Развеянные чары

— Что он сказал?
Золотые глаза смотрели на нее без тени сочувствия. Глаза орла. Глаза хищника.
— Тони сказал, что не испытывает особого восторга от финансового положения фонда и очень беспокоится насчет Френка Суини. Толком поговорить нам не удалось, но он успел сказать, что считает тебя замешанной в этом деле. И что вы с Суини были друзьями.
— И ты немедленно заподозрил меня в заговоре на пару с Френком? Естественно, что меня считают замешанной. Я ведь говорила тебе о том, как пыталась беседовать с учредителями. Но я сейчас о другом. Почему тебя так интересует это дело? Только не говори о чистом альтруизме — я не поверю. Ты даже не знаешь значения этого слова.
Коннор перевел глаза на ночного гостя, хранившего молчание и лишь вставшего с места при появлении Линды.
— Подожди меня снаружи, будь добр.
Тон был вежливый, но в голосе звучала сталь. Незнакомец покорно направился к двери. Линда даже не взглянула на него. Все ее внимание было приковано к смуглому лицу Коннора. Ненавистному. Любимому.
Как она могла быть так слепа?! Почему доверилась ему?
Сердце разрывалось от боли, и это чувство было Линде в новинку. С Ником все совсем по-другому. Его предательство потрясло ее, но не разорвало душу. Она просто вычеркнула Ника из своей жизни. Коннор нанес рану, от которой нельзя оправиться. Душа истекала кровью и билась в агонии. Линда держалась на пределе своих сил.
Дождавшись ухода незнакомца, Коннор тихо произнес:
— Я не пошел со всем этим в полицию, потому что решил: если есть хоть один шанс распутать это дело без их вмешательства — я сделаю это.
Линда рассмеялась коротким истерическим смешком.
— И заодно ты решил, что если переспать со мной, то все получится куда быстрее и лучше! Неважно, виновна я или нет.
— Спать с тобой в мои планы вообще не входило. Если помнишь, это была твоя идея.
Адреналин взорвался в крови. Румянец вспыхнул на точеных скулах. Если она сломается сейчас, то не выживет!
— Конечно. Как я могла забыть! К счастью для тебя, разоблачения Пенни меня и впрямь выбили из колеи, так что тебе не составило труда уговорить меня спрятаться от всех на твоем острове.
— Мне нужно было время, чтобы все выяснить. Тони был категоричен. Он сказал, что ты стояла за каждым решением Френка Суини.
— Он лгал.
— Кое-кто в этой истории неминуемо лгал. Пару часов назад я звонил Тони, и он сообщил, что Френк убедил всех в твоей полной осведомленности насчет всех предпринятых им шагов.
Коннор Брендон занимался с ней любовью, будучи уверен, что она — воровка и мошенница. Он искал доказательства ее вины, а значит, врал ей точно так же, как врал Ник.
Линда стиснула зубы и прошипела:
— Ты сразу поверил в то, что я воровка!
— Я надеялся, что ты лучше знаешь меня. Это было только предположение. Одно из. Твоя амнезия на фоне общей картины вполне могла оказаться уловкой. Скажем, ты поняла, что Френк удрал и оставил тебя на произвол судьбы. Одновременно ты поняла, что можешь соблазнить меня. Согласись, твоя потеря памяти выглядела достаточно подозрительной, кроме того, ее возвращение произошло резко и сразу, а это тоже, знаешь ли, наводит на мысли. Некоторые.
Губы Линды побелели от бессильной ярости и унижения.
— Я удивлена, что Коннор Брендон мог спать с воровкой, обманщицей и шлюхой.
— Хватит!
— Да еще с идиоткой. Я сама отдала тебе ключи от своего дома, так что обыск трудностей не доставил.
Коннор приблизился к ней бесшумно и мягко, и вот тут Линда действительно испугалась. Ее охватила настоящая паника при виде этого красивого и жестокого лица, искривленного циничной ухмылкой.
Коннор процедил сквозь зубы:
— Это как забрать игрушку у ребенка, да?
Она уже испытывала такое чувство. Леденящий холод в теле и тьма перед глазами, полная безысходность и нежелание жить. Так было, когда умирал ее отец. Оставлял ее одну, бросал на растерзание всему миру. Человек, которого она боготворила.
