Первый инженер императора – I (СИ)
Количество людей на площади стремительно росло. Наверное потому, что на ней уже появился монарх Алексей Петрович.
Скворцов в последний раз похлопал меня по плечу и двинулся прочь.
— На сегодня урок окончен. Научись зрить. Захоти. Найди слово. Подбери ключ. И доберись до руны. Затем возвращайся ко мне.
И снова вопросов оставалось больше, чем ответов. Почему нельзя было порекомендовать какие-то дыхательные гимнастики, например? Медитации разные, может быть. Не я же ученый рунный маг, который несколько сотен лет во всем этом разбирается!
Можно было уже и разработать какое-то методическое пособие или пошаговую инструкцию для самых юных магов. Хотел было сказать, что у нас в инженерном деле все просто, но осекся. Нет. Просто никогда не было.
Рассчитаешь нагрузки, подберешь комплектующие, а потом раз — и лопнула балка в самом неожиданном месте, потому что допустил упрощение в расчете или пренебрег вторым знаком после запятой.
Наверное, и в магии так же. Ладно, пускай это задание будет для меня, как таблица умножения. Нужно начинать с азов. Раз мэтр дал такое задание, значит, оно должно быть простым, нужно будет просто уделить время и провести соответствующие практические опыты.
Я подошел к тому месту, где стоял монарх со своей свитой. Алексей Петрович нарядился в праздничный камзол красного цвета, поверх которого был надет жилет с тканью под золотой фасон. Весь его вид буквально говорил о торжественности предстоящего момента.
Завидев меня, стражники тут же сделали шаг вперед, но монарх остановил их движением руки.
— Рад вас видеть, барон, — обратился ко мне монарх.
— Ваше Величество, — ответил я, сделав аккуратный кивок головой. — Как ваше здоровье?
— Думаю, если бы не ваша смелость и находчивость, то были бы гораздо хуже, — громко отозвался Государь, перекрикивая толпу.
— Я делал то, что должен, — ответил я ему.
— Прошу вас, — он указал рукой на возведенную плотниками площадку, скорее напоминавшую мне ринг, из-за того, что три стороны были ограждены канатами.
Я последовал указу монарха и поднялся по ступенькам, после чего осмотрелся. Алексей Петрович следовал за мной, после чего подошел к кафедре, с которой явно собирался произносить речь.
Не сказать, что на площади собрались люди со всего города, но подобные заявления, судя по всему, не имели частый характер, поэтому народ собирался просто поглазеть на своего правителя и послушать, что он говорил.
Обождав несколько минут, монарх начал свой монолог.
Речь была пламенной и полной разномастных эпитетов и метафор. Монарх ругал войско Романовичей, называл их варварами, стращал своих подданных о том, что могло с ними случиться, если бы… не я.
Я стоял, как неприкаянный, выслушивая эту речь и просто смотрел на толпу людей. По их лицам я мог считывать настроение от каждого слова монарха. Они вскидывали брови, охали, открывали рты и прикрывали ладонями.
Женщины ойкали и шептались, мужчины сжимали кулаки и играли желваками, когда речь шла о противостоянии со вражеской армией и о возможных последствиях.
Но когда монарх указал руками на меня — стало слегка не по себе. Больше сотен пар глаз уставились в мою сторону, словно на небожителя. Нет, выступать перед публикой не было в новинку, но каждый раз легкое волнение накатывало и держало до того момента, пока я не начинал говорить.
Сейчас же мне предстояло только слушать и наблюдать.
— Этот человек, — говорил Алексей Петрович, — спас наш город! Своими поступками он защитил Великий Новгород не только от грабежа и кровопролития, но и предотвратил осаду! Я не постесняюсь заявить, что только человек великого ума мог решить задачу со сломанными воротами, ведь у нас не осталось ни одного мастера, способного их починить!
Пафос лился через край. Каждое слово царя было наполнено эмоциями, которые вызывали подданых трепет и настороженность. Они продолжали взирать на меня. Сначала безразлично, потом с интересом, а теперь… мне тяжело было понять эти взгляды. Они смотрели на меня, как и на монарха. Как на что-то более высшее. Странное чувство, потому что я себя таковым не считал. И если я хочу, чтобы мои будущие люди меня уважали — они должны понимать, что я не над ними, а с ними вместе.
