Звездный поток. Юнга (СИ)

— Ты же не будешь сейчас перечислять все, что вы тогда везли? — с сарказмом уточнил Стражински, которого такая долгая прелюдия не очень устраивала.
— Надо — буду. — грубовато отрезал старпом. — Если для дела.
Мехвод закатил глаза, не подозревая, что виной недовольства суперкарго является мой отчет. Впрочем, Майк отлично умел разделять дело и потеху, потому с довольной миной, продолжил.
— Платили нам хорошо, в принципе, но зарабатывать удавалось еще кое на чем. Дело в том, что после каждой разгрузки, на внешних подвесках почти всегда остается какой-нибудь крэш. Объемы мы возили большие, так что заказчик процент-другой в партии в расходы списывал заранее. Ну, знаете, крепление заест или автопогрузчик углом одного контейнера распорет другой из-за ошибки центровки содержимого. А нам, экипажу — потом «красные» секции высвобождать вручную! Но компенсировалась эта неприятная обязаловка возможностью нет-нет, да прибрать к рукам ценные вещи из поврежденной упаковки. Которые можно было потом продать, например.
В том как раз рейсе с Алмары до Догуана крепко помяло один контейнер. Прям гармошка получилась. Еле сняли с направляющих! Сдавать его, понятно, получателю никто не собирался, и после разгрузки мы затащили его в трюм. Долго вскрывали — уж больно неудачно деформировало. Наконец открыли, а там…
Работать с паузой, как профессор, старпом не умел — практики, наверное, не хватало. Поэтому у него просто получилась короткая заминка, после которой сразу же прозвучал и ответ.
— Белужья икра! Причем, не черная, а золотая! Две с половиной тонны золотой белужьей икры!
Мне показалось, что только Дрейк, я, Рипли, да еще Фаркаш вообще поняли о чем идет речь. Я про разновидности осетровой икры (ее всю скопом называли черной, но там штук пять разновидностей), слышал еще в прошлой жизни, хотя и не пробовал ни разу. Золотая считалась самой редкой и от этого самой дорогой. Профессор, понятно откуда, зоолог, вообще-то. Ну а кэп, возил, возможно.
А вот для Корнелиуса и Марии сказанное старпомом было из серии «что-то на богатом». Взрослые сделали умные лица, типа поняли о чем речь, и со значением покивали. Алиса же что-то шепнула отцу на ухо, и таким же образом получила необходимое пояснение.
— Если в деньги переводить, то там один килограмм тянул на десятки тысяч кредитов, — продолжал между тем Хорнази. — Огромные деньги, даже если с дисконтом скидывать. Ну, мы обрадовались, конечно. Поделили доли заранее. Тут нас как раз закончили загружать — говорю, долго провозились — и контейнеровоз наш взял курс за к следующей маршрутной точке. Рассчитывая там нежданный навар и скинуть. Ходу было полторы недели, но в самом начале рейса случилась еще одна неприятность.
Здесь Майк опять взял паузу, но не для драматического эффекта, а чтобы отхлебунуть чаю из кружки. Сделав это, он продолжил.
— Пока мы шли на Догуан, в морозильнике, где хранился весь запас продуктов для команды, вытек весь хладагент. И обнаружили мы это лишь после начала прыжка. Понятное дело, все, что могло пропасть — пропало. В «живых» осталась только мука, соль и масло. А за срыв доставки не по аварийной ситуации — такая неустойка, что лучше поголодать эти двенадцать дней!
— И две с половиной тонны золотой икры. — напомнил Фаркаш, который, как было понятно, эту историю уже слышал. — Тем, которые не раздавило в трюме-то ничего не сделалось.
— Ага, икра… — хохотнул старпом. — На завтрак икра с хлебом, на обед — икра без хлеба, на ужин — короче, тоже икра. Захочешь пожрать, а ничего больше нет. Одна икра эта, проклятая!
— И что, вы ее всю съели? — спросила Алиса.
— Шутишь? Две с половиной тонны на пять человек экипажа? Нет, конечно. Дошли до точки, скинули со скидкой и забыли, как страшный сон. С тех пор на икру — неважно какую — я в принципе смотреть не могу. Сразу вкус этот во рту… Бр-р!
