Время вне времени (ЛП)
Никогда более на нем не использовали такой грязный прием. А учитывая пережитое им прошлое, это говорило о многом.
Икскиб вопросительно выгнула бровь.
— Что ты от меня скрываешь?
— Ты о чем?
— Я всегда каким-то образом знаю, когда кто-то что-то скрывает. И ты что-то тщательно утаиваешь. Я это чувствую.
«О да, эта женщина точно дочь Первого Стража. Никому кроме ее отца не удавалось меня прочесть».
И он действительно не хотел делиться с ней своими тайнами.
— Тебе ничего не нужно обо мне знать.
Вторая бровь Гигау выгнулась вслед за первой, а во взгляде промелькнула обида.
— Ты не очень-то умеешь ладить с людьми, я угадала?
«Если бы ты только знала правду…»
— А я и не хочу.
Катери нахмурилась, перед глазами мелькнул образ Рэна, вынужденного терпеть издевательства. Именно это объясняло его враждебность по отношению к людям. И кто бы мог его за это винить?
Но Рэн не мог быть Мака'Али. Катери это отлично понимала. Те образы пришли из ее снов. Видимо, какой-то странный пережиток, отложившийся на ее подсознании после раскопок прошлым летом. Ее бабушка твердо верила, что вещи могут сохранить сущность прошлых владельцев. Человек с сильным духом мог оставить отпечаток на практически любой вещи. Катери изучила множество различных предметов, принадлежащих племени майя. Любой из них мог «заразить» ее, вынуждая подсознание создавать вымышленные сценарии.
Объяснение, конечно, не очень убедительное, но все же лучше, чем считать, будто Рэн — перевоплотившийся воин или бессмертный вампир, или еще нечто невероятное и неправдоподобное.
И это подтолкнуло Катери к самому труднообъяснимому вопросу.
— Как ты вытащил меня из той пещеры?
— На руках.
«Отличный сарказм, приятель».
Никогда в жизни ей не хотелось так врезать кому-то. Даже мальчишке в детском саду, который шутки ради украл у нее кошелек. Но стоящий перед ней мужчина… целенаправленно отвечал туманно и односложно.
И в отличие от мальчишки из детсадовской группы Рэн прекрасно осознал свои действия…
— Ты, правда, собираешься играть со мной в эту игру?
Его взгляд задержался на ее губах. На долю секунды в нем вспыхнула искра желания. Но он тут же потушил ее, не дав разгореться пламени.
— Ты спросила, я ответил. Никаких игр.
— Да что ты? Хочешь сказать, не играешь со мной?
Он стоял с самым бесстрастным видом, с каким Катери в жизни не сталкивалась. По ходу, мужчина изображал терминатора. Впрочем, с задачей он справился лучше Шварценеггера.
— Нет. Я не играю.
— А стоит. Именно из игр можно многое извлечь. Как говорил ученик Сократа: «Вы можете узнать о человеке за час игры больше, чем за год разговоров».
Казалось, Рэн обдумывает ее фразу, но через пару секунд раздался телефонный звонок.
Рэн вытащил сотовый из кармана и взглянул на экран, ожидая увидеть номер одного из своих немногочисленных друзей. Но от увиденного сердце пропустило удар.
Ему звонил не друг.
Койот.
«Не отвечай. От разговора с братом не выйдет ничего путевого. Ничего».
Но любопытство взяло верх. Рэн не мог понять, откуда у Койота его номер, да и в принципе не столь важно, зачем ублюдок ему звонит. Не успев себя одернуть, Рэн открыл телефон.
— Osiyo.
— И тебе привет, старший брат. Я тут узнал, что ты опять украл именно то, что мне нужно. И я хочу ее вернуть.
Рэн хмыкнул.
— Бедный Анукувэйя. У тебя никогда не получалось удержать женщин, да?
Как и рассчитывал Рэн, Койот стал брюзжать слюной от негодования, извергая череду проклятий в его адрес.
Невзирая на серьезность ситуации, Рэна поразил красочный подбор выражений.
— Это и твой отец, Анукувэйя. Даже больше, учитывая, что он никогда не желал меня признать.
— Я хочу ее. Сейчас же, — прорычал Койот ему в ухо.
«Ага, а люди в аду желают ледяной водички».
— Этому не бывать.
— Даже в обмен на жизнь Чу Ко Ла Та?
