Наследница чужих богов. Часть 2 (СИ)

Его удерживали в дальнем углу сцены, но и с такого расстояния она как на себе прочувствовала его боль. Захваченный призрачной силой, Рэм практически не двигался. Десятки варши сковывали его тело, разъедая скверной изнутри, вгрызаясь ему в плоть невидимыми оковами. На его лице читалась усталость. Он тяжело дышал, но еще держался на ногах, а его потемневший взгляд ни на секунду не оставлял Александра.
  
Сейчас Кайя предпочла бы умереть, только бы не видеть его таким.
Давление пустоши разрушало, не позволяя ему восстановиться и сбросить с себя оковы. Каждый его вздох и дрожь говорили о страданиях, и это разбивало ее сердце. Ей было горько осознавать, что ее всегда сильный и непреклонный диар опустился к чужим ногам – пал из-за нее, но как помочь, преломить ход событий, она не знала.
Когда двое йаннаров вывели на сцену Мириам, Рэм окликнул сестру первым.
— Мириам!
Кайя тоже шагнула вперед, позвала ее, но девочка их не слышала. Она шла медленно, будто пребывала в полусне, ее движения оставались плавными, в чем-то грациозными. В глазах ни страха, ни боли, одно смирение.
Сопровождающие подвели ее к Александру. Тот заканчивал свою безмолвную практику и вскоре крышка каменного саркофага поддалась его рукам. В воздухе ненадолго разлилась темнота – густая, плотная, как застоявшаяся кровь. Запах гнили и чего-то потустороннего тут же сменил все ароматы вокруг, обволакивая присутствующих, впитываясь в кожу и легкие.
Кайя затаила дыхание. Робкий зов коснулся ее сердца. Прутья ментальной клетки внутри саркофага завибрировали, а скованное за ними существо, казалось, жалобно завыло, обращаясь только к ней.
Она сделала шаг навстречу, но путь ей преградили ее стражи.
— Не вмешивайся, – раздался тихий приказ Ивора, стоявшего рядом. Его сила ненадолго сомкнулась на ее запястье, предупреждая о последствиях.
Ритуал необратимо приближался ко второму этапу. Один из прислужников подал Александру небольшую металлическую чашу, и он наполнил ее серой кровью. В ту же секунду границы ментальной клетки сомкнулись, а надгробная плита с глухим звуком вернулась на место.
Все это было до боли знакомо. Кайя непроизвольно сжала руки, чувствуя фантомное покалывание на запястьях, ощущение старых порезов, через которые когда-то и она сама впитала в себя благословение ваар.
Своей крови в чашу Александр не добавил. Связь с Мириам была ему не нужна – эта девочка не выживет. Важно оставалось лишь то, что она могла ему дать – силу диарского народа, их бессмертие.
В зловещей тишине театра голос ее создателя прозвучал неестественно мягко:
— Мириам…
Он приблизился, заглянув девочке в лицо.
— Ты принимаешь дар своих богов добровольно?
Слова его были нежными, почти ласковыми, вводящими в полутранс.
Как через поволоку Кайя заметила, что Рэм дернулся, пытаясь вырваться. Варши отняли у него голос, но Мириам вдруг посмотрела в сторону брата. В ее глазах мелькнуло узнавание. Она поняла, кто перед ней, даже слабо ему улыбнулась.
— Да, я принимаю их дар, – слетело с ее губ.
Один из прислужников вскрыл ей вены. Алые струи тут же окрасили запястья, раскаляясь, как металл. Мириам сама шагнула вперед, сама опустила руки в чашу.
Все закончилось за несколько минут. Вязкая серая слизь впиталась в ее вены, после чего девочка беззвучно осела на колени рядом с их создателем. Поддерживать ее Александр не стал и Кайя не вытерпела, кинулась к ней.
На этот раз ей не помешали.
Подхватив худенькое тело, прежде чем оно полностью рухнуло на пол, Кайя прижала Мириам к себе. Бледная кожа девочки жгла ей ладони. Внутри нее разгоралась пылающая звезда, глаза закатились, юное лицо исказила судорога, а в уголках губ выступила белая пена.
— Мириам!
Веки дрогнули, и на несколько секунд девочка посмотрела на нее. Ее взгляд оставался пустым, безучастным, но потом Мириам неожиданно подмигнула, кажется, даже улыбнулась. Кайя не успела понять, что это значит, как ее глаза снова закрылись, тело окончательно обмякло.
