Кай из рода красных драконов (СИ)

Я пожирал глазами вооружение воинов, отмечая для себя — у колдуна изогнутый меч вроде сабли, а под плащом, наверно, кольчуга. А у двоих воинов — копья, и они могут быть опасны для волков. Значит, начинать надо с них.
Выдохнул с облегчением: лучников в маленьком отряде не оказалось. Двое воинов были с ростовыми копьями вроде рогатин, вполне способными проткнуть волка насквозь, в кожаных доспехах, шитых железными бляшками. Двое — в кольчугах и с мечами. Похоже, это были личные телохранители мальчишки-колдуна.
— О, да тут уже совсем рядом! — донёсся в последний раз писклявый голос. — Верно, он спрятан в одном из сгоревших аилов! Заберём, а уже там решим — нужен нам привал или нет!
Враги свернули в сторону выжженного лагеря.
Мы в недоумении переглянулись.
Камень был совсем близко, колдун сам сказал, что чует его. Неужели он такой тупой, что не смог определить точное направление?
Мы какое-то время наблюдали, как вражеский отряд движется к тому, что осталось от лагеря барсов.
А что если там есть ещё один камень? Или?..
Страшное подозрение искрой блеснуло во мне.
— Ты уверен, что камень выбросили в пропасть? — спросил я Истэчи. — Может, кто-то из воинов забрал его и спрятал в лагере?
— Камень плохой, злой, — согласился Истэчи. — Могло быть и так, как ты говоришь!
— Ладно, парни! Меняем планы. — Я посмотрел на небо. — Скоро стемнеет, и это нам тоже на руку. Брать колдуна будем на обратном пути. Пусть найдёт свою цацку, а мы отберём. А пока надо придумать, как обезвредить копейщиков. Нам нечего им противопоставить на открытом месте из честных способов драки. Ищите нечестный: ловушки, камни…
— Сигнальные стрелы! — прошептал Истэчи.
Я не знал, о чём он, но Темир кивнул, и мы побежали вокруг лагеря, чтобы подойти к нему с тыла.
Прямо на бегу Истэчи объяснил мне, что такое сигнальные стрелы и чем они отличаются от самострелов, установленных для охоты на лосей или оленей.
Оказывается, барсы, сидящие в лагере, выставляли на подходах к нему посты. И обменивались сообщениями с помощью костров, верёвок и стационарных самострелов из примитивного, но мощного лука.
Самострелы были установлены в трёх укромных местах недалеко от лагеря. И огонь не дошёл ни до одного из них.
Мы быстро отыскали один из самострелов. Он был спрятан в кустах у приметного камня и был похож на дедушку арбалета из толстой кедровой палки и тетивы из скрученной кожи***. Даже подобие ложа у него имелось. Только стрелу пристраивали не на ложе, а сбоку.
В случае опасности толстые стрелы, пропитанные смолой, поджигали и посылали в кучу специально наваленного хвороста на другой стороне лагеря.
Мало того, здесь же имелась хитрая система из блоков и верёвки, поднимающая кусок белой ткани над камнем. Видимо, так Истэчи и общался с дозорными, сидящими на вершине Теке.
Самострел был пристрелян и закреплён камнями, но мы разломали сигнальное устройство, добыв из него лук.
— Без засады из такого лука не убьёшь, — сказал Истэчи.
— Почему? — удивился я, уже прикинув, как сделать из этого самострела нормальный арбалет.
— Очень тугая тетива, — засмеялся Истэчи. — Натянуть трудно, целиться плохо. Зверь ждать не будет. Но из засады на человека пойдёт хорошо. Одного — точно убьём. Перезарядить не успеем, нет.
Я кивнул. Тут надо было довериться мастерству охотника. Из этой палки с тетивой подстрелить я мог только самого себя.
Мы тихо, но быстро вернулись к месту, откуда могли видеть лагерь. А потом Истэчи предложил забраться на каменный козырёк, слегка нависавший над барсовой долинкой.
Из лагеря нас видно не будет, а стрелять сверху очень удобно. И волкам — тоже хорошо будет нападать сверху.
Мы залезли, удобно устроились на камнях и насторожили самострел.
Колдун бродил по лагерю, ковыряясь в обгорелых палках, оставшихся от аилов.
