За мечту. За Веру. За любовь (СИ)

И в том, как поступил твой брат, тоже. Это их выбор, но никак не твой.
– А Максим? – спросила я тихо.
– Вы оба – взрослые люди, – напомнил Артур.
Я хотела спросить у него про UFC. И про то, каковы у Русланова шансы. Но тут официант поставил перед нами тарелки, и я спросила совсем другое:
– Что это?
– Шаверма, – ответил Артур. – Только теперь ты знаешь мой главный секрет. Поклянись, что никому не расскажешь. Иначе…
– Веган, грэпплер и тиран, значит… – усмехнулась я.
– Вера, ну нельзя быть такой злопамятной! – обиженно произнес Жданов и откусил здоровенный кусок.
Шаверма… В полвторого ночи…
Обалдеть!
–Тогда и ты пообещай мне кое-что, – сказала я.
Артур замер, не донеся до рта свою добычу.
– Что именно? – спросил он, не спуская с меня внимательного взгляда стальных глаз.
– Что ничего не расскажешь Максу и Владику про меня и Соломатина. Про то, что видел нас вместе.
– Ты уверена, Вер?
– Уверена, – ответила я. – Я не хочу, чтобы он дрался из мести.
Жданов медленно кивнул, принимая мой ответ, и сказал:
– Тогда по рукам. То, что случилось в Питере – пусть останется в Питере.
  
Глава четвертая
 
Макс
Весна нехотя вступала в свои права. Ночи, наконец, стали теплыми, а дни – солнечными.
Ветер с моря не таким пронзительным, а снег почти растаял даже в парке. Я всегда любил апрель. Его юность, серость и обещание чего-то большего.
После боя с Усольцевым в Питере прошло уже больше месяца, и я со дня на день ждал разрешения возобновить тренировки в зале. Голова не болела, я чувствовал себя прекрасно. Но Артур строго придерживался рекомендаций врачей.
Шесть недель покоя.
Шесть недель без нагрузки.
Шесть недель!
Да я почти сходил с ума от безделья!
От Жданова я сбежал почти сразу. Он и Ксю сделали мою жизнь невыносимой! Жесткий режим, запрет смотреть телевизор и пялиться в телефон. Да он мне даже бегать не разрешал!
А ходить в клуб на детские тренировки – и подавно.
В итоге я переехал к Вере. Там мне читали вслух любимые книжки – начали мы с Жуля Верна, кормили вкусно и не заставляли пить ужасный зеленый чай.
Правда, кофе тоже не предлагали. Зато каждый вечер мы с Верой ходили к морю. День становился все длиннее, а закаты – ярче. Мы брали какао с зефирками (с зефирками!!!) в небольшом кафе недалеко от лестницы, спускались вниз к солнечным часам и шли в сторону канатной дороги, чтобы потом до потери пульса целоваться в тесном вагончике.
Кстати, целоваться мне Жданов тоже запретил.
И Вера смущенно хихикала, вяло отбиваясь от моих попыток стать чуточку ближе.
С нашей последней ночи прошло уже больше двух месяцев, и я вынужден был признать, что целибат затянулся. Только вот Вера… Она сторонилась меня, не подпускала ближе определенных границ, ссылаясь на мое здоровье. Но я понимал, что дело не в нем. Не только в нем.
Титульный бой с Богданом Соломатиным был назначен на пятнадцатое июня.
И от его исхода зависело слишком многое. А я пока не сказал Вере главного. Я еще не был готов говорить о том, что будет, когда мне предложат контракт UFC.
Если предложат.
По старой спортивной привычке, пришедшей из детства, мы не загадывали дальше ближайшего боя. И пока все мы – и я, и Вера, и Артур, и Влад – ждали моего допуска к тренировкам от врачей.
Меня вызвали на очередную медкомиссию в спортдиспансер в Калининграде как раз в день юношеских соревнований. Владик с самого утра был занят. И Артур тоже. И со мной вызвалась поехать Вера, хотя она и разрывалась между мной и воспитанниками. Но потом выяснилось, что и за руль мне, оказывается, пока нельзя. И тогда мы позвали с собой Ксюшу.
Та с радостью согласилась. Пока я бегал по кабинетам от одного врача к другому, девчонки сидели в коридоре и о чем-то шушукались, хихикая не переставая.
Наконец я не выдержал, остановился рядом с ними и спросил:
– Что?
– Где? – удивилась Ксю, а Вера прыснула в ладошку, но под моим строгим взглядом попыталась взять себя в руки.
– Ржете чего? – буркнул я, сам не понимая, почему меня так накрыло.
 
