ЧВК «Пересвет». Книга вторая (СИ)

Помимо этого, в визоры наших шлемов были встроены электронные помощники ведения огня.
Я перевел оружие в режим стрельбы короткими очередями. Поскольку это был пулемёт, то короткая очередь подразумевала десяток выстрелов.
Вражеский офицер снова показался из-за ржавого остова автобуса, за ним промелькнул джип со становым пулеметом.
Палец плавно нажал на спусковой крючок.
Выстрелы ухнули один за другим. Противника, на котором был бронежилет, похожий на полицейский, отбросило попаданием крупного калибра и почти одновременно оторвало плечо.
Неподалёку открыл огонь Виталик.
Я начал искать визором следующую цель. На глаза попалась группа противников, укрывающихся от огня Виталика за медленно ползущим танком. Но у меня они были как на ладони. Такой шанс упускать было никак нельзя!
Две короткие очереди и на мусоре, заменяющим здесь землю, корчился пяток солдат противника — кто-то пытался уползти прочь на коленях, одновременно пытаясь удержать рукой собственные внутренности из раскуроченного попаданием живота, кто-то утаскивал раненного товарища.
— Ваша светлость, какого хрена! Меняйте позицию! — зло рявкнул Виталик.
Но было поздно — рядом со мной ударила пулеметная очередь. Своими выходкой я с потрохами выдал собственное местоположение и стрелок с джипа начал по мне стрельбу.
Я отправил ответку, которая прошлась по кузову машины, но стрелка не задела.
— Твою мать, — ругнулся я, скатываясь вниз по куче строительного мусора.
И как раз вовремя — по ней ударили из орудия танка. Меня обдало битым кирпичом и щебнем.
— Сучара! — я в два прыжка очутился за какой-то пластиковой конструкцией, выступающей из здоровенной лужи, оставшейся после недавнего ненастья.
— Целый? — спросил Виталик. На заднем фоне раздавалось ритмичное ухонье его пулемёта.
— Да, — ответил я, восстанавливая дыхание.
— Получилось убрать четырех офицеров, пока вы отвлекали огонь на себя, — голосе Виталика сквозил неприкрытым сарказмом.
— Будем считать мое фиаско хитрым планом, — ответил я. — У меня только один.
— Я меняю позицию, но и противник стал осторожней. Пустили вперёд легкие танки.
— Вижу, — невесело ухмыльнулся я.
Впереди показался танк, следом за ним еще один. Оба двигались в мою сторону, громко лязгая гусеницами. На броне у обоих машин сидело по паре пехотинцев, укрывшись за башнями.
Остальная бандюки шли следом за танками, пригнувшись и осматривая местность. Через прицелы автоматов и винтовок. Среди них был и офицер.
Между мною и противником пролегала полоса из разбросанных нами противопехотных мин. Но если первыми пройдут танки, толку от неё будет чуть!
А тем временем вдалеке замелькала еще пехота и пикапы с пулеметами.
Нужно было действовать стремительно — нейтрализовать к чертям танки и отступать, заманивая пехоту и авто на мины.
Я подсветил мины в визоре и рванул вперед. Несколько ударов сердца и минное поле осталось позади.
Прямо передо мной танк. Пара пехотинцев, сидящих на броне, уже заметили меня и открыли шальной огонь. Пули чиркали по броне моего экзоскелета, не причиняя мне никакого вреда.
Прыжок вперед, задействуя все возможности брони.
Ствол танка начал разворот в мою сторону. Еще секунда и он откроет огонь!
Надо быстрее! Едва оказавшись рядом с танком, я разрядил подствольный гранатомет прямо ему в дуло, опередив наводчика долю секунды.
Снаряд танка и моя подствольная граната одновременно сдетонировали у основания ствола. Взрывной волной меня отбросило в сторону и протащило по мусору.
Я быстро поднялся на ноги и огляделся. Оторванная башня танка лежала неподалеку от корпуса, из которого валил черный дым. Из переднего люка пытался выбраться механик, но одежда на нем горела так ярко и сильно, что шансов на выживание у него не было.
По моей броне снова зачиркали пули, рядом взорвались несколько гранат, причем одна практически у самых моих ног. Сам виноват, зазевался!
