Берсерк (СИ)
С момента отъезда Годды прошло семь дней. За это время лодки поднялись по реке до города Бусбек, где предполагалось отдохнуть и, закупив лошадей и фургоны двинутся к Арелату. От Бусбека до столицы пятнадцать дней пути по хорошим дорогам и через густонаселенную местность. Так что, прибыв в город, Олег со своими людьми сразу направился в гостиницу, которую еще накануне снял квартирмейстер, а его люди занялись перевалкой грузов. Багаж графа Гундберна частично доставлялся в гостиницу, а частично в арендованный склад. И еще пара людей пошли осматривать городские конюшни и каретные дворы. Нужно было примериться к ценам и посмотреть вблизи на предлагаемый к продаже товар. Не худо было бы найти так же опытных караванщиков, которые проведут их колонну до столицы. В общем, все были заняты делом, и Олег не исключение. Однако за ужином он увидел в дальнем конце зала Годду, и тот, используя пальцевый семафор[5], передал ему приглашение на встречу без свидетелей.
«Ну, вот и живуха началась!»
На самом деле, «живухи» и так было больше, чем нужно. За прошедшие дни на него было совершено еще два покушения. Первое, которое должны были осуществить настоящие профессионалы, - злодеи из братства убийц, - было раскрыто «фуражирами», обнаружившими засаду. К сожалению, взять кого-нибудь из татей живым не получилось. Резались до конца, даже понимая, что задание провалено. Второе же покушение, едва не увенчалось успехом, но у Олега вовремя сработала чуйка. Он вдруг почувствовал чужой недобрый взгляд и чисто интуитивно отпрыгнул в сторону. Арбалетный болт ударил туда, где еще мгновение назад находилась его грудь. Прямо в стену дома, которая находилась у него за спиной. Поймать злодеев, однако, не удалось. Ушли верхами, но удалось узнать, что было их не менее пяти. Такой расклад.
«Ну, может быть, Годда чем-нибудь порадует?» - думал Олег, направляясь в полночь на тайную встречу. И, к счастью, - хотя какое уж тут счастье, - он не ошибся. Годда сумел раскрыть заговор, но что с этим всем теперь делать, Олег не знал. И времени на раздумья оставалось все меньше.
- Милорд, - с некоторых пор, обращаясь к Олегу, Годда использовал именно это слово, - познакомьтесь, это граф Людвиг Рауттер.
Граф был раздет догола и привязан к стулу, во рту у него был кляп. Незавидное положение, но, похоже, раньше было куда хуже. Следы пыток были видны на теле, на лице, руках и ногах. И, разумеется, на гениталиях.
- Приятно познакомиться, - усмехнулся Олег. – Что дальше?
- Далее следуют признания его сиятельства в заговоре против вас, милорд, и в неоднократных попытках вашего убийства, - указал Годда на стол, где лежала довольно толстая пачка пергаментов. – А также изобличающая графа и его сюзерена переписка, выданный королевой патент «на все, что сделает предъявитель сего» и деньги.
Годда попеременно указал на еще одну пачку пергаментов, на отдельно лежащий документ и на открытый ларец, полный золотых монет.
- Я весь внимание, - кивнул Олег, - и давай, Годда, прекрати интриговать. Полную историю ты расскажешь мне потом, когда мы сядем у камина с бокалами хорошего вина и предадимся греху словоблудия. А сейчас я хотел бы услышать краткий пересказ этого будущего романа.
- Вы совершенно правы, милорд, - ответил Годда, ничуть не удивившись и, по-видимому, не расстроившись пожеланию Олега. – Времени у нас, и в самом деле, нет.
- Нет? – переспросил Олег. – Тогда вперед. Итак?
