Отшельник (СИ)

В углу рядом со столом уютно расположился подвесной умывальник с большим ведром под сливом и тазик с мыльной водой, в которой что-то отмокало.
Потом мой взгляд упал на ровные ряды поленьев под столом.
Я присел, вытащил пару штук наугад.
Береза.
И печка ведь дровяная. Стало быть, это не какой-то неприкосновенный запас диковинной добычи, а расходники для ежедневного применения.
  
А в округе — ни одного деревца.
— Откуда у него столько дров? — спросил я Егора.
Тот озадаченно уставился на полено в моих руках.
— Да хрен его знает, Монгол. До диких земель отсюда еще тащиться и тащиться. Даже представить себе не могу, чтобы кто-то аж оттуда на своем горбу дрова таскал.
Он поднялся и жадно втянул в себя запах гречневой каши. Приподняв крышку, аж крякнул от восхищения.
— Может, пожрем немного? А, Монгол?
— Не боишься, что у тебя от его пищи может что-нибудь отпасть или, наоборот, вырасти? — со смехом спросил я. — И кстати, может, у него какой-нибудь транспорт имеется?
Егор отрицательно покачал головой, разочарованно опуская крышку на котелок.
— Никогда об этом не слышал. Да и в доме не вижу никаких признаков — ни ключа, ни баклажки с маслом, ничего же ведь нет.
— Тоже верно, — вздохнул я.
Если доставлять сюда дрова так трудно, почему бы не использовать для приготовления пищи какое-то другое устройство? Нет возможности разжиться? Или уже переселиться в дикие земли.
— А как вы сами еду здесь готовите? — спросил я.
— Здесь никто не готовит, — отозвался Егор. — С собой сухпай берем. Кто побогаче, затариваются консервами и газовой горелкой, вот и вся готовка.
— Ясно. Короче, атаковать Крестоносца с порога мы не будем, — сообщил я о своем решении Егору. — Мне нужно поговорить с ним.
— С хера ли? — хмуро спросил тот, пристально разглядывая камни на рукояти меча.
Я бросил деревяшку под стол.
— Когда ты полез говорить с Медведем, я тебе такие вопросы не задавал. И кстати, что это было? Я было подумал, что у вас реально есть какие-то договоренности, а оказалось, ты просто полез на рожон.
Егор нахмурился. Отвел глаза в сторону.
— У нас все равно не было бы шансов остаться в его шахтах, — хмуро. — Их там полсотни в броне, и по одиночке они не ходят. Сделай мы что-нибудь Медведю, умереть легкой смертью нам бы никто не дал. И всем остальным из моей группы — тоже.
Ах вот оно что.
Всем остальным из группы! Так он из-за той рыжей, что ли, подставился?
Вот уж чего не ожидал от такого человека, каким мне показался сначала Егор.
— Понятно, — с усмешкой проговорил я, поднимаясь. — Как там ее зовут? Элка? Энка?
Он повернулся ко мне с таким лицом, будто я ему в воду плюнул.
— А вот нихера тебе не понятно. Ее зовут Эмма, парень. И если ты при мне еще хоть раз заговоришь о ней в таком тоне, будто про какую-то общаковую девку, я больно ударю тебя по лицу. Я воспитываю ее с семи лет, и эта девочка — единственное, что я ценю в этой жизни больше самой жизни. Своей, твоей, и еще чьей бы то ни было. Вот теперь, надеюсь, тебе действительно что-то понятно.
У меня как-то сразу отлегло.
Безусловная привязанность к ребенку в пояснениях не нуждалась.
Да и прямота Егора мне понравилась.
— Вопросов больше нет, — сказал я. — Вот только если она тебе так дорога, чего с собой-то не взял для надежности?
— Пффф, ты правда думаешь, будто выглядел как что-то надежное? А там — свои парни. Хоть и небольшого ума, но все чем-нибудь мне обязаны и вообще нормальные люди.
— Ну, тогда все хорошо.
— Типа того, — вздохнул Егор. — А поводу Крестоносца… Ты правда думаешь, что он с тобой разговоры говорить станет?
— Это уже мое дело, — ответил я. — Ты главное вперед не лезь и не пали без разбору.
Егор фыркнул, пожал плечами.
— Да говно вопрос, — весело отозвался он. — Если тебе так надо — ладно, давай так и сделаем.