Рэн замер от неожиданного вопроса.
«Нет… конечно же, Чу не могли захватить в плен».
— Ты лжешь.
Он услышал, как кто-то врезал кулаком по плоти. Раздался хриплый стон.
— Скажи привет, собака.
В телефоне зазвучал голос с сильным английским акцентом.
— Нет ничего страшнее, Ренегат[34], нежели неосведомленность перед боем.
Чу одним из немногих знал полное имя Рэна, и это подтверждало, что Койот действительно пленил Чу.
Больше сомнений не оставалось. Но все же через несколько секунд пришли сообщения с фотографиями жестоко избитого и привязанного к стулу Чу.
— Его жизнь в твоих руках, Мака'Али.
Охваченный яростью Рэн крепче сжал телефон. Человек, которым он научился быть, хотел спасти старого друга. Но воин понимал, как будет лучше.
Голодный койот ищет, чем поживиться. Зверь не успокоится, пока не насытится. И какие действия ни предпримет Рэн, это не изменит поступков Койота или судьбу Чу.
— Ну так как, Чу Ко Ла Та будет жить или умрет? — съязвил его брат.
Рэн стиснул зубы, а потом сказал единственно верный ответ.
— Только тебе это решать. Икскиб останется со мной.
Койот засмеялся и с издевкой ответил:
— Ты всегда был ту-ту-ту-тупым.
И бросил трубку.
Рэн и так все понял без его последнего высказывания. Желудок скрутило в трубочку от осознания, что, вероятно, он вынес смертельный приговор другу. Закрыв телефон, Рэн встретился с пристальным взглядом Икскиб. Единственное утешение, что второй друг, Сандаун, вместе с женой Эбигейл надежно скрыты от Койота. Рэн и Чу Ко Ла Та спрятали их еще несколько месяцев назад так, чтобы Койот никогда не смог их найти. Сандаун и Эбби не трусы, просто Эбигейл беременна. Никому из них не хотелось рисковать ребенком, столкнувшись с Койотом или любой другой опасностью.
Пока их малыш не родится, Рэн не приблизится к ним и не станет просить о помощи.
— Что случилось? — спросила Икскиб.
Прежде чем он успел ответить, с правой стороны дома что-то сильно ударило в крышу, пробивая черепицу.
Рэн бросился к двери и столкнулся с бегущим по коридору Рейном.
— Мужик, снаружи творится черт знает что. Похоже на торнадо или… впрочем не знаю. У меня нет образования по метеорологии.
Рэн схватил его за грудки и втащил в комнату.
— Охраняй сестру.
Катери нахмурилась, когда Рэн выбежал, оставив их с братом вдвоем.
— И что это было?
— Без понятия. Этот мужик меня пугает.
Катери рассмеялась от заявления Рейна.
— Это ни о чем не говорит, братишка. Насколько мне помниться, пауки тоже наводят на тебя страху, и даже при виде божьей коровки ты визжишь как девчонка.
Рейн замер, кипя от возмущения.
— Это не моя вина. Клянусь. Если бы ты только увидела моего отца с дядей Шеймусом, переодетых божьими коровками-убийцами на Марди Гра, тебя бы тоже ужасали эти насекомые. Два переодетых мужика поют «Человек дождя», а потом утверждают, будто тебя назвали в честь данной песни, для ребенка — это травма на всю жизнь. Но еще сильней меня ранило, что мама их поддержала. Я тогда был маленьким и не понял, что эта песня вышла после того, как я родился. Только повзрослев, я все сообразил.
Перед глазами Катери возник образ дяди Дэниеля, который и так мог навести жути, а в костюме и с плохим гримом… Она рассмеялась.
«Да, я могу себе представить, как он с ее тетей Старлой помучили сынишку. Они оба такие приколисты».
— Но я никогда не встречалась с твоим дядей Шеймусом.
— Радуйся. Шеймус как взрыв для мозга. Чертовски веселый, пока речь идет о ком-то другом… Представь себе моего отца, только выше, ворчливее, толще и с ирландским акцентом.
«О да, от такого образа захочется выколоть себе глаза».
— Ладно, больше никаких шуточек про божьих коровок, из-за которых ты распускаешь нюни.
— Спасибо.
Мигнул свет.
Катери на минуту застыла, а потом услышала, как что-то разбилось. Она посмотрела на Рейна.
— Что именно ты видел на улице?