Сейчас ее убивал человек, которого она любила больше жизни. У Линды не осталось ничего, кроме остатков гордости. Именно эти жалкие остатки и позволили ей овладеть собой хотя бы на мгновение и спросить абсолютно ледяным голосом:
 
— В таком случае я не понимаю, почему ты до сих пор считаешь, что я могу быть невиновна. Как сказал твой человек, отсутствие улик еще не доказывает этого.
— Если ты мне скажешь, что не подписывала чеки, я тебе поверю.
Она ослышалась? Не поняла? Коннор шутит?
— Я не могу этого сказать. Я пыталась вспомнить точно, но я не могу. Думаю, что не делала этого, но могла и подписать. Но даже если предположить, что я их подписала, это еще не делает меня воровкой!
— Да, но это чертовски затрудняет доказательство обратного.
Коннор помолчал и чуть сбавил обороты.
— Френка видели во Франкфурте три дня назад, с тех пор о нем ни слуху ни духу.
Линда вспыхнула еще жарче.
— Ты думаешь, я что-то знаю?!
— Неважно, что я думаю. Ты можешь выступать в суде и отстаивать свою правоту.
— Спасибо!
Она повернулась и направилась к дверям.
— Куда ты собралась?
— Куда угодно, лишь бы подальше от тебя. Не волнуйся, из страны я не уеду, так что можешь придержать своих цепных псов.
Бесстрастным голосом и на удивление вяло Коннор произнес:
— Я вызову кого-нибудь, чтобы тебя отвезли в отель.
— Не стоит беспокоиться.
— Если не хочешь с боем прорываться сквозь репортеров всех мастей, позволь обеспечить твою безопасность.
— Тебе я не позволила бы обеспечить меня даже зубной пастой — в ней может оказаться стрихнин!
— А как насчет оргазма? Его я тоже тебе могу обеспечить. В любое время!
Он сопроводил эти слова циничной усмешкой и наверняка не предполагал, какую адскую боль они ей причинили. Линда схватилась за дверную ручку как утопающий за соломинку.
— Для меня это больше ничего не значит.
Пытка не кончалась. Коннор заступил ей дорогу.
— Зато это много значит для меня. Ладно, когда ты успокоишься и усмиришь свою дьявольскую гордыню — вспомни обо мне.
— Я не обращусь к тебе, даже если от этого будет зависеть моя жизнь!
Мужчина с орлиными глазами склонился перед ней в издевательском поклоне и молча проводил до двери. Негромко сказал в темноту:
— Миссис Чериш отправляется в «Амбассадор». Ее никто не должен видеть. Проследите.
Линда упала на сиденье машины и закрыла глаза.
— Второй зуб! Малышка, скоро ты начнешь кусаться!
Элли сияла и улыбалась всему миру сразу, демонстрируя два крохотных рисовых зернышка на розовых деснах. Линда нежно поцеловала шелковистые волосики. Джой Свенссон хмыкнула.
― Она уже вовсю кусается.
Элли зевнула и, подобно всем детям земли, мгновенно уснула, решив, что именно это ей сейчас и нужно. Джой посмотрела на дочь с нежностью, а на Линду с тревогой.
— Линда, ты с каждым днем все больше напоминаешь смерть, только без косы. Почему бы не попробовать расставить все точки над «i»?
Линда только покачала головой. За последний месяц стало ясно, что Джой понимает ее лучше всех. Возможно потому, что и сама в свое время боролась с демонами ревности, отчаяния и недоверия. Наградой Джой стал счастливый брак, а Линде не досталось ничего.
— Послушай, подруга, перестань корчить из себя викторианскую девственницу, это смешно! Все его мысли вполне объяснимы, да ты и сама думала бы так же, будь ты на его месте.
— Я знаю.
— Ты же любишь его! Ты разрываешь свое сердце, но любишь его!
Линда кивнула и сама этому удивилась. Говорить не хотелось.
— Тогда зачем, Линда? Почему?
— Он меня не любит. Никогда не любил, даже не пытался сделать вид.
— Но что-то он чувствовал?!
— Он был уверен, что я его соблазнила, чтобы он не лез в дела фонда. Подержал меня взаперти, а сам тем временем обыскал мой дом.
— На крестинах Элли он не сводил с тебя глаз. К тому же он сражался за тебя, а не против.