Однажды на реалити-шоу (СИ)

Слышится шорох рвущейся фольги, дышать становится тяжелее... Да что там, почти невозможно. Тело Артема на мне, его учащенное дыхание на моих веках, верхушка напряженного члена упирается в промежность, медленно скользя вниз и вверх.
-- Я рад быть твоим первым, -- долетает его охрипший шепот.
Давление между ног усиливается, сменяясь тугой наполненностью, смешанную со слабым нытьем. Зажмурившись, я глухо охаю. Это совсем не страшно, и почти не больно. Это… даже очень хорошо.
  
Я открываю глаза. Лицо Артема надо мной, на лбу собрались капли пота. Подняв руку, я осторожно смахиваю их.
"Ты красивый, -- говорю ему мысленно.
-- Все в порядке? -- произносит он вслух.
Я прикрываю веки, подтверждая.
-- А вот я нет, -- он издает сдавленный смешок. -- Член сейчас взорвется. Ты пахнешь обалденно... И тело у тебя...
-- Так продолжай, -- перебиваю я.
Артем несколько секунд разглядывает меня, словно не доверяет услышанному, затем следует короткий толчок.
Я опускаю ладони ему на плечи, принимая глубокие ритмичные движения внутри себя, отдающиеся в теле волной томительного удовольствия. Что бы не происходило дальше, об своем первом разе я никогда не пожалею. Хотя бы потому что впервые с момента попадания в больницу чувствую себя по-идиотски счастливой.
31
Я просыпаюсь от запаха свежезаваренного кофе. Тепло мягкого пледа согревает плечи, в глаза настойчиво бьет солнечный свет.
Потянувшись, я перекатываюсь на бок и обнаруживаю, что кровать пуста. Изо рта лезет улыбка. Вмятина на подушке свидетельствует о том, что случившееся ночью мне не приснилось. У нас с Артемом был секс. А у меня случился самый лучший первый раз.
Когда из глубины дома доносится негромкое звяканье посуды, я решаю, что пора подниматься, накидываю одеяло на плечи и осторожно выхожу в гостиную.
Артём стоит у кухонного острова, босой, в футболке и тренировочных шортах. Судя по скворчащей скороводе, футбольная звезда решил приготовить завтрак.
-- Привет, -- прислонившись к дверному косяку, я смущенно улыбаюсь. Уснуть и проснуться с парнем мне в новинку, но кажется, я сумею войти во вкус.
— Доброе утро, — обернувшись, Артем выразительно оглядывает меня с ног до головы. — Спала хорошо?
— Как убитая. Никто не скандалит, не брызгает дезодорантом и не храпит. Что готовишь?
— Яичницу. Тебе тоже достанется.
— Так ты, выходит, умеешь готовить? — я поднимаю бровь, присаживаясь на барный стул у кухонной стойки.
— Ты только что стала свидетельницей уникального события, -- Артем смеется. – Вообще-то, я рассчитывал, что завтрак сделаешь ты, но потом устал ждать. Ты действительно спала как убитая.
— И сколько же ты ждал? – Я нахожу взглядом настенные часы, которые показывают половину восьмого.
-- Примерно час. В шесть утра срабатывает мой биологический будильник и все. Я не могу больше спать.
Взяв из вазочки засохший крекер, я засовываю его в рот и начинаю жевать. На вкус он ощущается так, словно пролежал тут лет пять, но я слишком голодна, чтобы так просто его выплюнуть.
— И чем же ты занимался целый час?
-- Тебя разглядывал. – Артем озорно улыбается. – Ты очень милая, когда спишь. Гримасничаешь и сучишь ногами.
-- У тебя странные представления о милоте, -- ворчу я, чтобы скрыть свое смущение тем, что Артем аж целый час на меня таращился.
Впрочем, смущение быстро проходит, стоит передо мной опуститься чашке с кофе.
Жадно обхватив горячие стенки ладонями, я делаю глоток и блаженно закатываю глаза.
-- М-м-м, просто идеально.
— Я или кофе? – шутливо осведомляется Артем.