И он ухмыльнулся себе под нос такой многозначительной улыбкой, что я понял: этот начнет стрельбу еще до того, как бедный Крестоносец успеет дверь открыть.
Я тяжело вздохнул.
Надо пока убрать его куда-нибудь подальше. На всякий случай.
А потом мой взгляд упал на невзрачную тумбочку, грустно стоявшую в паре с табуреткой у стены напротив лестницы.
Это был последний объект маленького жилища, который я еще не обследовал.
Открыв дверцу, я нашел на полках стопки стандартной белой бумаги. В одной лежали чистые белые листы. В другой — исписанные мелким непонятным почерком. Рядом стояла небольшая картонную коробка с простыми карандашами, перочинным ножичком и ручками.
Я вытащил верхнюю исписанную страничку и, напрягая глаза и воображение, попытался прочитать написанное.
— «Как я уже сказал, большой путь начинается с малого. Не ангел, а ворон крылом своим осеняет того, кто пускается в путь…»
Не знаю, почему, но я вдруг невольно вспомнил ворону, которую увидел над скелетом с мечом.
Осеняет крылом, значит.
Ну-ну.
— «… Есть путь Солнца и славы, есть путь Мира и служения. И есть путь… иро… геро… А, изгоя! Изгоя светоносного, что ведет к вратам Дьявола»…
— Захватывающая история, — улыбнулся Егор издевательской улыбкой.
Я усмехнулся.
— Да уж. Похоже насчет чокнутого ты был не так уж неправ.
Я вздохнул.
И все-таки Крестоносец однозначно нужен мне живым.
— Да, что-то жрать и правда очень хочется, — вздохнул я, бросая долгий взгляд на котелок. — Но грибы меня, конечно, здорово смущают.
— А чего они тебя смущают-то? — оживился Егор, повернувшись лицом к столу и спиной — ко мне. — Вот у него, чернушки и белые насушены, как положено! У нас тут…
На этих словах я вломил ему ребром ладони в основание шеи. Достаточно сильно, чтобы вырубить, но при этом осторожно, чтобы не повредить чего-нибудь лишнего.
В самый последний момент Егор все-таки успел почуять неладное. Дернулся, попытался обернуться — но было уже поздно.
Его ноги подкосились, и я слегка поддержал его, чтобы не навернулся обо что-нибудь головой.
Извини, Егор.
У тебя свои проблемы и задачи, а у меня — свои.
И пока я буду их решать, тебе придется отдохнуть тут немного. Я не могу тебе позволить испортить мне встречу с Крестоносцем.
Я уложил Егора на полу, забрал ПП, прихватил с собой лампу и поднялся из нижней комнаты наверх, на всякий случай закрыв за собой дверцу на щеколду.
Потом прошелся еще раз по верхней комнате. Покрутил в воздухе раненой рукой. Как-то я не очень удачно дернулся, когда вырубал Егора, и теперь рука ныла.
Поспать бы сейчас на самом деле. Отдохнуть немного. За сегодняшний день я истратил очень много сил, а восполнить их не имел возможности.
Я устроился на полу у входа с той стороны, куда открывалась дверь. Поставил рядом лампу. Проверил оружие. Сколько осталось в магазине ПП, я не знал. Два разрывных патрона в моём. У Аверина наверняка был полный магазин перед вылетом, то есть ориентировочно патронов четырнадцать. Даже с учетом потраченных, запас все равно должен быть еще вполне приличный.
Взвесив все за и против, я решил в качестве основного оставить именно его.
Потом пригляделся к двери.
Пружина неплохо удерживала ее, но все равно время от времени между стеной и дверью образовывалась небольшая яркая щель, будто буря пыталась войти в дом. Присмотревшись к этой щели, к трещинам промеж рассохшихся досок и к тому, как ярко и светло сейчас на улице, я погасил лампу.
И когда мои глаза привыкли к темноте, и я начал с легкостью различать темные силуэты предметов в комнате и тонкие яркие линии промеж дверных досок. Время от времени они гасли, и я напряженно подавался вперед всем телом, готовый ко всему. Но свет возвращался, и я снова расслабленно прислонялся спиной к стене и ждал следующего случая.
Кроме того, если его глаза работают, как у остальных, после яркого света в сумерках ему будет не очень-то комфортно ориентироваться. Недаром он оставляет себе свет. А я сижу в тени и прекрасно все вижу. Еще одно маленькое преимущество.