Сто рентген за удачу!

Официальную часть пришедшей к мосту группы чистильщиков составлял один мобильный взвод под командованием парня по прозвищу Казак. Мы с ним были знакомы, правда шапочно. Отношения до сего дня сохраняли нейтральные: драться не дрались, но и водку вместе не пили. При встречах раньше обычно здоровались и перекидывались парой пустых фраз. Теперь же Казак демонстративно не замечал меня, словно я был неодушевленным предметом – посылкой, которую надо доставить по назначению. Впрочем, он точно так же демонстративно не замечал и моих конвоиров, за исключением Удава, но и с ним общался исключительно по необходимости.
Вообще, обычно спокойный Казак сейчас выглядел взбудораженным и подавленным одновременно. Его лицо было открыто – дыхательная маска крепилась в специальном «гнезде» на комбинезоне, в глазах – подозрительный лихорадочный блеск, а на щеке и лбу – кроваво-грязный развод, словно он недавно испачкал руку в свежей крови, а потом провел ею по лицу.
– Эти псы сегодня просто бешеные, – вместо приветствия сказал он Удаву. – Обычно часть стаи положишь – остальные тут же сбежать норовят. А эти прут и прут. Еле отвязались!
Вернее, собаками занялась группа прикрытия чистильщиков, отметил я про себя. Вон, выстрелы все еще звучат. Причем доносятся как с севера-запада – с той стороны, откуда подошли «чистюли», так и с востока, где отбивалась от зверья группа изгоев.
– Да, как-то странно псы себя ведут сегодня, – откликнулся Удав. – Хотя еще утром все было спокойно…
– Вот именно! – перебил Казак. – Утром было спокойно, а как только мы вам стрелку забили, тут-то и началось… Причем, что интересно, как раз неподалеку от места встречи вдруг оказалась такая большая стая агрессивных панцирных собак.
– Ну, в диких землях хищников всегда полно, – попытался возразить Удав.
– Полно. Только обычно они все сами по себе, а сейчас почему-то объединены в одну огромную стаю. Кроме собак там хватает и другого зверья – барсуков и даже лис-огневок. Первый раз вижу, чтобы они объединялись с собаками!
– В АТРИ всякое бывает, – напрягся Удав. Он сразу понял, куда клонит чистильщик, и назревающий поворот в разговоре ему совсем не понравился. – У нас возникли те же проблемы. Слышишь выстрелы? Это наши от зверья отбиваются.
– Ага… Еще и выстрелы, и как раз возле места встречи… Ну не странно ли? – криво усмехнулся Казак. – Сначала на нас нападает взбесившееся зверье, причем ведут они себя так, словно их направляет какой-нибудь вожак, да не секалан – пусть и полуразумный, а все ж таки зверь. Нет, стаю явно ведет кто-то поумнее… какой-нибудь урод с мозгами человека… короче, долбаный вонючий мутант…
Казак с особым смаком произнес последние слова, они прозвучали донельзя издевательски, обидно. Он словно плевал в лицо Удаву, причем делал это с неприкрытой ненавистью, провоцируя ответную агрессию.
«Собаки только что порвали его младшего брата, – внезапно понял я. – Парнишка был в первой группе прикрытия. Ему перекусили лучевую артерию, и он истек кровью прямо на глазах у Казака. А тот был рядом, но не смог помочь – не успел наложить жгут, потому что пришлось отстреливаться от взбесившихся барсуков и лис-огневок. К тому времени, когда подоспела на помощь вторая группа прикрытия, брат был мертв, а Казаку пришлось продолжить движение к мосту, даже не похоронив его. Тело брата, вместе с телами остальных погибших, осталось на месте боя – фактически отданное на растерзание атрийским тварям, и Казак просто с ума сходил при мысли об этом».
Я понял все в одно мгновение – так, словно увидел яркую картинку. Больше того, внезапно ощутил стоявшего передо мной человека как бы изнутри. Почувствовал его горе и дикую ненависть к изгоям, которых он считал виновниками происшествия, ничуть не сомневаясь, что собаками управлял кто-нибудь из их клана.
Казаку прямо-таки до зубовного скрежета хотелось разрядить в буддистов весь магазин, но он имел очень четкий приказ: первому огонь не открывать. Напротив, разойтись с изгоями мирно. Казак, конечно, очень любил своего брата, но прямо нарушить приказ командования не посмел. И он пытался спровоцировать противника, чтобы тот начал военные действия, тем самым позволив чистильщикам вдарить в ответ.