Я развернулся в сторону второго танка и как раз вовремя — его орудие уже было заведено на меня! Причем сам танк продолжал двигаться вперёд, на минное заграждение.
 
Прыжок в сторону и почти одновременно с этим на месте, где я стоял образовалась воронка от взрыва.
Во мне закипала ярость. Я сжал кулаки и только сейчас понял, что оказался безоружен — мой пулемёт с подствольником валялся в стороне и, судя по всему, был поврежден взрывом.
— Час от часу не легче!
Значит будем действовать по старинке — крушить и ломать голыми руками. Ну, почти голыми.
Я уклонился от еще одного выстрела, промчавшись к танку зигзагом, чтобы у него больше не было времени на наводку.
Запрыгнув на броню, я пригнулся, оказавшись под стволом, ухватился за него и стал распрямляться.
По мне тарабанил град пуль, взрывались противопехотные гранаты, но я не обращал на них никакого внимания, продолжая выполнять задуманное.
Сначала ствол танка задрался настолько высоко, насколько позволял механизм наведения.
Я приложил еще усилий и мой бронированный экзоскелет умножил их многократно.
Металл поддавался неохотно, со скрипом и в какой-то момент мне даже показалось, что затея не завершится успехом. Но вдруг мне в голову пришла мысль немного изменить вектор прилагаемых усилий.
Сказано — сделано!
Я рывком толкнул ствол чуть в сторону, и башня поддалась. Ещё рывок. Затем ещё. И ещё.
Со скрипом и лязгом я вырвал башню танка из поворотного механизма!
Да, такой трюк с тяжелым танком не прокатил бы, но танк противника был легким и оказалось, что мне под силу удерживать его оторванную башню в руках. Вот только нужно перехватиться поближе к основанию, чтобы так не перевешивало.
Из образовавшегося в корпусе танка отверстия выглянул танкист — на его бородатом, потном лице читались удивление и испуг.
Я легонько запнул его обратно, в чрево гусеничной машины и перехватил оторванную башню поудобнее.
Только сейчас до меня дошло, что град пуль прекратился.
Вражеские пехотинцы смотрели на меня со страхом, но оружия не опускали. Их можно было понять, ведь подобного трюка с вырыванием башни танка они никогда еще не видели. И, скорее всего, не были готовыми к по-настоящему, серьезному сопротивлению.
Внешняя похожесть на настоящее боевое соединение еще не делает оное по настоящему таковым. Их слаженность и тактика работает только против таких же бандитов, как и они сами.
«Если побегут, то преследовать не стану,» — подумал я, стоя напротив противников с танковой башней в руках. — «Сваливайте подобру, поздорову!»
Пехотинцы медленно, нерешительно пятились назад, держа автоматы и винтовки на голове. По их побелевшим от страха лицам градом катились капли пота.
Еще немного, еще чуть-чуть и они побегут!
Из-за кучи мусора вылетел пикап с пулеметом, и сходу открыл огонь. Попадания высекали из моей брони искры, но я не шевелился.
Автомобиль резко затормозил рядом с испуганными пехотинцами и из него выскочил офицер и орать с противным польским акцентом:
— Огонь! Огонь! Сучье вы отродье!
Ближайший к нему пехотинец не выдержал напора и выстрелил. А затем сработал стадный инстинкт и пальбу по мне открыли уже все.
— Придурки! — проворчал я. — Хотите сдохнуть за эту чертову помойку? Пусть будет по-вашему!
Я бросился вперед. Моей главной целью был пикап с пулеметом. Его водитель считал мои намерения и направил автомобиль вперед, но затем стал поворачивать, уходя в сторону.
— Врешь, сука, не уйдёшь!
Я ускорился и оказался на его траектории, размахнулся танковой башней и секунду спустя она встретилась с мордой пикапа.
Удар вогнал двигатель в салон авто; лицо водителя впечаталось в стальной ржавый лист, который закрывал часть лобового стекла; пулеметчик, до конца не отпускавший гашетку, перелетел вперед и рухнул с неестественно вывернутой шеей.
Башню танка вырвало из моих рук с такой силой, что я едва смог удержаться на ногах.