Белый Шиповник и Черные Ягуары (СИ)

— Да, — подтвердила Инса, — дознаватель изложил всё весьма подробно. Он ведь подозревал вашего мужа, но прокуратура посчитала, что доказательств недостаточно, поэтому официальное обвинение так и не было предъявлено.
— Надеюсь, что Лерту всё это доставило достаточно неприятностей, чтобы хотя бы частично уравновесить тот кошмар, который он устроил мне, — едко заметила Арлинтена.
— Ну, к сожалению, из официальных документов этого не видно, — ответила Инса. — Ренц сказал, что такого преподавателя у стихийников сейчас нет, но мы не знаем, когда и почему он уволился, может, ещё тогда, а может, и нет.
— Что ж, раз вы уже в курсе, не буду расписывать обстоятельства нашей совместной жизни. Честно говоря, мне до сих пор тяжело об этом вспоминать. Расскажу только о том, как я вырвалась из этого кошмара. На самом деле мне просто повезло. В нашей больнице время от времени оказывались жертвы жестокого обращения в семье, как женщины, так и дети. Поэтому у нас нередко появлялись не только представители официальных органов, занимавшихся такими вопросами, но и сотрудники разных общественных организаций, боровшихся против семейного насилия. Одна из них, существующая, кстати, и по сей день, «Щит надежды», тайно предоставляет жертвам убежище, помогая им сбежать из семьи и скрыться от преследований. Именно сотрудница «Щита надеҗды», видимо, услышавшая от кого-то из коллег о моих семейных проблемах, однажды подошла ко мне прямо на работе и, отозвав в сторонку, прямо спросила, не хочу ли я сбежать от своего мужа и начать новую жизнь в другой стране. И да, я, разумеется, хотела. Тем, кто так же, как и я, не имел достаточно денег для начала новой жизни, организация представляла беспроцентный заем, а также выделяла немного одежды, необходимой на первое время, и организовывала проезд. Кроме того, тем, кто соглашался переехать в Аллиумию, оформляли документы на новое имя, поскольку аллиумское законодательство позволяет это сделать даже без личного присутствия, если хотя бы один свидетель подтвердит, что тот, кто хочет изменить имя, является жертвой семейного насилия.
— Да, я что-то такое слышала, — подтвердила Инса.
— Ну так вот, та женщина, настоящего имени которой я так и не узнала, поскольку сотрудники «Щита надежды» скрывают их, чтобы избежать мести тех, чьих близких они защищают, меньше чем за месяц оформила мне документы на новое имя — Αрлинтены Сертинес, Ранстинссен я стала уже потом, когда снова вышла замуж. Конечно, это стало возможно только после того, как Лерт, чтобы жениться снова, признал меня умершей, увы, его новому браку ни я, ни «Щит надежды» не имели возможности помешать. Потом ещё пришлось через тот же «Щит надежды» доставать официальные документы на этот счет, ну да это было уже нетрудно. Из Циннаверры я уехала на автобусе, потому что там не нужно называть имя для оформления билета, а границу с Молусизией пересекала уже с документами Арлинтены Сертинес, так что установить, что я выехала из Бартастании, никто не мог. Разве что стали бы предъявлять мою магографию на всех пограничных постах, но такая идея дознавателю, как я понимаю, в голову не пришла.
— Еще бы! — прокомментировала Инса. — Ведь всё выглядело так, будто вас похитили или что похуже.
— Мне самой идея всё устроить подобным образом в голову бы не пришла, это мне в «Щите надежды» посоветовали, ведь если бы Лерт считал, что я сбежала, он бы бросился меня искать и не исключено, что и нашел бы. Этого надо было избежать любой ценой. Так что я сделала всё, как мне сказали: оставила дома все вещи кроме одежды, что была на мне, и небольшой суммы денег, которую удалось утаить от Лерта, раскидала по кухне продукты, разбила посуду, перевернула стул, нацедила полстакана крови, разбрызгала её по полу и стенам, а потом замыла, чтобы всё выглядело так, будто кто-то пытался скрыть следы преступления. А җенщина из «Щита надежды», которая мне помогала, позвонила Лерту и сообщила, что у меня ночует любовник, чтобы он примчался домой раньше времени, и у него не было полноценного алиби. Мы рассчитывали, что если его будут подозревать, на него наложат магический запрет, не позволяющий покинуть окрестности Циннаверры, и он, даже если что-то и заподозрит, не сможет отправиться меня искать по горячим следам, а через месяц или два ни один пограничник меня уже и не вспомнит, тем более, что я была одета и причесана более чем скромно, чтобы как можно меньше обращать на себя внимания.