Александр опустился рядом с ними.
— Не надо, – запротестовала Кайя. – Не смей!
— Мне жаль.
— Ну прошу…
— Помолчи, Кайя, – бархатистый голос звучал почти нежно. – Либо мне придется тебя заткнуть.
Его руки нашли тонкие девичьи запястья, сжав их.
Воздух задрожал. Пространство охватили мощные волны силы. Невидимые нити вытягивали из девочки последние капли жизни. Он забирал ее безжалостно, но все же милосердно, быстро.
Кайя не могла на это смотреть, слезы жгли ей веки. Неосознанно она все еще пыталась призвать свою скверну, нанести удар, но ее темная сущность все также не откликалась, угодливо склонив голову пред своим создателем. Она не могла причинить ему вред.
Дыхание Мириам истончалось, ее руки холодели... Но когда, казалось бы, в ней осталась лишь тень, Александр отшатнулся.
Холеные пальцы соскользнули с ладоней девочки, судорога скрутила его тело. Он хватанул ртом воздух, будто захлебываясь, но не сумел вдохнуть. В темно-багряных глазах застыло нечто чуждое, неправильное для него – ужас.
Отступив от них еще дальше, Александр задергался, силясь сбросить с ебя что-то невидимое. Его губы беззвучно шевелились, дыхание сбивалось. В этот момент Кайя почувствовала, как незримая энергия заполняет пространство, как густая липкая тьма растекается по полу, впитывается в стены, забирается ему под кожу. Она была не просто могущественной, она несла с собой что-то большее: страдания, страх… боль.
Его боль...
Вот что он испытывал, что вызывало в нем такой ужас.
Мириам принесла себя ему в жертву. Сделав это добровольно, она действительно уступила право на силу своего народа, и Александр принял ее дар. Но он не учел одного.
Диары – это боль.
Он взял не только их благословение. Он принял их проклятие. И теперь эта отрава текла по венам, заполняла каждую клетку его сущности, сковывала незримой энергией, пьянила, силясь разорвать на части.
Бессмертие, к которому так стремился ее создатель, поглощало его целиком.
Александр оказался не готов к такому испытанию, но он не был бы самим собой – почти богом – если бы так просто сдался. Боль все еще разрывала его, но он уже начинал одерживать над ней верх. Шаг за шагом Александр подчинял себе даже это проклятие. Еще немного, и дар Мириам полностью станет частью его сущности.
Поняв это, Кайя обернулась к Рэму. Слова были не нужны – они думали об одном и том же…
Кивнув ей, Рэм вложил в последний удар всю силу, что у него осталась.
— Нет-т-т!!!
Крик Александра потонул в грохоте взрыва. Энергия Рэма пронеслась мимо него, обрушившись на ближайший саркофаг.
Камень тут же разлетелся в пыль. Уже в следующее мгновение Кайя туманом потянулась сквозь нее. Вцепившись в невидимые ментальные стены, она практически сразу пробила в них брешь. Чей-то удар обрушился ей на голову, почти лишив сознания, но это уже не имело значения. Преграды, сдерживавшие пленника тысячелетиями, начали рушиться.
Через несколько секунд внутри расколотого саркофага мелькнула тень.
…
Воздух на мгновение остановился, застыл неподвижной иллюзией – странной, полной чего-то давящего, необъяснимого.
Кайя не могла понять, что видит. Кровь из открытой раны на ее лбу заливала ей глаза, окрашивая происходящее в темно-алые разводы. Сознание туманилось, а может быть это ее реальность начала рваться, как старое полотно.
Тишина сменилась ревом так резко, что она ненадолго оглохла. Сотни звуков слились воедино. Крики йаннар и варши мешались с ветром, мир содрогался, чуждая ему сила потрясала пространство, стены театра дрожали, уступая, крошась в пыль. В воздухе несло раскаленным металлом, горящей плотью, страхом и отчаяньем.
Вырвавшись из долгого заключения, безликое существо вершило свой суд. Оно не имело постоянной формы, текло через пространство, менялось, изгибалось, лишь отдаленно напоминая человека. Дикий голод, не только физический, но и голод силы, ненависти, толкал его вперед, к скорому отмщению.