— Я всегда считал, — продолжал монарх, — что искоренение науки — это глупость. Что Три Имперских Столпа — лживы. Вы слышите меня, народ Великого Новгорода⁈ — крикнул он с трибуны.
— Да!!! — отозвались поданные. Уверенно. Четко. Громко.
— Три Столпа — ложь! Я скажу, что истинно! Незнание — НЕ сила! Свободна — это НЕ рабство! Война — это НЕ мир.
Все это представление мне напоминало либо мессу в церкви, где проповедник выдвигает свои новые идеи за истины, либо скандирование революционеров с броневика. Но только один вопрос сейчас висел в моей голове. Кто из бывшего круга приближенных к Императору додумался перед сном ему подсунуть «1984» и с каким умыслом?
— С этого дня, — продолжал зычно вещать монарх, подняв пергамент с царской подписью внизу. На кафедре возле него горела свеча и был видел сургуч. — В нашем государстве я отменяю Императорский Указ!
Народ охнул. Эта фраза стрельнула в небо, словно раскат грома, поразив жителей. Ну хоть с ног не попадали.
— Вместе с тем я объявляю, что все обвинения в сторону Александра Ивановича Кулибина сняты. Его совесть перед государством чиста. Отныне он именуется, как барон Александр Иванович Кулибин, владеющий землями в Хмарском.
Шепот, который поднялся на улице при упоминании Хмарского мне не понравился. Там творилось явно что-то недоброе, судя по тому, как реагировал народ. Либо там не было людей так давно, что слухи и догадки о происходящем превысили все допустимые границы разумного.
Что ж, не так страшен черт, как его обычно малюют.
Монарх положил пергамент с указом на кафедру перед собой, расплавил сургуч, уложив его на самый край, после чего придавил царской металлической печаткой, оставляя оттиск.
— Подойди ко мне, барон Кулибин.
Я сделал несколько шагов в сторону монарха. Он держал в руках свой собственный Указ, глядя на меня.
— Поздравляю, — сказал он и протянул левой рукой мне пергамент, а правую вытянул для очень знакомого мне жеста из прошлого.
Я с благодарностью принял бумагу, сжав кисть монарха в рукопожатии.
Я бросил беглый взгляд на документ. Неестественно красивым каллиграфическим почерком на пергаменте было сказано:
❈ ═══════❖═══════ ❈
УКАЗ ЕГО ЦАРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, ВСЕЯ ЗЕМЛИ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА САМОДЕРЖЦА
Я, Долгоруков Алексей Петрович Царь и Самодержец всей Земли Великоновгородскорй, Царь Великого Новгорода и окружающих земель, Властелин вод и лесов, Хранитель Веры и справедливости, объявляю всем моим верным подданным, во всех уголках Царства Великоновгородского.
Нам хорошо известны достижения и заслуги мужа, чье имя отныне войдет в историю нашего царства как пример выдающегося ума и таланта. Мы видим, как своими руками и изобретениями он предотвратил беду и сохранил нашу землю, что способствует ее процветанию и честно служит на благо Царства и Царя.
ПОСТАНОВЛЯЮ:
В знак нашего царского признания и благодарности за выдающийся вклад в развитие нашего государства, присвоить Кулибину Александру Ивановичу дворянский титул БАРОНА. Отныне и навсегда он будет именоваться БАРОНОМ КУЛИБИНЫМ, и мы желаем, чтобы он носил это звание с честью.
Также распоряжаюсь пожаловать БАРОНУ Кулибину звание ПЕРВОГО ИНЖЕНЕРА, что дает ему право подавать в царскую канцелярию предложения по развитию, улучшению и обустройству государства с научной и технической точки зрения.
Для обеспечения его достойного положения и возможности продолжить свою работу на благо всего царства, мы жалуем барону Кулибину земли в Хмарском уделе, что расположены вдоль реки Волхов со всеми прилежащими угодьями, пашнями, лесами, лугами и поселениями, которые отныне будут находиться под его управлением.