-- Все, -- признаюсь я. – Все здесь, без исключения. Это идеальное место.
— Это намёк, что я должен перевезти тебя сюда?
— Нет конечно, — смеюсь я. — Быт убивает волшебство.
-- Если получится, я привезу тебя сюда еще как-нибудь, -- произносит Артем, переключая внимание на сковороду.
Я хочу сказать, что он не обязан ничего мне обещать, но слюна, заполнившая мой рот с идеально зажаренной яичницы с ломтиками подсушенного ржаного хлеба и сыром, мешает.
-- Что ж ты молчал, что готовишь как боженька, -- бормочу я, хватаясь за вилку. – Я бы выписала еще пару купонов.
Посмеиваясь, Артем с тарелкой в руках садится напротив.
— Не слишком обольщайся. Это максимум моих кулинарных талантов.
— Тогда я, пожалуй, начну есть, пока ты не решил признаться в чём-то ещё.
Завтракать с Артёмом оказывается неожиданно приятно. Никаких затянутых пауз, никакого смущения от того, что мы видели друг друга голыми. Сидя напротив, мы болтаем о незначительном — о моих оценках в школе, об его аллергии на кошачью шерсть и даже о том, как мытье яиц в горячей воде избавляет человечество от сальмонеллы.
— Что планируешь делать сегодня? — Откинувшись на спинку стула, Артем становится серьезным.
— Планирую спасаться от нападения белок, после того как ты вернешь меня в наш дом терпимости.
— Дом терпимости. – повторяет он, рассмеявшись. – Этот твой юмор. Я поговорю с Ингой, чтобы прикрыла.
— Она сделает публичное заявление о том, что я отпросилась к подружке с ночевкой? – иронизирую я.
— Или, что тебе нужно было отлучиться по домашним обстоятельствам.
Я киваю. Это хорошая идея. Хотя пока меня мало заботит, что подумают в доме о моем отсутствии. Я все еще проживаю счастливый момент своего настоящего, не пытаясь заглянуть в будущее.
--------
Когда машина останавливается у ворот особняка, я ощущаю странную тяжесть в груди. Минувшие сутки были слишком настоящими, чтобы так просто вернуться в мир дешевой драмы и глянцевой мишуры.
— Ну что, мне пора, — улыбнувшись, я поворачиваюсь к Артему, который пристально меня разглядывает.
— Удачи с белками. Инга пообещала, что все уладит.
— Отлично. За минувшие сутки я выговорила месячную норму слов и не уверена, что смогу оправдываться.
Я берусь за дверную ручку, но рука Артема, сжавшая колено, меня тормозит.
— Есения.
Я оборачиваюсь.
-- Я бы не хотел, чтобы все выглядело, как… -- Он запинается, подбирая слова.
-- Как простое приключение? – подсказываю я.
-- Именно.
-- Все нормально, Артем. – Я улыбаюсь, чувствуя, как в груди разливается солнечный свет. – Для футболиста ты слишком много думаешь, в курсе?
-- Это все айкью в сто двадцать, -- шутит он и, потянувшись, мягко касается моих губ.
Поцелуй длится всего пару секунд, но и он становится важной деталью моего растянувшегося момента счастья. Как и его прошальные слова.
"Пусть на шоу твой номер третий, для меня ты точно номер один"
32
Особняк встречает меня тишиной, странной для середины дня. Обычно в это время здесь гудит жизнь: часть белок, гремя гантелями, качают задницы в зале, другие треплются на лежаках у бассейна, и отдельные, особо изворотливые грызуньи, пытаются обворожить оператора в надежде на дополнительное эфирное время. С
ейчас же коридоры удивительно пусты, отчего мои плечи расслабляются. Я-то уже настроилась отбиваться от фекальной атаки.
В спальне пусто, в воздухе по обыкновению висит парфюмированный смог. Я с облегчением швыряю сумку на кровать. Какое счастье, обойтись без подозрительных взглядов и расспросов. Побыть в тишине несколько минут – это именно то, что мне сейчас нужно.