– Настроение хорошее, – ответила Ксю и встала. – Вер, пойдем в машину. А то тут душно.
Измайлова захохотала в голос, но поймав на себе строгий взгляд медсестры, сидевшей на посту, немедленно замолчала.
Из диспансера я вышел в отличном настроении. Все ограничения сняли, и теперь я мог вернуться к тренировкам. До боя с Соломатиным оставалось меньше двух месяцев.
Я отправил сообщение Артуру, заодно и фото допуска, и направился к машине. Погода была изумительная, и девчонки стояли на улице, продолжая о чем-то весело переговариваться.
– Ну что? Закончилась твоя мнимая свобода, Максик? – усмехнулась Ксюха. – Возвращаешься к Жданову под каблук?
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Про каблук?
– Про допуск!
– Морда у тебя больно довольная, Макс. До этого ты выходил кислый, как моченое яблоко.
Я показал Раткевич язык.
Ответ пришел сразу.
"Подтверждаю бой”.
– Девчонки, а поехали в музей океана? – предложил я, когда мы сели в машину. – Потом прогуляемся к острову Канта и пообедаем где-нибудь недалеко.
– У тебя день непослушания, Русланов? – спросила Ксюша. – А если я тебя любимому тренеру сдам? И вообще, нас ждут на первенстве.
– Не сдашь, – ответил я. – В душе ты добрая, Раткевич. У нас в запасе еще два часа как минимум. А я Вере рыбок показать хочу!
– Думаешь, Вера рыбок не видела?
– Даже если и видела… – пробурчала Вера. – Еще хочу.
На подлодку девчонки идти отказались. Мы побродили по берегу вдоль кораблей, купили мороженое в сахарных рожках и долго спорили о том, как сильно океан на самом деле отличается от моря. Но им было не понять. Я мечтал об океане всю жизнь, а увидев всего однажды, понял, что хочу стать его частью. Ловить на лице соленые брызги, погружаться в его темноту. Я хотел жить рядом с ним. Дышать им. И ради своей мечты был готов на многое.
Когда мы сели в машину, Ксюша спросила:
– Как настроение? Все готовы к встрече с истеричкой Ждановым?
– А ты думаешь, почему я повел вас смотреть рыбок? – усмехнулся я. – Лада – большая умница. А Жданов…
– Он справится, Макс, – ответила Ксюша и грустно улыбнулась. – Но если что, то в жертву мы принесем тебя.
Артур психовал. Холодный взгляд стальных глаз, плотно сжатые губы, строгий костюм. Увидев нашу компанию, он скривился так, словно съел целый лимон. Рядом с ним стояла сосредоточенная Лада в белом кимоно, красных кроссовках и олимпийке. В руках она держала красный шлем с забралом и мешок с защитой.
Владик был занят. На татами выступали младшие мальчишки, и он носился со своими подопечными, как курица-наседка, то и дело подбадривал и выкрикивал команды. Мальчики, еще совсем малыши, закованные в защиту не хуже рыцарей, шли в яростную атаку под возгласы тренеров и родителей. И это было мило. А еще немного смешно. Я пришел в дзюдо в четырнадцать и, признаться, не представлял, что можно испытывать, выходя на татами, когда тебе в лучшем случае десять лет.
Ладу вызвали на ковер спустя еще полчаса. Первый поединок она провела идеально. Соперница ее была немного ниже, и Лада держала ее на расстоянии благодаря идеальным атакам ногами. В меру сильным, в меру активным. Победа была чистой. Владик орал от восторга и теребил смущенную излишним вниманием девочку. Артур же легко хлопнул Ладу по плечу и сказал:
– Хорошо. Но могла закончить на первой минуте.
– Могла, – ответила Лада и покраснела.
– Красивый бой, – одобрил Жданов. – Отдыхай, пока есть возможность.
Ксю и Вера тут же забрали девочку под свою опеку. Влад снова убежал к мальчишкам, а мы с Артуром остались смотреть женские поединки. Нужно было понять, что ждет нашу девочку в полуфинале.
Второй бой оказался менее зрелищным, чем первый. Девчонка-противница – в полной амуниции от Лады ее можно было отличить только по цвету шлема – точно знала, чего именно ждать от нашей девочки. Поэтому максимально быстро перешла на ближний бой. Но Ладу тренировал Артур. И пару раз мне казалось, что она едва сдерживается, чтобы не повязать противницу в клинче. Все же ММА дает больше простора в действиях. В итоге Лада потеснила девочку к краю татами и выиграла бой по очкам.