— С икрой еще ничего, — добродушно посмеялся Фаркаш. — Она в банках была и деться из них никуда не могла. Помнишь, что у Громыко стряслось, когда она подрядилась яйца особо ценной породы куриц перевезти? Там еще заказ был с одного края Ста Миров на другой.
  
— Это когду у неё криогенная установка разморозилась? — попытался вспомнить корнит.
— Если б установка, — хохотнул Кос. — Оплодотворенные яйца вместе с инкубатором на них настроенным продали. И при погрузке забыли баллон с дополнительным хладагентом к этому самому инкубатору подключить. Тот ровно на середине пути исчерпал газ, начал мигать аварийными индикаторами и пищать! А толку-то, если он в самом углу другим грузом заставлен. И тогда комплекс, настроенный на сохранение содержимого, яйца начал греть, чтобы вывести цыплят. И ведь вывел же! И дверцу камеры открыл. Экипаж просыпается, начинает рутинные процедуры выполнять — а весь корабль в синего цвета птенцах!
Тут уже смеяться начали и мы с Алисой, представив себе ситуацию.
— Это еще не все, — остановил нас кэп. — Контракт-то заключен, и ошибка допущена со стороны перевозчика. Пришлось Громыко с командой ловить синих… и устраивать курятник! Прямо на корабле! Корм им покупать на промежуточных остановках, поить. Ловить, когда они опять разбегались. И сдавать уже почти взрослых куриц заказчику!
Перестать смеяться оказалось очень сложно. Немного пожив на борту, я уже мог представить, какого размера геморрой случился со всем экипажем относительно небольшого грузовика, когда им пришлось каждый день заботится о десятках птиц. Жрущих как не в себя, все разбрасывающих, норовящих пролезть в вентиляцию и технические люки. Жесть!
— Зная Громыко, она еще и премию с заказчиков стрясла за то, что вырастила им цыплят, — уверенно сказал Хоранзи.
— Не без того, — ухмыльнулся кэп. — И за корм, и за особые условия, и за то, что вахтенных назначили, чтобы тот им читал вслух и музыку ставил. Только знаешь, чем все закончилось? Они благополучно оттуда улетают, а через пару месяцев Громыко узнает, что парочка вахтенных так сжились с цыплятами, пока их везли — что по одному себе тайком оставили в качестве питомцев! Я её в баре портовом встретил, где она как раз эту новость пыталась виски запить!
— Птицы, хех, — Рипли потягивала чай, закрыв глаза. Судя по тому, что она иногда рефлекторно пыталась кого-то погладить — моих фамильяров рядом с собой она неосознанно как-то ощущала. Видно, потому и решила поучаствовать в обмене историями. — Когда я мичманом «Нормальном» служила — это сторожевой корвет пониженной заметности — нам пришел приказ прибраться за одной экспедицией. Они там на одном из диких миров ковырялись, находящимся в ледниковом периоде. Задание от Академии Наук Элитеи, все дела. Накопали изо льда настолько дохрена, что даже все пожитки оставив в лагере, только часть образцов уволочь смогли. И кого ж отправят подчищать за яйцеголовыми, уцепившимися за государственную сиську? Конечно же, военных.
Она отпила чаю и продолжила рассказывать.
— Работа мерзкая и тупейшая: собирать и поднимать сборные помещения и всякую прочую дичь, основательно разбросанную по округе. А там каждый час пурга, везде вокруг накопаны прямо во льду шахты — не дай Поток, упадешь! Мы туда сменами летали с бортовым шаттлом, все злые, замерзшие, без мата говорить разучились. Конечно, косяков наделали множество — в том числе не подключили к внешнему питанию несколько контейнеров с биоматериалом. В двух из них болото довезли вместо «ценнейших образцов», а в одном оказался выпиленный вместе с куском льда трехметровый крокодил!
Так-так, я ведь слышал эту историю! Неужели она и правда с Рипли произошла?
— Эта гадина как лягушка оказалась: оттаяла, сбила крышку ящика своего и сбежала на инженерную палубу! Здоровенная хрень — но пролезала чуть ли не везде, как мы позже убедились. И всем б ничего, если б она себе устроило гнездо не на кожухе гипердрайва. И не выбила там пару кабелей из гнезд. Когда у нас во время прыжка у нас гипертяга ушла в облом — мы еще даже не знали о побеге этой пакости. Кэп Шепард вместе с двумя мехводами пошел разбираться — там-то на них эта тварь и напала!