всё это? — спросила она прямо. — Чего хочешь от меня?
Велеслав посмотрел на неё долгим взглядом, затем перевёл глаза на реку, по которой скользил утренний туман, медленно растворяясь в лучах восходящего солнца.
— Потому что ты важна, Ольга, — сказал он наконец. — Виктор это знает, я это знаю. Ты — точка перелома, одна из тех редких личностей, которые могут изменить ход истории. Твоё влияние на Игоря уже заметно, а со временем станет решающим. Возможно, даже Олег когда-нибудь уступит тебе в мудрости и дальновидности.
Он повернулся к ней, и Ольга увидела в его глазах странный огонь — не угрожающий, но завораживающий, как пламя костра в зимнюю ночь.
— Я хочу, чтобы ты поняла, что есть выбор, — продолжил он. — Что путь, предлагаемый Виктором, — не единственный. Что славянские племена могут объединиться иначе — не под железной рукой варяжских князей, а как союз равных, где каждый народ сохраняет свой голос, свои обычаи, свою землю.
— И как ты предлагаешь это сделать? — спросила Ольга, чувствуя, что приближается к сути.
— Влиять на Игоря, — просто ответил Велеслав. — Ты уже делаешь это, и довольно успешно. Молодой князь прислушивается к тебе, ценит твой ум. Направь его к мысли о том, что власть может быть организована иначе. Что можно править не силой, а согласием. Что славянские племена — не покорённые народы, а партнёры в общем деле.
— Олег не согласится, — покачала головой Ольга. — Его представления о власти сформировались давно и твёрдо.
— Олег не вечен, — мягко возразил Велеслав. — Даже если оставить в стороне древние пророчества о его смерти, рано или поздно он должен будет передать власть Игорю. И когда это случится, ты будешь рядом с новым князем, первым советником, голосом мудрости. Тогда можно будет начать перемены.
  
— А если я откажусь? — спросила Ольга, испытующе глядя на собеседника.
Велеслав пожал плечами — жест получился удивительно человечным для существа, прожившего тысячи лет.