Про дракона и любовь (СИ)

От этой мысли чуть не стало плохо и страшно, словно он уже проходил через что-то подобное, когда толпа людей, страшных, злых, и он один… Тень воспоминания обожгла болью, заныла металлическая рука. Но Джеймс остался стоять, где стоял, не давая Броку выйти из-за спины.
— А меня спросить не хотите, да? — хмыкнул Брок, не двигаясь с места, выглянул из-за его плеча на аж присевшую на месте Марианку, с каким-то благоговейным ужасом взирающую на Джейми. — Шла бы ты отсюда, дорогая. Я не звал тебя и входить во двор не приглашал.
  
Подхватив тушки зайцев, Брок двинулся к крыльцу.
Внутри разливалось правильное тепло от простых брошенных Марианке слов «он мой», словно Джейми его обнял и не отпускал.
Джеймс даже не понял негодования Брока. Ему казалось очевидным, что Брок его, он даже не подумал, что может быть как-то иначе. Откуда эти мысли, Джеймс не знал, но уверенность в том, что это так, не покидала его ни на минуту.
Не став смотреть, уходит женщина или нет, Джеймс вошёл в дом за Броком.
— Она не причинит тебе зла за отказ? — поздновато спросил он.
— Пусть попробует, — хмыкнул Брок. — Меня в этой деревне ничего не держит. Сползай в подпол, посмотри что там есть. Должна картошка ещё остаться.
Брок и не думал заострять внимание на произошедшем. Ну пришла Марианка, выставили её. И что дальше? Для него ничего не изменилось, только в груди поселилось тёплое мягкое чувство если не любви, то благодарности к Джейми, его Джейми.
В подполе и правда нашлась картошка, а ещё банка каких-то солений, которую Джеймс тоже вытащил и поставил на стол.
— Тогда почему ты здесь живёшь? — спросил он. — Если тебя тут ничего не держит?
— А куда мне идти? Да и зачем? — пожал плечами Брок, разжигая печь, достал казан для жаркого. — Меня никто нигде не ждёт. Навоеваться уже успел, захотелось тишины, вот и выбрал первую попавшую деревню с пустующим домом, договорился со старостой — и вот.
Не рассказывать же, что воевал не потому, что убивать нравилось, а из-за того, что так проще было странствовать по миру, идти туда, куда тянуло сердце, не давая осесть, завести семью или даже приятелей. Будто бы Брок не нуждался ни в чьём обществе и всё равно был кромешно одинок в вечном поиске чего-то или кого-то своего. И только два года назад голодный зов в груди чуть подутих, успокоился, позволил прекратить бесконечный бег в никуда, толкнул в плечо, когда они проходили отрядом мимо Малых Криниц. Да и надо было немного пересидеть.
— Вот и остался здесь.
«Тебя встретил», — добавил Брок мысленно.
— Значит, ты можешь уйти со мной? — спросил Джеймс, уверенный, что ему есть не только куда уйти, но и куда привести Брока. — Не сейчас, а когда я вспомню.
— Позовёшь — пойду, — не задумываясь ответил Брок.
И ведь действительно пойдет. Соберёт вещи, коня из стойла таверны и пойдет, куда бы не повёл его Джейми.
— Позову, — уверенно сказал Джеймс. — Только дай вспомнить, куда.
Это так удручало — отсутствие воспоминаний. Он был словно слепой котенок, потерявший мать, чувствовал себя совершенно беспомощно. Но все равно давал обещания, словно точно знал, что мог их сдержать.
— Ты знаешь, что у тебя есть магическая вещь? — вдруг спросил Джеймс.
Он чувствовал ее, она лежала в одном из сундуков и не давала ему покоя, свербила в мозгу. А вдруг он что-то вспомнит? Вдруг эта вещица поможет ему?
Брок странно глянул на Джейми, отложил в сторону картошку, вытер руки и поднялся. Он и думать забыл об этом амулете, засунул поглубже, спрятал среди вещей, чтобы на глаза не попадался, и постарался выкинуть из головы.
Откинув крышку сундука, Брок присел рядом, сунул руку в самый дальний угол и вытянул тряпицу, в которой и была завёрнута та единственная вещь, которая у него осталась из беззаботного детства. В ладонь легла круглая подвеска, льдисто-голубоватая с перламутровым сиянием. Сколько Брок себя помнил, она всегда висела у него на шее. Тёплая, будто пульсирующая в такт биению сердца подвеска фонила магией так, что даже Броку казалось — он видит расходящиеся во все стороны волны.
