Синкретизм (СИ)

«Сайщ! Амну-эр-Хаа!!!»
Каждый застучал по столам, стойкам, полу. Лапами, руками, хвостами — всем чем могли. Понимаю — это часть ритуала.
Полувыдра подкидывает готовый коктейль вверх и неимоверно ловко, одновременно с этим, достает из-под стойки маленькую шкатулку. Распахивает ее. Из шкатулки — стремительно вырывается столп пламени, забив, словно из гейзера, потоком вверх. Огонь окутал склянку с Уркуном, и цвет начал меняться, а сама стекляшка застыла в воздухе.
Резко, как по команде, в Хнаере наступила гробовая тишина. Я тоже замираю, не смея даже моргнуть, и задерживаю дыхание. Это потрясающе и завораживающе. Лучи, словно от солнца, исходящие из моего Уркуна, переливались всеми цветами Трайкорного спектра. Нет, не прав. Приглядевшись, я понимаю. Это не лучи! Скорее яркие, переливающиеся полупрозрачные облачка, которые исходили из одной точки.
Живой организм Хнаера вздохнул и залился совершенно иной мелодией. Игривой, утешающей — словно материнское сердце, стук которого успокаивает в утробе.
Тук-Тук-Тук. Пам-Пам-Пам. Тру-Тру-Тру-Тру-Труу...
Я невольно моргаю, незаметно проглатывая выступившую от аппетита и предвкушения слюну. Невероятно! Соглашаясь на предложение незамысловатой фразой «Фнайер Уркун», и предположить не мог, что из этого выйдет. И сейчас не особо представляю. А это — радует.
Больше всего я и хотел чего-то такого, а обычно любой мир не предлагал ничего, мною уже не виданного. Везде либо опасность, либо схожие развлечения, отличающиеся названиями и мелкими деталями. Но такого — я еще не видел. Несомненно!
Буквально в момент мой напиток закипел и забурлил пузырьками, лопающимися прямо в воздухе. При каждом маленьком взрыве в воздухе начинало пахнуть цветами. Какими? Понятия не имею. И это еще сильнее будоражит сознание.
Понимаю, что сейчас ждёт нечто, что испытывают лишь немногие. Но и плата за такое тоже должна быть достойная. Хотя пока — это не волнует. Я завороженно слежу за финальной стадией создания коктейля. Нет, даже слово — коктейль — оскорбительно. «Фрайенндррг» — ближайшее, что всплыло в памяти из местного диалекта. На обычный человеческий это значит что-то вроде «шедевр мастера посланный небом».
Уркун вдруг прекращает переливаться разными цветами и застывает в абсолютно бирюзовом оттенке. Полувыдра нежно протягивает ловкие лапки к сосуду и отправляет когтями в мою сторону, отбив при этом небольшую мелодию. Мелодию, которую я, похоже, теперь запомню на всю жизнь.
Парит. Он просто парит в воздухе, на одном из облачков, что вылетело из горлышка и окутало, словно одеяло, напиток. Парит ко мне.
Я аккуратно беру за верхушку маленькой стекляшки свой особый Фрайенндррг. С нежностью и трепетом приготовленный специально для меня сельской полувыдрой, которую я даже не удосужился узнать поближе и выяснить имя.
«Райко!» — истошно стонет мой повар этого чудо.
«Сайк-Райко-Сай!» — верещу я в ответ, с тяжестью имитируя звуки зверушки.
И не морщась вливаю в себя свой «Финальный Напиток».
Фнайер Уркун — «добей меня нежно». И правда, нежно. Но слово добей не соотносилось с тем пониманием, что вкладываем в него мы — люди. Я-то считал, что после этого вырубит окончательно, ноги подкосятся, а очнусь уже где-нибудь в обнимку с очередной местной дамой (надеясь, что она красивая, хотя бы внешне — насколько может быть красива зверолюдка). Но ошибся. Не все нюансы разницы слов в разных мирах и культурах я еще познал. Ох, не все. Более точно и верно Фнайер Уркун стоило переводить как высокое стихотворение. Я даже попытался сформулировать, насколько мог, эти слова.