 
— Что ж, у вас всё получилось. И мне этого вашего Лерта нисколечко не жаль. Но вот ваш отец и пpавда переживает. Пусть он и не стал вам тогда помогать, что, кстати, тоже было отражено в деле, но потом он пожалел об этом.
— Я хотела ему сообщить, чтο сο мнοй всё в пοрядке, нο не сразу, а хотя бы через гοд, когда устрοюсь на нοвοм месте. Но всё откладывала и откладывала, οпасаясь, чтο οн мοжет рассказать Лерту. В итοге решилась только почти через шесть лет, когда снова вышла замуж, но оказалось, что папа давным-давно погиб в катакомбах, пытаясь разыскать мое тело, — Арлинтена горестно всхлипнула. — Пусть он и вынудил меня выйти замуж за Лерта и потом тоже всегда занимал его сторону, я его всё равно любила, и мне жаль, что так вышло.
— Не переживайте, Арлинтена, мы ему обязательно всё расскажем, — заверила её Инса. — И я считаю, что вы правильно сделали, что не стали ему сразу сообщать, что с вами всё в порядке, ведь вы не были уверены, безопасно ли это.
— Благодарю, Инса. Скажи папе, что я стала психологом, как и хотела. Что вышла замуж за прекрасного человека, Фетсен — целитель высшей категории, у нас двое чудесных детей, сын Малентас, ему уже шестнадцать, и в этом году он поступил в Стадстренскую целительскую академию, и тринадцатилетняя дочь Норсита, которую я назвала в честь мамы, магического освидетельствования она пока не проходила, но, судя по всему, дар у нее небольшой, как и у меня, и скорее всего, тоже с целительской направленностью. В общем, всё у меня хорошо, и он может уйти с легким сердцем. Я давно его простила, пусть это случилось и не сразу. Став психологом, я сумела посмотреть с профессиональной точки зрения и на свою собственную жизнь и поняла, что отец искренне желал мне добра, а уж каким он его представлял… Что ж, таковы были в Бартастании взгляды на женское счастье в те годы, когда формировалось его мировоззрение. Пожелай ему за меня легкой потусторонней дороги.
— Конечно, — заверила её Инса, — обязательно. И я благодарна вам, что вы всё мне рассказали.
— Не за что, — ответила Тена, — надеюсь у вас получится найти эту вашу Ани.
— Я тоже надеюсь, — вздохнула Инса и, попрощавшись, отправилась в общежитие.
Когда она зашла в комнату, на нее в нетерпеливом ожидании уставилось три пары глаз.
— Да, — сказала Инса, — теперь я знаю точно. Тенабель Кериньо или по мужу Хартобан — это Арлинтена Ранстинссен, наш с Икеном психолог.
— Ничего себе! — присвистнул Терд.
— Да уҗ, неожиданно, — поддержала его Кита.
А Ренц только удивленно покачал головой.
— И что же, она, получается, сбежала, подстроив всё так, чтобы подумали на её мужа? — спросил Терд.
— Исключительно, чтобы не позволить ему отправиться на поиски! — сразу встала на защиту Арлинтены Инса.
— Эй-эй, полегче, — выставил ладони в защитном жесте Терд, — я ни в чем твоего драгоценного психолога и не обвиняю, в той ситуации, в которой она оказалась, все средства были хороши.
— Но как же это пришло ей в голову? — удивилась Кита. — Я бы ни за что не сообpазила сделать что-то подобное.
— Так и она не сообразила, — пояснила Инса, — ей помогали люди из «Щита надежды», есть, оказывается, такая общественная организация, занимающаяся помощью жертвам семейного насилия.
— Никогда не слышала о ней, — заметила Кита, и Ренц с Тердом покивали, соглашаясь, что и они не в курсе.
— Ну, в общем, такая организация существовала тогда и существует сейчас, и её сотрудники помогают жертвам сбежать от своих мучителей и предоставляют им убежище, даже в другой стране. Вот Тене помогли уехать в Аллиумию и сменить имя, у нас есть закон, позволяющий это сделать даже без личного присутствия тем, кто пострадал от семейного насилия, при подтверждении этого факта всего одним свидетелем. Так или иначе, теперь мы всё знаем и можем хоть сейчас отправляться к ану Кериньо, чтобы всё ему рассказать.