Про дракона и любовь (СИ)

— Джейми, я справлюсь, уже справился, — снова попробовал отмахнуться Брок, подставляясь под его ладони.
Что тут было сказать? Брок хотел справляться, а Джеймс хотел, чтобы не было ситуаций, в которых ему нужно было бы справляться. Да он и догадывался, что произошло. Вернее, кто был виновником удручающего состояния Брока.
— Выпей вот это, — распорядился Джеймс, вернувшись из кухни с несколькими склянками и выдав одну из них Броку, он принялся обрабатывать раны отваром из другой. — И спи. Я скоро приду.
  
Поцеловав Брока, Джеймс вышел из дома. Он знал, кого надо искать, еще на рынке слышал, что у женщины, которая хотела Брока себе, были братья. Значит, это один из них. И у него должны быть сбиты костяшки.
Первым местом, где стоило искать нужного мужика, был трактир, и Джеймс направился прямиком туда. Зашел, уже думая, как будет опознавать, заглядываться на руки, когда увидел заливающего за воротник прямо с утра мужика со свеженачищенной рожей. Кровь из носа уже не текла благодаря тряпицам, которые были вставлены в ноздри, одни глаз заплыл так, что вряд ли видел хоть что-то, а второй открывался с трудом.
Джеймс хмыкнул. В таверне было еще двое, местные забулдыги, остальной люд занимался с утра делами. Что ж, так даже было лучше. Стремительно подойдя к заливающему горе мужику, Джеймс почувствовал, как отступившая было ярость снова наполняет его.
— Что вылупился? — гаркнул явно ещё не остывший после утренней драки Михаэль, грохнул о стол кружкой, разбрызгивая пиво.
Наверное, если бы он молчал, Джеймс бы еще подумал, как поступить, но после услышанного он сам не заметил, как плавно и стремительно оказался рядом, схватив за горло металлической рукой и приподнял над полом.
— Брок мой, — раздельно, холодно-спокойно сказал Джеймс. — И я заставлю тебя жрать дерьмо сломанной челюстью, если с него упадет хоть волосок. И твоя сестра пусть про него забудет.
За стойкой испуганно ойкнула Марианка, зажав ладонями рот, но Михаэлю, видимо, хмель уже ударил в голову.
— Ты мне, сука, ещё поугрожай! — сипло прохрипел он, скалясь. — Ебал я и тебя, и этого Брока.
Как тяжело было сдержаться, не убить этого человека, который просто защищал свою сестру. И только это сейчас спасло его. То, что он защищал. Джеймс тоже защищал…
Память внезапно распахнула свои створы, и воспоминания потоком хлынули. Они лились, захлестывая, погребая под собой, не давая сосредоточиться. Он продолжал сдавливать горло, чувствуя, как меняются глаза, то совершенно человеческие, то расплавленное серебро с вертикальным зрачком.
Зарычав он, Баки, Брок всегда звал его Баки, сквозь все свои жизни так и не смог привыкнуть к звучанию его имени, которое было безумно сложно вообще переложить на человеческий язык, не говоря о том, чтобы произнести.
— Еще раз подойдешь к нему, и я тебя сожру, — рыкнул Баки, понимая, что надо бежать, пока он не обернулся прямо здесь.
Но как же хотелось к Броку. Хотелось свернуться кольцом на грудах своих сокровищ, посадить Брока себе на лапу и потереться об него носом, лизнув длинным раздвоенным языком. Это всегда его забавляло. Их обоих. Но Брок — его звали по-разному в разных жизнях, но Баки устраивало имя, которое он носил сейчас — ненавидел и боялся драконов, и что теперь делать, Баки не представлял. Как теперь быть, ведь он действительно не успел, не защитил. Потерял его.
Михаэль захрипел, заскрёб пальцами, стараясь разжать ладонь на своём горле. Марианка завизжала, бросилась в ноги Баки, моля отпустить брата.
— Мы не подойдём, — плакала она, цепляясь за полы его одежды. — Не заговорим, не тронем.
Выпустив чуть не раздавленное горло из металлической ладони, Баки развернулся и как можно спокойнее вышел из таверны.
Он — дракон Брока. Теперь была понятна их тяга друг к другу, ведь они всегда были любовниками, всегда, сквозь все жизни любили друг друга. И сейчас Баки тоже любил Брока, вот только тот ненавидел своего дракона. Ненавидел за то, что не успел и не защитил. И он был в своем праве.