Все маги, встреченные им на жизненном пути, чувствовали эту безделушку, но не прикасались, не брали в руки, лишь смотрели жалостливо и в один голос запрещали продавать или выкидывать. Да будто бы у Брока рука поднялась.
Вернувшись на кухню, он положил тряпицу с амулетом на стол перед Джейми и сел напротив.
Джеймс взял в руки подвеску, и та отозвалась, срезонировала с ним, отзываясь чем-то родным, знакомым, словно настроенная на него. А потом он понял, что это. Это была чешуйка дракона, кажется, с мягкого брюха, небольшая, чтобы ее можно было обработать и отдать семье, в которой растет тот, кто принадлежит дракону. Но у Брока не было дракона, а тот, что прилетал, хотел его убить.
Это было странно, потому что дракон всегда оберегает своего человека. Они созданы друг для друга. А Брок был один, не знал, что это, и ненавидел драконов за то, что один из них убил его семью. Интересно, что стало с драконом Брока?
Джеймс посмотрел на него с сожалением, ведь Брок потерял вторую половинку, и отдал, решив ничего не говорить. Откуда он сам знал все то, что не собирался говорить, ему было неведомо. Знания просто приходили иногда, когда он что-то делал или брал в руки, а иногда нет.
— Храни вещицу, — только и сказал Джеймс.
— Почему? — нахмурился Брок, подхватил подвеску, повертел ее в пальцах и снова положил на стол. Слишком много воспоминаний она бередила в душе, детских наивных мечтаний. — Ты тоже не объяснишь. Вижу ведь, что знаешь, что это такое.
— Это твой талисман, — туманно ответил Джеймс.
Он не знал, стоит ли рассказывать Броку то, что он предположил, не знал, как тот отреагирует, вообще не представлял, как будет объяснять все это вот. Вдруг он ошибся, и его дракон сошел с ума и решил его убить? Только, насколько он откуда-то знал, драконы такого цвета не дышат огнем.
Магия, драконы, отвары и зелья… Что еще ему известно о мире? Кем же он был? Почему память отказывается возвращаться, даря только ощущения, которые нельзя было ничем объяснить?
— Дракон, который сжег твою деревню, был такого цвета? — все же решил уточнить Джеймс, показав на чешуйку.
— Нет, — покачал головой Брок. — Он был красный.
В этот раз воспоминания почему-то не принесли боли, не отозвались жаром во всём теле, будто бы он и правда смог отпустить наконец те дни, не погрязать в них каждый раз, слыша о драконах, хотя и не был готов простить.
— Талисман…
Покрутив в руках кругляш амулета, Брок провёл пальцем по гладкой поверхности.
— Какой от него толк?
— Я не знаю, какой, — честно ответил Джеймс. — В пятнадцать тебя должен был забрать твой дракон, найти по этой чешуйке и забрать. Он был бы вот такого льдисто-перламутрового цвета. Но он или погиб раньше, чем тебе исполнилось пятнадцать, или умер от тоски, не в силах найти тебя.
Откуда он взял, что дракон должен был тосковать по своему человеку так сильно, что мог даже умереть, Джеймс не знал. Только сама мысль о такой потере делала глаза влажными, а в горле вставал ком.
— Но, может быть, твой дракон еще жив и найдет тебя, — от мысли, что у него кто-то заберет Брока, стало больно, но как он может тягаться с драконом, у которого связь с человеком такая, что не разбить даже магией?
Нужно было уходить. Уходить сейчас, пока еще он мог уйти, мог отпустить Брока, но Джеймс предпочел потягаться с драконом, который еще, может быть, никогда не появится.
Брок молча поднялся, отправил казан с нарезанным мясом и картошкой в печь.
От слов Джейми в груди больно кололо, тоскливо тянуло, словно бы подтверждая его слова, а такого подтверждения Брок не желал, не хотел слышать, слишком многое в его жизни было завязано на этих летающих ящеров. Много ожиданий, потерь и боли.
— Дракон, значит… мой дракон. Что же он тогда не защитил? — зло оскалился Брок. — Он либо сдох, либо сдохнет, если сунется ко мне!