Защитить свою собственность (ЛП)

К слову, о глупости. Не считая того, что её Мастеру было бы весело их щупать, огромные буфера, вероятно, вызвали бы у неё боль в плечах — и, с её удачей, дверь какого — нибудь автобуса захлопнулась бы прямо перед ними.
Давай, девочка. Прими душ и постарайся не думать о том, что Алисса прикасалась к Сэру.
  
Глава 4
 
Его крольчонок много времени провела в душе.
  
Одетый в джинсы и футболку, Нолан прислонился к кухонной столешнице, попивая чай со льдом. Когда он зашёл из патио, то понял, что она в ванной. Странно. Обычно она будила его, если он спал, когда она уходила или когда возвращалась домой.
Что происходило с его Бет?
Ее истощение и потеря веса, хотя и вызывали беспокойство, не были неожиданностью. А вот дистанция между ними было в новинку. Черт, он жалел, что не отказал Раулю и не остался дома на лето. Конечно, услышав все обстоятельства, его мягкосердечная Бет настояла на том, чтобы он поехал. И жители деревни нуждалась в нём. Он видел убогое жилище, в котором они жили, видел больных и раненых, лежащих в грязи, страдающих от жары и насекомых.
Теперь ему нужно выяснить, что здесь произошло, пока его не было.
Он взглянул на холодильник и подумал, не приготовить ли ему ланч. Он против того, чтобы она пропускала еще несколько приемов пищи. Но, возможно, лучшей стратегией будет поймать её сразу после душа.
В спальне он сел на кровать и, ожидая, пошевелил плечом. Алисса хорошо поработала, и боль уменьшилась. Жаль, что она рассталась со своим Мастером. Некоторые сабмиссивы плохо себя чувствуют, когда с них снимают ошейник.
Потягиваясь, Нолан прислушивался к звукам из ванной.
Душ выключился. Она вытерлась. Нанесла лосьон. Открыла дверь.
Бет появилась с мокрыми и спутанными волосами, обернутая вокруг тела полотенцем. Увидев его, она остановилась как вкопанная.
Нолан улыбнулся. Забавно, что иногда она казалась ему великолепной, а иногда — просто трогательно красивой. Однако он должен был признать, что ее большие бирюзовые глаза всегда были самыми красивыми из всех, что он когда — либо видел. Ее кожа была слегка загорелой, лицо, руки и плечи покрыты веснушками, а грудь — безупречно белой.
— Иди сюда, сладкая.
Пока она стояла, он внимательно изучал её. Учитывая, что в прошлом она пережила насилие, он остерегался пугать ее, однако ему нравилось немного заставлять ее нервничать. Это было частью их отношений. Точно так же, как его умная Бет не была слепо послушной сабой — неважно, насколько сильно ей нравилось служить ему — она предпочитала держать поводья в его руках, но все равно время от времени дергала их.
И они оба наслаждались тем фактом, что он не ослаблял хватку.
Когда он взял её за руку и притянул между своих ног, она нервно прикусила губу. Её нагретая в душе кожа излучала тепло вместе с запахом клубничного шампуня и мыла.
Ммм. С тех пор как он встретил ее, запах клубники вызывал у него возбуждение.
Одним пальцем он провел по бархатистой коже над краем полотенца. Несколько блестящих белых шрамов свидетельствовали о пытках, которым подвергал ее бывший муж. Было бы наслаждением убить этого ублюдка снова, и на этот раз сделать это медленно. Когда понял, что задержал взгляд на шрамах, он поднял глаза.
В ее глазах читалось страдание. В ее опухших, покрасневших глазах. Какого черта?
— Ты плакала. — Он обхватил ее руками за талию, прижимая к себе. — Скажи мне почему?
Дёрнув головой, она прикрыла шрамы руками.
Чёрт, он облажался. Она была чувствительна насчёт отметок прошлого насилия, отчасти из — за воспоминаний, отчасти из — за повреждений на коже. И он забыл про её шрамы, будь он проклят за то, что был дураком.
С разговорами придется подождать. Хорошо, что он был именно тем мужчиной, который смог заставить ее смягчиться.
— Всё нормально. Мы поговорим о слезах позже.
Под его ладонями её мышцы расслабились.
— У тебя закончились месячные, крольчонок? — Из — за того же синдрома, из — за которого она стала бесплодной, у нее были очень короткие месячные, которые шли всего несколько часов, а не дней.