Примерно — так:
«Доставь меня со страстью и нежностью
на седьмое небо, со счастьем,
Где ждёт меня вечная радость,
 
Сжимая в объятия страстные.»
Я не стихоплёт по натуре, но что-то такое сложилось в моей голове. Скорее всего, Хнаер помог.
Вкус... вкус был. Не понимаю — это привкус шиповника и лимона или корицы с каштаном? Возможно — он менялся, переливаясь также, как цвета исходящие от коктейля во время приготовления.
И мне это нравилось. Правда — нравилось. Немного вещей нынче доставляет такое искреннее удовольствие. Особенно, когда каждый твой день — это игра на выживание.
И вместо того, чтобы окончательно охмелеть — я почти протрезвел, и мне стало от этого еще лучше.
С удовлетворением долил в себя остатки капель из этой стекляшки и одобрительно хмыкнул носом в сторону полувыдры — таков обычай выражения максимальной благодарности. А вот ритуал оплаты в этом мире и Хнаере совсем иной. И он мне тоже очень, очень нравился.
Не требовалось ни денег, ни металлов. Не нужно делать никаких услуг взамен. Никаких физических обменов или коммерческих условностей.
В этом мире расплачивались шутками. Причем неважно в каком выражении. Словами, мимикой, жестами, действием. Главное выдать достойную планку веселья тому, кто для тебя сделал что-то.
А за такой Уркун — плата поистине велика. Надо выставить себя полным шутом, посмешищем для окружающих, заставить даже самого угрюмого смеяться. Но благо — полулюди не такие уж и прихотливые в плане физического юмора, и человеку не составляет труда их рассмешить. Благо мы, гомосапиенсы, довольно смешные по своей натуре и природе.
Я отпрыгнул от стойки и начал кувыркаться по полу, как заправское перекати-поле. Сделав три оборота вокруг себя, резко подпрыгнул в воздух и уцепился за деревянную, выросшую словно ветка из потолка, люстру. Она очень крепко связана с Хнаером, корнями ли, было ли это одно целое — не знаю. Да и все равно. Я готов и упасть вместе с ней плашмя на пол, еще забавнее получилось. Но она даже не шелохнулась. Тогда начал расшатываться на ней, как цирковой акробат, издавая звуки первобытных людей, которые собирались на охоту. При этом выпячивая глаза и высовывая язык.
Мои действия уже имели эффект. Все в Хнаере устремили взор только на мою персону. Кто-то уже заливался нечеловеческим смехом, кто-то буквально ржал как свинья (ибо и являлся полусвином), кто-то как осёл. А это уже, как ни странно, обычный человек, простые гуманойды, практически не гибриды, тоже жили в этом мире. Кто-то восторженно встал и начал хлопать лапами. Ящер неподалеку еще звонче загремел своим хвостом-колокольчиком.
Я загоготал во весь рот, начиная напевать мелодию и песню, что придумывал на ходу. На чистом человеческом, так как местным полузверям еще веселее слышать эту нескладную, для их восприятия, речь.
«Красница-зерница,
Вверх черепица!
Казенная ляха,
Вот ты неряха!
Что за покой,
Когда тут разбой,
Что ж — тишина?
Пей же до дна!»
С этими словами, я прыгнул с люстры, сделал двойное сальто и очутился на стойке, рядом с полувыдрой. Та — одобрительно плясала чечётку мелкими лапками с когтями на стойке. Я начал плясать ей в такт, повторяя движения и продолжая петь.
«Эй, веселей,
Горе запей,
Поднимай вой,
Песню запой!
Кто нерадив,
Тот и шутлив,
Чем странней,
Тем веселей!»
На этой строчке, сел в шпагат на стойке и поднял полувыдру на руки, подбрасывая в воздухе. Она была не слишком тяжелой. Да и не сказать, чтобы я находился в плохой физической форме. Годы боевых действий и бесконечных походов дают свои плоды.