Время вне времени (ЛП)

«Давай, Рэн… всего один маленький поцелуй…»
Преисполненный решимости держаться от нее на расстоянии, он опустил взгляд на ее руку. А когда разглядел кое-что на ее правой руке, у Рэна перехватило дыхание.
«Нет. Невозможно. Этого не может быть. Вероятно, это игра света. Или разум решил сыграть со мной злую шутку… Именно так».
Сердце бешено колотилось, когда Рэн протянул руку и взял ее правое запястье. Повернув, он увидел знак в форме паука на сгибе локтя.
«Это совпадение… Но что, если нет?»
— Откуда у тебя это? — спросил Рэн, проводя пальцем по метке.
Катери с хмурым видом опустила взгляд.
— С рождения. И я впечатлена. Ты можешь произнести целое предложение и не воспламениться. Удивительно, правда?
Честно говоря, он пропустил мимо ушей ее слова. Не смог понять ни единого слова. Всё его внимание было приковано к метке, с которой мог родиться лишь один человек.
Знак, которого ни у кого другого не должно быть.
— Что твой отец сказал об этом? — спросил ее Рэн.
Она пожала плечами.
— Ничего. Он ушел от нас, когда я была еще маленькой, и с тех пор я его не видела.
Тряхнув головой, Рэн отступил назад, когда картина начала складываться воедино.
«Она не только Икскиб. Но и дочь Первого Стража…»
 ГЛАВА 6 
 
— Что ты от меня скрываешь? — чуть хрипловато спросила Тери. Похоже, Гигау сообразила, что ей стоит его опасаться. Впрочем, она отлично скрывала панику.
«Проклятье. Я должен был сразу же распознать ее сущность. Как странно иногда разум маскирует некоторые вещи, скрывая их для понимания. Нечто может находиться прямо перед твоим носом, а ты совсем этого не замечаешь…»
Теперь, узнав правду о Гигау, все стало таким очевидным, что невольно возникал вопрос: «Как можно оказаться настолько глупым, чтобы не заметить этого раньше?»
Хотя Тери не походила на Первого Стража ни внешностью, ни ростом, кроме внушающих суеверный страх глаз с золотистым оттенком. Они стирали ложь и браваду, позволяя заглянуть прямо в душу собеседнику.
В первую встречу со Стражем этот проницательный взгляд перенес его в прошлое, где Рэн существовал подобно собачонке, живущей только ради одобрения отца. Будучи жалкой тенью человека, он позволял родному брату втаптывать себя в грязь, пока защищал этого ублюдка ценой собственной жизни. Точно пес принимал пинки от любого встречного и считал, будто не заслужил ничего, кроме всеобщего презрения.
Большую часть жизни Рэн искренне верил, что не имеет права злиться и испытывать горечь, а лишь благодарность за предоставленный ему кров. И поэтому он прятал свою гордость куда подальше.
Хотя Рэн убеждал себя, что ненавидит отца и Койота за их скотское отношение, горькая правда заключалась в том, что себя он ненавидел гораздо сильнее. Он единственный молчал и безропотно принимал их оскорбления. Позволял унижать и втаптывать себя в грязь, будто ничего не стоящий кусок дерьма.
При этом он обладал достаточной силой и сноровкой, чтобы заткнуть им рты. Но вместо того, чтобы рискнуть и потерять так называемый «дом» с мизерной безопасностью, он продолжал смиренно выслушивать оскорбления и терпеть нападки, убеждая себя, что в одиночку ему не выжить.
Что он действительно слаб.
В ту секунду, как Первый Страж заглянул ему в глаза и отбросил в сторону ищущего мести монстра, пробужденного Ветром-провидицей, Рэн вновь стал тем уязвимым человеком. Он кинулся на древнего со всей накопленной ненавистью лишь за то, что тот посмел узреть истину. В конечном счете, Первый Страж оказался прав. На самом деле, Рэн выдержал яростную битву длиной в целый год не с Первым Стражем, а с самим собой.
Он сам был для себя злейшим врагом.
Возможно, кто-то другой осудил бы Рэна за все деяния, совершенные в прошлом, и лишил его жизни. Но вместо этого Первый Страж обнял его как брата.
«Ты настолько сильно любил кого-то, что позволил ослепить себя ложью. Ты доверил ей свое хрупкое сердце, которое никогда раньше не билось от радости чьего-то одобрения. Хотя по ее приказу ты совершал зло, оно не исходило от тебя лично. Ты не получал никакого удовольствия или успокоения от своих деяний. И не гордился содеянным.
  