Она кивнула, отведя взгляд.
— Всё ещё больно? Слишком чувствительна?
— Нет, — прошептала она.
Последний раз он видел ее такой неуверенной в их первую встречу. Ему нужно было выяснить причину такого ее поведения. И он, черт возьми, обязательно выяснит. Осторожно.
— Рад это слышать. — Он потянул её полотенце вниз, игнорируя её слабую попытку удержать его, обнажилась ее грудь. Он безжалостно сжал ноги, удерживая её на месте, чтобы он мог использовать руки.
Ему нравилось все ее тело, но, да, он был любителем груди, и у нее она была потрясающей. Такая маленькая и упругая. Ее крепкие мышцы поддерживали грудь так, словно ей было двадцать, а не за тридцать с небольшим. Наслаждаясь чистой белой кожей, он провёл костяшками пальцев по каждой, и маленькие соски цвета малины сжались. Он наклонился вперед и провел языком по сладким пикам, пощекотал и почувствовал, как она начала дрожать.
Она попыталась отстраниться.
— Ошибка, — подумала Бет, когда Сэр поднял голову и пронзил ее своим черным взглядом.
— Ты думаешь, я позволю тебе уйти от меня сегодня? — спросил он очень тихо. Его чёрные волосы были распущены, касаясь широких плеч, и он ещё даже не брился. Неровный шрам на скуле и тёмная, короткая щетина придавали ему особо угрожающий вид.
У нее пересохло во рту, колени задрожали. Она покачала головой.
— Мы займёмся любовью, крольчонок. — Его твердые губы изогнулись, напомнив ей о том, каким безжалостным Мастером он мог быть, когда решался на что — то. — Ты помнишь своё стоп — слово?
Её глаза расширились. Прошло много времени с тех пор, как она в последний раз задумывалась о стоп — слове, но то, что ему нужно было напомнить ей об этом, означало, что он собирается надавить на неё… сейчас, когда ей так плохо. Когда она не хотела говорить с ним или…
— Бет?
— Красный. Это красный, Сэр.
— Хорошо. — Ногами удерживая её на месте, он не спеша продолжил свои действия, обводя языком вокруг каждого соска и облизывая кончики. Такие влажные, скользкие и теплые.
Дрожь пробежала по её телу. О, Боже.
Его зубы сомкнулись на одной из вершинок, сжимая до боли, прежде чем взять в рот и пососать.
В ее тазу пробудилась медленная пульсация возбуждения.
Чередуя соски, он потерся своей щетиной о чувствительную кожу, пробуждая незнакомое эротическое ощущение. Он кусал. Он сосал. Зубы. Язык. Губы. Щетина.
Её груди набухли. Кожу покалывало. И под кожей разлилось приятное тепло.
— Теперь поцелуй меня, саба. — Он не ждал, когда она подчинится, а обхватил рукой её затылок и притянул её голову к себе. Ее холодные мокрые волосы рассыпались по разгоряченной коже грудей.
Когда он прикоснулся губами к ее губам, из — за щетины он ощущался незнакомо, и она напряглась. Его рука сжалась сильнее. Но, когда он прикусил её нижнюю губу, её рот смягчился, позволяя ему завладеть ею. В его настойчивых, уверенных поцелуях не было ничего незнакомого, и у неё вырвался вздох.
Нолан глубоко овладевал её ртом, собственнически и требовательно, не останавливаясь, пока он поднимался на ноги и наклонял её назад, прижимая к себе ее таз своей стальной рукой. Его эрекция упиралась ей в живот, его тело было твердым, как камень.
И он продолжал целовать ее, пока все мысли не вылетели у нее из головы, а ее тело не растворилось в его объятиях.
Когда он отстранился, её ноги подкосились, и только его руки удерживали её вертикально. Его глаза светились весельем, пока он ждал, когда она снова обретет равновесие.
  
Как только она смогла стоять самостоятельно, он полностью снял с нее полотенце и открыл ящик прикроватной тумбочки.
— Раз уж мы убрали оковы с кровати, давай воспользуемся этим вместо них. — Он достал темно — красный кожаный жгут и начал обвязывать вокруг её торса.
— Откуда это взялось? — Вертикальные ремни, проходившие по ее телу спереди и сзади, соединялись с двумя горизонтальными. Один проходил вокруг талии. Другой обхватывал шею, как ошейник. Бет задрожала, когда он застегнул его.