Последнее испытание

Когда Стерн впервые услышал о мисс Турчиновой, у него возникло подозрение, что она окажется еще одной привлекательной молодой женщиной, которая сумела проникнуть в жизнь Кирила благодаря своим чарам. Однако оказалось, что Анаит – дочь маникюрши Донателлы, иммигрантки с Украины. Донателла сама попросила Кирила, чтобы он использовал услуги девушки в качестве их личного брокера – чтобы та могла положить начало своей карьере. Большая часть средств супругов Пафко, если не считать акций «ПТ», была инвестирована в сравнительно безопасные акции индексных фондов и облигации. Для того чтобы управлять ими, большой опыт не требовался. При этом, согласно решению компании «ПТ», брокерское подразделение инвестиционного банка, которое выставило на рынок пакет акций компании, принадлежащий трастовому фонду внуков Пафко, занимается всеми транзакциями с бумагами «Пафко Терапьютикс» в интересах всех руководителей и сотрудников, поскольку у них имеется соответствующая договоренность с Мортом Мински и его фирмой. Доктор Пафко по своей инициативе перевел свой пакет акций в трастовый фонд, созданный для внуков, воспользовавшись для этого услугами мисс Турчиновой. Он знал, что сам не сможет на них заработать из-за существующих правил «ПТ» по поводу продажи бумаг ее сотрудниками. Тем более что в ближайшие несколько лет ни у кого даже мысли не могло возникнуть о том, чтобы их сбросить. Фелд вывел данные брокерской конторы на шестидесятидюймовый монитор, который он на время допроса Данджи установил таким образом, чтобы его хорошо могли видеть и присяжные, и свидетель.
– Посмотрите сюда, в правый верхний угол, – говорил Фелд, помогая себе лазерной указкой. – Видите, здесь написано «распоряжение по собственной инициативе»? Что это означает, если исходить из правил и практики вашей компании?
– Это означает, что распоряжение сделал не брокер. То есть брокер не требовал продажи.
– Значит, продажу инициировал его клиент?
– Да, – безропотно кивает Данджи. Кажется, что, если бы Фелд захотел, он мог бы легко заставить бедолагу присесть и залаять по-собачьи.
Марта приподнимается со стула, словно собираясь заявить протест, но затем плюхается обратно, махнув рукой с таким видом, что возникшие было у нее возражения слишком незначительны, чтобы тратить время даже на их озвучивание.
Присяжные наверняка предпочли бы услышать рассказ о разговорах Кирила с его брокером от самой мисс Турчиновой, но она представляет для обвинения серьезную проблему. Ясно, что она восприняла звонок Пафко как сигнал о том, что акции «ПТ» вот-вот рухнут, и использовала эту информацию для заключения инсайдерских сделок, в том числе в собственных интересах. После телефонного разговора с Кирилом мисс Турчинова продала не только акции его внуков, но также все бумаги «ПТ», которыми владела сама, а также и несколько ее привилегированных клиентов.
Мозес решил не вытаскивать мисс Турчинову на свидетельскую кафедру, предоставив ей иммунитет – присяжные не любят, когда свидетели уходят от ответственности за то же самое преступление, за которое предполагается осудить главного фигуранта дела. Мозес пытался договориться с Турчиновой и ее адвокатом о сделке с признанием вины. Однако мисс Турчинова, поняв, что, если ее осудят, с ее карьерой в сфере финансов будет покончено, решила отказаться от этого предложения. Ее молодой адвокат, похоже, надеется, что, если Мозесу удастся добиться осуждения Кирила, к Анаит он просто утратит всякий интерес. При этом Стерн, которому неоднократно приходилось иметь дело с правоохранителями из Комиссии по ценным бумагам и биржам, полагает, что рассчитывать на это не стоит – особенно по той причине, что Турчинова замешана в разновидности инсайдерской торговли, получившей название «опережающие сделки». В частности, понимая, что продажа пакета акций «ПТ» стоимостью в 20 миллионов долларов вызовет снижение котировок бумаг компании, Турчинова отправила в торговый отдел биржи собственное распоряжение за несколько минут до того, как послала туда же распоряжение Кирила. Тем самым она увеличила свою прибыль по меньшей мере на 20 тысяч долларов.