Но что теперь делать самому Баки? Как жить дальше, пряча свою истинную сущность, которая теперь вместе с воспоминаниями рвалась наружу. Как молчать о таком? Как обманывать, если не обманывал никогда?
Не зная, что делать дальше, Баки вернулся домой, где спал Брок, разделся и улегся рядом, сворачиваясь вокруг, оплетая руками и ногами, утыкаясь носом в шею. Невозможно обманывать своего человека, но и сказать правды Баки не мог, потому что хотел быть вместе с Броком. Они должны быть вместе, потому что связаны драконьими богами друг с другом.
Прикрыв глаза, Баки решил ни о чем не думать, дать шестистам годам воспоминаний уложиться в голове. Он обязательно расскажет, может быть, даже скажет, как его зовут, но не сейчас, позже. Когда… Просто позже. А сейчас они будут вместе.
Брок, не открывая глаз, сильнее прижался к Джейми, ткнулся губами в лохматую макушку. Было хо-ро-шо, правильно, так, как надо. Жар его тела больше не обжигал, не душила тяжесть, будто бы всё существо Брока наконец подстроилось под него, приняло нужную форму, чтобы теперь-то совпадать идеально.
Давно уже вынырнув из сна, Брок лежал, почти не двигаясь, лишь ласково водил ладонями по спине, бокам, перебирал длинные шёлковые пряди, касался пальцами плеч, выводя на коже замысловатые узоры, наслаждаясь их с Джейми близостью, любя его всем сердцем, всем собой. Зная по чуть изменившемуся дыханию, что совсем скоро пушистые ресницы дрогнут, Джейми потянется всем телом, наваливаясь сверху, тихо едва слышно мурлыкнет. И так было всегда, каждое утро их невероятно длинных жизней. Брок не мог сказать, откуда в нём взялось это знание, что оно означало, но больше не дёргался, не искал объяснений этой почти магической, волшебной тяге. Он любил Джейми.
Было так хорошо, тепло и беззаботно, так спокойно в этих объятиях, особенно теперь, когда не было сомнения, что их связывает. И так хотелось поделиться с Броком тем, что он вспомнил себя, его, все вспомнил, но было нельзя. Баки так боялся, что Брок узнает о том, кто он на самом деле, что ему скажут, и Брок… прогонит его? Он обещал убить своего дракона.
— Меня зовут Баки, — внезапно даже для самого себя сказал Баки. — Я вспомнил.
— Ты только имя вспомнил? — усмехнулся Брок, погладил Баки — странно было Джейми называть этим именем — между лопаток и… накрыло.
Огненная волна прошлась по телу, словно обновляя его, лизнула застарелые шрамы, вскрыла замки в сознании, обрушивая на Брока свою-не свою память: прикосновение раздвоенного языка к плечу, шее, щекоткой проходясь по телу, жаркое дыхание, перламутр тёплых голубоватых чешуек под ладонями, кольцо хвоста на талии, насмешливый взгляд серебряных глаз с чёрным провалом зрачка, полёт, торжествующий крик, рвущий глотку, раскинутые руки, хлопки крыльев, любовь и безграничная вера.
Горло сдавило спазмом, тело трясло ознобом, колотило. Отцепив от себя руки Баки, Брок поднялся, пошатнулся, хватаясь за спинку кровати.
— И я тебя вспомнил, — хрипло сказал он и вышел, не оборачиваясь.
Если бы драконы плакали, Баки бы сел и заплакал, но драконы не плачут, поэтому их слезы так дороги. Драконы не отдают своего, никогда, но человека нельзя заставить быть с кем-то, если он этого не хочет. И Брок ушел, а он был не в силах его удержать, потому что не знал, как. Как объяснить, что прилетел, но поздно, что искал, но не нашел, что думал, что потерял навсегда? А потом больше двадцати лет искал того дракона, который отнял самое дорогое, желал мести, а еще смерти, потому что, не найдя никаких следов, решил, что его человек больше не возродится. А он не хотел быть один.
Баки не знал, что бывает, когда человек не принимает своего дракона, об этом не писали трактаты, потому что такого не бывало. А если и бывало, то об этом молчали. Баки понимал, что с Броком нужно хотя бы попытаться поговорить, даже если потом Баки уйдет, он обязан попытаться. Но и оставаться в доме Брока Баки не мог, а вещей у него тут не было.