- Когда шли переговоры между канцлером Арно и вдовой конунга, обе стороны спешили заключить контракт и, соответственно, сглаживали углы. Канцлер не сообщил Саксе точный возраст королевы и передал портрет, выполненный пятнадцать лет тому назад, когда принцессе Екатерине было всего четырнадцать лет. Не стал он сообщать так же, что ни принцесса Екатерина Алератская, ни королева того же имени никогда не была замужем, но родила, как минимум, трех бастардов. Отцом этих детей является герцог Тремюзон, но жениться на королеве он не может, поскольку женат на другой женщине. Пока правил отец Екатерины, он покрывал ее, считая, что королям все дозволено. Однако шесть месяцев назад король умер, и принцесса стала королевой. В Арелате никогда не было правящих королев, она первая, и для упрочения власти ей срочно понадобился муж, номинальный супруг и не менее номинальный соправитель. Предложение Саксы оказалось более, чем подходящим. Одно «но». Сакса забыла объяснить, что семнадцатилетний провинциальный барон, ставший графом только в силу неблагоприятных обстоятельств, является интеллектуалом, воином и магом. Саксе надо было продать одну историю, канцлеру – другую, но, когда королева узнала правду, она пришла в ужас. Одно дело заполучить молоденького тюфячка, который будет прикрывать ее грехи и радоваться жизни, живя во дворце, а не в развалинах старой башни, и получая достаточно денег, чтобы вполне удовлетворять свои невеликие запросы. И совсем другое – если речь идет о красивом, умном, уверенном в себе военном вожде, совсем недавно одержавшем блистательную победу над сильным противником. А ведь движимая желанием поскорее закрыть сделку, она подмахнула, практически не глядя, исправленную версию контракта, по которой принц-консорт получает слишком много власти. Сообразив, что ничего хорошего из реализации заключенного соглашения не выйдет, королева послала графа Рауттера с приказом перехватить вас, милорд, в пути и уничтожить. Нет человека, нет проблемы.
«Вот так вот, товарищ лорд!» – Олег был потрясен и одновременно восхищен, его съели на раз и даже не подавились.
- Тупик! – сказал он вслух, пытаясь совладать с разгулявшимися нервами. – Ни туда, ни сюда. Контракт подписан, разорвать его… Даже не знаю.
- Нельзя, - тяжело вздохнул Годда. – Будут последствия.
- И я о том же, - согласился Олег. – Ехать в столицу – самоубийство. Сколько раз еще удача будет на моей стороне? В конце концов, все равно убьют, тем более, когда узнают про графа, - кивнул он на живого мертвеца. – И домой не вернуться. Во-первых, контракт, а во-вторых, там я буду всем костью в горле, и конунгу, и окружению нового ярла. Бера, хоть мне и тетка, но власть не вернет. И все, собственно. Тупик.
Он не стал говорить вслух, но тут был еще один немаловажный момент. Он ведь действительно стал ярлом совершенно случайно. Ни единомышленников, ни прочного тыла, каким иногда является семья, ни союзников сколько-нибудь серьезных. Даже ветеранов, которые бы прошли с ним огонь и воду, тоже нет. Он один, и это, увы, диагноз.
- Извините, милорд, что влезаю со своими советами, - Годда, похоже, действительно стеснялся, но в то же время был уверен, что обязан сказать, - времени на принятие решения у вас мало. Какое ни на есть, а решение следует принять или сегодня, или завтра. Граф тут не один был, его люди разбросаны по округе, и среди них есть дворяне, а значит, едва обнаружится, что граф пропал, кто-нибудь доложит канцлеру.
— Это я и сам понимаю, - скривился Олег. – Есть еще идеи?
- Я бы посоветовал бежать.
- Куда?
- Для начала в любую сопредельную страну, и, разумеется, нигде не называть своего настоящего имени. Деньги у вас есть, языки вы знаете…
- Да, да – покивал Олег. – Молодой, красивый, опытный воин и маг-недоучка…
- И это тоже, - пожал плечами Годда. – Если решитесь бежать, я с вами. Будем учиться магии.
«Учиться магии – это хорошо! – сообразил вдруг Олег. – Плохо не учиться».
Удивительно, но до этого момента, то есть, до тех пор, пока жизнь не загнала его в тупик, Олег не вспоминал о том, что лежало под волшебными палочками в той памятной шкатулке. А лежало там все или ничего. Все, если написанное в том свитке правда, и он сможет справиться с описанной в нем древней магией, и Ничего, если все это пшик, вранье и сказки, или та магия, о которой там идет речь, ему не под силу. Вот так вот. Но, с другой стороны, не попробуешь, не узнаешь.
— Вот что, Годда, - сказал он, со всей тщательностью, хотя и достаточно быстро обдумав свой план. – Этого, - кивнул он на пленного, - надо бы упокоить, но время терпит. Я вернусь в гостиницу, приберись тут и езжай в Нойс. Найди где-нибудь на окраине неприметный домик, что-нибудь изолированное, заплати сколько скажут, и пусть выметаются. Он понадобится мне всего на один день. Я приеду на рассвете, встретишь меня у заставы. После этого ты свободен. Деньги я тебе оставлю, иди, куда хочешь, делай, что пожелаешь.