 
Слова Казака произвели тот самый эффект, на который он рассчитывал – изгои схватились за оружие, но яростный окрик Удава остановил едва не начавшуюся стрельбу.
– Отставить! – Удав окинул бешеным взглядом своих бойцов и повернулся к чистильщикам: – Мы не натравливали на вас собак. Наоборот, и сами подверглись нападению. Наши люди точно так же понесли потери, как и ваши!
– Люди? – Казак демонстративно обвел взглядом изгоев. – Что-то я не вижу здесь людей. Уродов вонючих вижу, а вот людей…
Один из изгоев попытался вскинуть автомат и нажать на спуск, но не смог – Японец остановил его на расстоянии с помощью ментального воздействия. Точно так же он блокировал и остальных стоящих на мосту «буддистов», кроме Удава, разумеется.
Казак не понял, что происходит, не ощущал незримого присутствия Японца. Чистильщик видел лишь застывших неподвижно врагов, которые, несмотря на все его старания, не собирались начинать стрелять. Он зло поиграл желваками и сплюнул прямо под ноги Удаву, все еще надеясь, что чаша терпения изгоя переполнится, но просчитался – хладнокровием и выдержкой начштаба Будды мог посостязаться с памятником.
– Забирайте Бедуина и уходите. – Удав толкнул меня к чистильщикам.
Сильно толкнул – так, что я буквально врезался в одного из них. И тут же получил от него прикладом в солнечное сплетение. Пришлось согнуться пополам и некоторое время не дышать. А чистильщик вновь примерился врезать мне прикладом, на этот раз по почкам, но Казак не позволил:
– Заканчивай его лупцевать, Шмель! Нам до вертолета еще топать и топать. А если он из-за твоих художеств сам идти не сможет, ты его потащишь на себе. Понял?
– Да он, гнида, мне на ногу наступил! – завопил чистильщик по прозвищу Шмель, мутный парень, с которым в свое время у меня было множество мелких стычек. – Будут тут еще всякие мутанты вонючие мои новые берцы портить! – Он снова попытался замахнуться на меня.
– Отставить, я сказал! – обозлился Казак. Он понял, что на изгоях выместить свою злость не удастся, и теперь смотрел волком на всех подряд – своих и чужих. – Уходим, парни. А с тобой… – он повернулся к Удаву и посмотрел ему в глаза, – мы еще встретимся. Ты мне лично ответишь… за все…
– Обязательно, – зловеще пообещал тот.
«Вот так и заводят себе в АТРИ врагов, – нашел время пофилософствовать я. – Эти двое только что стали кровниками, причем без всякой разумной причины, ведь не Удав повинен в смерти брата Казака…»
Чистильщики развернулись, собираясь уходить. Шмель толкнул меня вперед:
– Иди, мразь. Чего встал?
И тут приглушенно прозвучал выстрел…
Неизвестный снайпер залепил маслину прямо в голову Шмелю. Чистильщик беззвучно рухнул на шпалы, увлекая меня за собой.
– А-а-а!!! Суки!!! – завопил Казак и открыл огонь по Удаву.
Тот успел ответить. Они расстреляли друг друга почти одновременно, в упор. А дальше началась свистопляска. На мосту изгои и чистильщики открыли огонь. Тут же подключились снайперы и подоспевшие боевики из групп прикрытия. Стреляли все и во всех. Царила полная неразбериха.
К счастью, я в это время лежал между рельсами, а сверху меня щитом прикрывал труп Шмеля. Мертвый парень, сам того не желая, спас мне жизнь. Пара выстрелов, конечно, зацепила меня, но я чувствовал – ранения не опасны для жизни.
Постепенно огонь по мосту прекратился – бой переместился в сторону ангаров и домиков метеорологов. Боевики обоих кланов целиком сосредоточились друг на друге, совершенно позабыв про меня. А может, посчитали мертвым.
Я решил, что пора потихоньку уползать. Веревки по-прежнему крепко впивались в тело, так что двигаться было непросто. И все же я сумел выбраться из-под Шмеля. Как мог осмотрел оба своих пулевых ранения – в плечо и ногу. Убедился, что это скорее царапины: кости целы, артерии не разорваны, кровопотери большой быть не должно. К тому же плечо уже перетянуто «жгутом» – связывающими меня веревками. Кстати, пуля прошла совсем рядом с одной из них. Нет, чтобы перебить ее! Тогда я смог бы развязаться. Ладно, поползем так. Главное, убраться подальше.