Я вижу твое сердце, Мака'Али. Ты стыдишься и ужасаешься своих поступков. Осознаешь, насколько все это неправильно, и не прячешься от этого факта. Ты сам истязаешь себя гораздо сильнее, чем я когда-либо смогу.
Но ты должен помнить, лишь двое существ поистине совершенны: еще не рожденный и уже умерший. Мы все допускаем ошибки. Они делают нас мудрее. Суть не в достижении совершенства. А в том, чтобы найти место утешения в сознании, а не истязать себя за то, что доверился не тому человеку и последовал за ложной мечтой. В какой-то момент все мы становимся жертвами пагубного коварства.
Даже я.
Но ненависть и ярость ничего не решат. Словно могучий огонь, они стремительно пожирают все, что их кормит. Но это не может продолжаться вечно. Очень скоро пламя поглощает и выжигает все внутри, оставив лишь пустою оболочку, уже не способную ни на какие чувства.
Ты, Мака'Али, могучий Громовержец. Рожденный из людской скорби, ты — предвестник бури, проносящейся по земле и уничтожающей все на своем пути.
Уже исчерпавший свою силу и достигший смирения. Защитник, способный без колебаний пожертвовать своей жизнью ради спасения другого.
Как я смогу винить или наказать тебя за это?
Цикл Вселенной — это рождение, взросление и смерть. И хотя смерть нежеланна, она необходима. Без нее нет рождения и взросления.
Большинство людей за свою жизнь умирают множество раз. Человек, которым становишься, всегда убивает дитя, которым когда-то был. Его знания о мире уничтожат детскую невинность. И с принятым тобой решением теперь мудрый Мака'Али отправит на покой воина Мака'Али. И хотя ты знаешь, как сражаться, теперь ты узнал, когда это необходимо…
И самое главное, ради чего».
Ради других, а не себя.
Первый Страж не произнес последних слов, но Рэн сам усвоил этот урок. Пока Первый Страж не пощадил его, Рэн всегда дрался ради собственной славы, даже когда утверждал, будто сражался ради Койота и отца. На самом деле, он не защищал брата. Просто надеялся, что отец заметит его навыки. Хоть раз в жизни обнимет и с гордостью назовет сыном.
Но никто не в силах изменить чье-либо мнение. Это подвластно лишь им самим. И если он к этому не готов, ни одна из существующих магий не в силах заставить человека увидеть обратное.
Отец никогда не считал, что Рэн хоть на что-то годен.
«Изменилось не мое мнение. Скорее восприятие», — всегда саркастически отвечал Бизон на обвинения в своенравии.
Сейчас, столетия спустя, Рэн заглянул в глаза, которые однажды подтолкнули его к убийству…
— Что ты знаешь о своем отце? — спросил он Тери.
— На самом деле, ничего. Моя мама не рассказывала о нем, а бабушка утверждала, что ей тяжело об этом вспоминать и просила не затрагивать тему. Поэтому я старалась не заводить об этом речь.
— Твоя мать по-прежнему не говорит о нем?
— Моя мама умерла, когда я была еще ребенком.
Выходит, в этом причина. Вероятно, Первому Стражу стало известно, что линия Икскиб вымирает, и он вмешался, защитив их в один из самых критических моментов. Зная, что мать должна погибнуть, Первый Страж подарил ей ребенка, чтобы новая Икскиб продолжила род.
Тогда напрашивался другой вопрос: где сейчас Первый Страж? Не в его характере находиться вдалеке, когда его дочери грозит опасность.
«Может, на самом деле, она не его дочь.
Но я не мог ошибаться. С этой меткой Стража и глазами…»
Происхождение Икскиб не вызывало сомнения. Хотя ее силы еще не пробуждены, они видны любому, кто мог смотреть сквозь внешнюю оболочку.
За всю жизнь лишь одному существу удалось одолеть его. Отцу Тери. И даже тогда, он добился этого не благодаря превосходным боевым навыкам. Скорее Первый Страж выиграл в психологической борьбе. Он словами обнажил душу Рэна, заставил открыться, пока окончательно не угасло его желание борьбы.