Про дракона и любовь (СИ)

Одевшись, он решил, что подождет где-нибудь в лесу, пока можно будет попытаться поговорить с Броком, чтобы не раздражать его своим присутствием. Не напоминать лишний раз, что из-за него он потерял свою семью. Но, выйдя из дома, не смог больше сделать ни шагу, глядя на сидящего на крыльце Брока. И так захотелось сесть сзади, обнять, прижаться, потому что Брок был единственным человеком, кого Баки не боялся.
  
— Сядь, — велел Брок, уверенный, что Баки подчинится. — Если уйдёшь, лучше тебе будет не возвращаться.
В голове теснились мысли одна глупее и страшнее другой. Джейми, его ласковый Джейми, на самом деле дракон Баки, тот самый дракон, которого Брок в детстве с нетерпением ждал, сжимая в ладошках голубоватую чешуйку, чувствуя биение чужого сердца, вглядывался в небо и звал, пока матушка с сестрой не слышали. Тот самый дракон, который не пришёл, не защитил, бросил в самый страшный час, дал магическому огню сожрать деревню, убить всех, позволить погибнуть семье Брока, изувечить его самого. Тот, кого он, ещё совсем маленький и беззащитный, возненавидел, поклялся отомстить за страх, боль, за предательство, за попранные безграничную веру и надежду. Тот, кого Брок полюбил за эти несколько дней так, что не вырвать уже из сердца.
Не болели полученные с утра раны, синяки не расцвечивали кожу, но Броку было бы намного проще пережить эту боль, чем то, что творилось в душе.
Брок даже курить не мог. Руки тряслись, рассыпая табак. Он чувствовал плечом тепло тела Баки и непроизвольно тянулся к нему, раз за разом одёргивая себя, напоминая, с кем имеет дело.
— Пойдём, поедим, — позвал он, поднимаясь, стряхнул с колен табак.
Баки так и стоял, когда Брок ушел в дом, не решаясь сделать ни шага ни туда, ни обратно. Он бы и не ушел, не смог бы уйти, потому что так долго у него не было даже надежды, что его человек, его Брок, жив. Вот к кому его тянуло все эти годы, хотя искал он другого. Искал того дракона, который когда-то лишил его лапы, а потом и человека. И нашел, нашел, чтобы попытаться отомстить в последнем отчаянном рывке. Но ничего не вышло, он потерял самого себя, и вот, два года спустя, ведомый лишь непониманием, куда он идет, шел, не останавливаясь, не задерживаясь, чтобы прийти, чтобы найти. И почти потерять.
Брок не хотел с ним разговаривать, не хотел видеть, даже знать, но не отпустил, не прогнал. И теперь Баки стоял на крыльце, не зная, как объясниться, потому что никогда не приходилось. Он всю свою жизнь тесно общался только с одним человеком, потому что остальных боялся. Не до паники, нет, но предпочитал быть подальше от людей. Потому что однажды, когда он был молодым и наивным, вот такая деревенская толпа чуть не убила его. Тогда он первый раз искал своего человека.
Было очень странно чувствовать себя так неуверенно, быть в таком раздрае, понимать, что виноват, хотя и не было его вины, он просто не знал, а почувствовал, когда было слишком поздно. И Баки не мог понять, оправдывает его это или нет. Он дракон, существо высшего порядка, полное магии, никогда ни перед кем не оправдывавшийся, сейчас не знал, как себя вести.
Тучи стремительно заволакивали небо, сгущая сумерки, а в доме сейчас было даже темно. Баки зашел, глядя, как Брок собирается зажигать свечи, и привычно создал магический шар, матово освещавший все вокруг.
— Тебе всегда нравился этот свет, — тихо сказал он, усаживаясь на табурет возле стола. — И вечные снежные вершины. И летать. Я зачаровал для тебя одежду, в которой ты летаешь со мной. Она ждет тебя. Если захочешь, ты все вспомнишь.
Баки сидел, говорил, слепо глядя на свои пальцы, понимая, что несет полную чепуху, что Брок хочет услышать не это, если вообще хочет что-то от него услышать. Но простым “прости” не перечеркнешь всего того, что произошло, да и от чувства вины не избавит прощение.
Брок лишь хмыкнул. Если бы всё было так просто.