Воины стояли кружком. Ощетинились копьями и мечами, оглядывались тревожно. Сообразили, гады, покопавшись в обгорелых остатках аилов, что трупов там нет.
 
Расстояние позволяло, и я приказал целиться в самого толстого из копейщиков.
Когда Истэчи уже изготовился стрелять, колдун вдруг повернулся и посмотрел в нашу сторону, словно почуяв угрозу.
А потом взвизгнул, и уставился прямо на меня.
— Там! — заорал он, тыча пальцем в козырёк, где мы затаились. — Он там! Я чую его!
Мы переглянулись.
— Камень у кого-то из вас? — спросил я.
Истэчи и Темир замотали головами. Брат был вне подозрений, а вот Истэчи…
Но приятель даже покраснел от гнева, когда я посмотрел на него оценивающе. Он вспыхнул, сорвал с пояса мешочек, где носил все свои богатства, швырнул мне.
Я даже смотреть не стал: понятно было, что камня у него нет.
— Но тогда что они ищут? — спросил я.
Гадать было некогда — воины уже бежали в нашу сторону.
Видеть они нас пока не могли, но это ненадолго. Начнут подниматься по склону — увидят.
— Ждём! — приказал я Истэчи. — Первая стрела — наверняка и в упор!
* * *
* Тир (др.-сканд. Týr, также Ziu) в германо-скандинавской мифологии — однорукий бог чести и войны. Один из асов, сын Одина и великанши, сестры Гимира. Тир лишился руки, когда асы решили сковать огромного волка Фенрира волшебной цепью Глейпнир. По одной из версий, Тир вложил свою руку в пасть Фенрира в знак отсутствия недобрых намерений. Когда волк не смог освободиться, он откусил руку Тира.
** Курумник — каменные россыпи на склонах или на плоских поверхностях гор, медленно сползающие вниз.
*** Вот тут есть видео, как делали охотничьи самострелы:  https://www.youtube.com/watch?v=KUdJnLm3RNs
 Глава 22 
 Бой 
Воины колдуна, начав лихо и беспорядочно взбираться в гору, притормозили, отдышались, построились. Учёные оказались, гады. Сообразили, что даже колдунский «глаз» сам по себе по горам лазить не станет.
Впереди теперь шли копейщики, держа наизготовку рогатины*. Эти здоровенные копья были, наверное, специально заточены под крылатых волков: толстое двухметровое древко, обоюдоострый наконечник, поперечина под ним, чтобы не давать раненому зверю подобраться поближе.
Однако доспехи на копейщиках были хреновые, что и доказала стрела Истэчи, воткнувшись в живот одного из них и почти проткнув насквозь.
Бедняга так и вцепился в толстое древко, разом потеряв весь свой пыл.
Но вывести из сражения второго копейщика мы не успевали — слишком быстро и слаженно двигались эти выкидыши терия Вердена. Будь у них щиты…
Парни мои бросились к волкам, а я, вытянув из-за спины меч, пошёл вперёд, отвлекая внимание на себя.
Колдун шёл в арьергарде своей маленькой группы, прячась за тушками своих воинов. Увидев меня, он прямо-таки криком зашёлся:
— Да вот же он! Вот! Хватайте его!
Неужели он знал Камая в лицо? Ну, наконец-то! Хоть кто-то информированный попался!
Так может, этот колдун знает и того, кто убил правителя Юри? И близок конец моего пути? Достаточно захватить и допросить этого мелкого мерзавца?
Внутри у меня сразу всё как-то неприятно подобралось и заискрило на стыках.
— Колдуна брать живьём! — взревел я так, чтобы услышали барсы, уже оседлавшие волков и разгонявшиеся, чтобы взлететь.
— Сдохни, мальчишка! — ответил мне колдун визгливо и тонко.
И следом за криком в меня из сведённых в знакомом жесте ладоней полетела шаровая молния. Хиленькая такая, с мяч для пинг-понга.
Колдун выдохся. Да и подсознательно Камай ждал именно этого.
Мои руки знали: меч — именно то оружие, которое является щитом от всех этих мерзких штук.
Движение кистью было инстинктивным. Спроси меня, что я сделал — вряд ли сумел бы ответить. Но отбитая лезвием меча молния с шипением закрутилась на камнях и взорвалась там, оставив тёмное пятно гари.