  
Люди, занимающиеся инсайдерской торговлей, почти всегда располагают средствами для того, чтобы нанять умных адвокатов – таких, как Стерн. Кроме того, подобные дела чаще всего возникают и рассматриваются в Нью-Йорке. В этом городе влияние финансовой индустрии на экономику проявляется наиболее отчетливо. К тому же нью-йоркские судьи, занимающиеся рассмотрением таких дел, лично знакомы с очень многими представителями мира финансов. Все это привело к тому, что закон о противодействии инсайдерской торговле оброс множеством мудреных дополнений и поправок, которые создают серьезные помехи исполнению основных положений (в отличие, скажем, от дел, возбуждаемых по поводу краж физической собственности, в которых чаще всего в качестве подсудимых выступают представители беднейших слоев общества). С учетом всего этого у мисс Турчиновой могли быть неплохие шансы избежать наказания, если бы она ограничилась продажей собственных акций – и даже акций нескольких клиентов. Но, заключив сделку по продаже пакета Кирила (точнее, той его части, которую он передал в трастовый фонд, созданный в интересах внуков), факт которой доказать совсем не трудно, Анаит, по всей вероятности, обрекла себя на тюремный срок. Особенно с учетом того, что она отказалась заключить соглашение с гособвинением, которое очень нуждалось в ее показаниях.
Впрочем, когда Марта встает для проведения перекрестного допроса, дальнейшая судьба мисс Турчиновой волнует ее меньше всего.
– Мистер Данджи, вы ответили на несколько вопросов мистера Фелда по поводу обычной практики, которая существует в вашем бизнесе.
– Да.
– Но ведь вы, мистер Данджи, понятия не имеете, что именно было сказано в телефонных разговорах между мисс Турчиновой и доктором Пафко, верно?
– Мне известны только данные о сделке.
– Вы ведь не слушали их разговор по параллельной линии?
– Нет, нет, мисс. Я бы ни за что не пошел на такое.
– То есть фактически вы даже не можете сказать наверняка, звонил ли мисс Турчиновой сам доктор Пафко или это сделал его помощник, правильно?
– Я не думаю, что мисс Турчинова приняла бы и выполнила бы распоряжение, данное его девушкой-секретаршей, – говорит мистер Данджи, который, скорее всего, не хочет никого обидеть, выбрав для ответа именно эти слова. – Но нет, я в самом деле не знаю точно, кто был на линии.
– Так или иначе, из других данных, которые мистер Фелд представил в качестве доказательства, обмен звонками между мисс Турчиновой и доктором Пафко был зафиксирован утром 7 августа 2018 года. А за этим сразу же последовала продажа акций азиатского паевого индексного фонда, принадлежавших доктору Пафко, что отразилось на его персональном счету, верно?
В данном случае речь идет о совпадении, которое не имеет никакого отношения к делу Пафко, рассматриваемому в суде. Но это вовсе не означает, что Стерны не могут воспользоваться этим в интересах подзащитного.
– Что же касается обмена звонками, который был зафиксирован между офисом доктора Пафко и мисс Турчиновой позднее, – продолжает Марта, – то вы ведь не можете с уверенностью сказать, что именно обсуждалось в ходе бесед – продажа бумаг индексного фонда или акций «ПТ», я правильно понимаю?
– Правильно. Э-э, нет, на этот счет я ничего сказать не могу. Просто картина звонков сложилась, как сложилась.
– А вы не спрашивали мисс Турчинову о содержании этих телефонных разговоров?
– Нет, нет.
– Кстати, – интересуется Марта, – мисс Турчинова сегодня с утра была на работе, когда вы отправились в суд?
Фелд, вскочив с места, возмущенно заявляет протест. Решения гособвинения по поводу того, кого пригласить в суд в качестве свидетелей, а также касающиеся вопроса о том, кого преследовать по суду, а кому предоставить иммунитет, полностью и исключительно в компетенции прокурорских работников, и присяжные не должны их каким-либо образом оценивать. Сонни протест поддерживает. Тем не менее она не может сдержать улыбку, отдавая должное тому искусству, с которым Марта сформулировала вопрос. Фелд, со своей стороны, отмечает, что в некоторых случаях Марта может проявлять даже большую гибкость и изобретательность, чем ее пожилой и исключительно опытный отец.