Он не знал что чувствует к дракону. Даже ненависти — и той не было. Он не знал дракона, помнил его, свои прошлые воплощения, эмоции, но дракона не знал так же хорошо, как ему открылся Джейми.
— Ешь.
Поставил перед Баки вчерашнее жаркое с кроликом и ломоть хлеба. Самому кусок в горло не лез, слишком этот день был странным, полным событий: сначала потерять, проснуться от ужаса, решить, что остался снова один, искать, звать, полностью разувериться в себе и снова оказаться рядом только для того, чтобы снова запутаться в самом себе.
— Я растоплю баню, как и собирался, но мыла у меня осталось совсем немного.
— Брок, — Баки посмотрел на него полными отчаяния серебряными глазами, ухватил за руку, не желая отпускать от себя, — не отталкивай меня.
Сжав ладонь Баки в своей, Брок выдохнул.
— Дай мне немного времени. Я слишком давно перестал тебя ждать, слишком давно.
— Я думал, что ты умер. Совсем, — тихо сказал Баки и отпустил руку, давая возможность уйти.
Баня так баня, хотя он бы предпочел холодный ручей. В его пещере, в той ее части, где он жил драконом, всегда было прохладно, ровно так, чтобы его человек не мерз там в теплой одежде, а в покоях его человека было тепло. Всегда очень тепло, даже жарко.
Баки сидел и ждал, так и не пошевелившись больше, после того, как Брок ушел топить баню, и не прикоснулся к еде. Он просто сидел и ни о чем не думал, погруженный в почти медитативный транс. Думать было тяжело. Тяжело было все, особенно смотреть на Брока и видеть там не тепло, в которое хотелось завернуться, а отталкивающее безразличие. А еще очень хотелось летать. Хотелось расправить крылья, ударить по земле длинным мощным хвостом, посадить Брока себе на спину и лететь, то низко-низко проносясь на землей, то взмывая ввысь, глядеть на лоскутные одеяла полей, пятна леса, тонкие извилистые линии рек, кляксы озер. И домой хотелось, в заснеженные вершины, где только он и его человек. Только вдвоем.
Брок до бани так и не дошёл, остановился у колодца, замер с ведром воды в руках. Вся его жизнь «до» была подчинена ожиданию своего дракона, по-детски светлой вере в то, что он прилетит, заберёт, и всё точно будет хорошо, правильно… как в сказках. Жизни «после» у Брока не было, был бег с препятствиями, попытка дотянуться повыше, вылезти из болота, куда его утягивала по ночам глухая тоска, найти хоть что-то, стоящее того, чтобы просыпаться по утрам.
Сердце тревожно сжалось и тут же понеслось вскачь, стоило вспомнить о Джейми… о Баки.
— Блядская жизнь, блядские драконы! — заорал он, откидывая в сторону ведро.
Крик Брока выдернул Баки из транса. Он вскочил с табурета, кажется, два года, что он был лишь человеком оставили на нем свой отпечаток нерешительности, но он же был не такой. И не собирался жевать сопли. Нужно было действовать. Баки вышел на улицу, стремительно и плавно моментально оказавшись рядом с Броком, обнял, прижимая к себе, и посмотрел в глаза.
— Я опоздал, — заговорил он, не выпуская Брока, не давая даже шевельнуться. — И потерял самое дорогое, что может быть у дракона. И думал, что потерял навсегда. Но ты выжил, драконьи боги сохранили тебя. Мне нет прощения. И все же прости меня.
И Баки стек на землю, вставая на колени, обхватил Брока за ноги, прижимаясь щекой к его бедру. Он делал так всегда, когда они ссорились, только так стекал к ногам исполинский ящер, который мог наступить на Брока лапой и не заметить. Он укладывал морду у ног, потираясь об него носом, а потом медленно перетекал в человека. Последней исчезала перламутровая, тронутая голубизной чешуя, становясь светлой кожей, а на руках втягивались огромные когти.
— Драконище, — светло улыбнулся Брок, отпуская себя.
Наплевать на прошлое, на бугрящиеся на спине и плечах шрамы, ночные кошмары. Главное, у него теперь был смысл, был Баки.
Подхватив его под локти, Брок поставил Баки на ноги, отряхнул, стараясь сдержать улыбку. Вот как можно быть таким драконом, оставаясь при том человеком? Как у Баки получалось выглядеть и виноватым одновременно, и таким наглым, что хотелось огреть по заднице?