Сладкий флирт

— Если бы я могла! Но вы хотели сжимать в своих объятиях женщину, и почему-то решили, что я именно та женщина, которая может удовлетворить ваше желание.
Мик схватил Лизу за руку и притянул к себе.
— Черт подери, у меня и в мыслях не было ничего подобного.
— Откуда вы можете это знать? Ведь вы же ничего не помнили, пока я вам не сказала.
— Я помню, — процедил Мик сквозь зубы. — Но мне казалось, что будет не очень деликатно говорить об этом. Я всегда считал, что мужчина и женщина не должны обсуждать подобные вопросы, даже если они женаты. Поэтому я не знал, как начать разговор.
— Будьте честным перед самим собой и передо мной. Вы просто боялись признаться себе, что я нравлюсь вам, что вас влечет ко мне, потому что, если это так, то вам тогда пришлось бы посмотреть правде в лицо и признать, что Лили умерла, что ее больше нет. Ее нет, и вы ничего не в силах сделать, чтобы вернуть ее. Даже если вы превратите свою жизнь в бесконечную череду страданий.
Мик чувствовал себя так, словно она исхлестала его своими словами. Страдания? Он никогда не думал об этом. Неужели это в самом деле так? Боже мой, неужели последние несколько лет он жил с мыслью о том, что если на его долю выпадет как можно больше страданий и трудностей, то смерть Лили будет искуплена и та боль, которую он испытывает, исчезнет?
Черт побери, неужели девушка права? Мик вспомнил последние несколько лет без Лили.
Правда ослепила его. Да, это так, он превратил себя в великолепного жертвенного барана. Это было единственным объяснением того, почему он позволил Бину войти в его жизнь, почему вел себя на войне так, будто хотел, чтобы его настигла смерть, почему целенаправленно разрушал свое здоровье. Мик хотел быть наказанным. Он умолял судьбу наказать его.
Лиза выглядела уже спокойнее.
— Я думаю, вам пора браться за работу.
— Нет, нам надо поговорить.
— Мне кажется, нам не о чем больше говорить. Я не позволю вам снова прикоснуться ко мне. В этом вы можете быть уверены. Я испытала все, что хотела от физической близости. А вас ждет мост. Я хочу, чтобы вы восстановили его к концу месяца.
Мик долго и пристально смотрел на Лизу, пытаясь понять, что она сейчас чувствует, затем он коснулся рукой ее щеки.
— Прости меня, — сказал он и добавил уже другим тоном: — Где инструменты?
— Крокет даст вам их.
— Хорошо.
Но Мик ушел не сразу. Он взглянул на нее глазами, полными раскаяния, и пошел к двери.
— Сколько потребуется времени, чтобы выложить настил? — спросила Лиза, снова входя в роль хозяйки.
— Несколько недель, при условии, что у вас найдется все необходимое для этого. Время работает на нас. Времени как раз хватит для того, чтобы…
— Чтобы что?
Мик взял свою одежду. Глаза его странно блестели.
— Для того, чтобы понять, будет у тебя ребенок или нет, — сказал он и вышел из кухни.
Ребенок.
Эта мысль ужаснула Лизу, Почему она даже не подумала о том, что у ее поступка могут быть последствия?
Мысль об этом преследовала ее несколько дней. Лиза пыталась делать все, как обычно. Она вставала на рассвете, готовила завтрак, отправляла одного из братьев с Миком на мост и целый день занималась хозяйственными делами. Но ни разу за все эти дни не чувствовала себя спокойно.
Мик по-прежнему спал в комнате ее родителей. Крокет настоял на том, чтобы железное кольцо от кандалов продолжало оставаться на его руке, и поскольку Крокету нельзя было объяснить о той перемене, которая произошла в их отношениях, Лиза не стала спорить.
— Доброе утро!
Лиза в этот момент выкладывала яичницу на тарелку. Сегодня утром она послала Буна позвать Мика к завтраку. Она ждала его, все ее существо ждало его. Но, несмотря на это, Лиза вздрогнула, услышав его низкий голос. Как будто в кухню проник солнечный луч.
— Доброе утро!
Мик сел за стол. Больше никого не было. Она смутно слышала, как Бун хлопнул входной дверью.
Лиза поставила перед ним тарелку и вернулась к плите. Между ними установились странные отношения. Это продолжалось уже несколько дней. Они были незнакомыми людьми, которых связывала интимная тайна. Неловкость между ними не исчезала, хотя Лиза понемногу стала называть его на «ты». Она надеялась, что все будет по-другому, но по-прежнему чувствовала себя не в своей тарелке и пыталась понять, что надо сказать для того, чтобы разрядить это гнетущее напряжение.
 
— Работа на мосту продвигается? — спросила Лиза, когда по стуку вилки поняла, что Мик начал есть. Она мыла сковородки, чтобы чем-нибудь занять себя.
— Мост в неплохом состоянии, особенно опоры.
— Превосходно. — Через секунду она добавила: — Отлично. А как ведут себя мальчики?
Заметив однажды, как все они вместе с Крокетом стоят на берегу и наблюдают за тем, как Мик работает, обливаясь потом, Лиза велела им помогать ему. Хоть и с видимой неохотой, но братья все же послушались ее.
— Кажется, мальчики имеют определенный опыт в этом деле, — ответил Мик, чуть поразмыслив. — Но они не очень стараются.
Лиза в раздражении скривила губы. Отношение братьев к этой работе злило ее. Неужели они действительно не понимают, насколько важен этот мост для их семьи?
— Они немного злятся на меня, — сказал Мик, словно угадав ее мысли. — И все еще думают, что я один из тех мародеров.
Лиза отложила сковородку и повернулась к нему.
— Думаю, я смогу им все объяснить.
— Объяснить что? То, что я не грабил вашу ферму и не забирал вашу свинью? И остался здесь, потому… потому что скомпрометировал их сестру? Я думаю, им это не очень понравится.
Лиза вытерла руки о полотенце и села напротив Мика.
— Я прошу прощения за их дурацкое поведение, — тихо прошептала она, но Мик не услышал ее.
Он снова принялся за еду.
— Пусть они немного поработают вместе со мной. Трудная работа сплачивает людей.
— Ты так говоришь, будто тебе довелось испытать это.
Мик подцепил вилкой кусочек яичницы.
— Долгое время на войне я занимался такими мостами, как этот.
— Взрывал их? — спросила Лиза едко.
— Нет, восстанавливал. Я был инженером.
— А за кого ты все-таки воевал?
Мик усмехнулся. Какой знакомый вопрос! Но теперь пришло время сказать наконец правду.
— За северян.
Лиза не могла скрыть своего удивления, и он как-то хрипло хмыкнул. Она подумала, что Мик, наверное, не смеялся по-настоящему уже очень давно.
— Если ты воевал за северян, то почему сразу не сказал мне об этом?
— Война закончена, — его лицо стало совершенно серьезным. — Нет больше никаких сторон.
Они немного посидели молча. Но Лиза не собиралась останавливаться, раз ей удалось чуть-чуть разговорить его.
— Откуда ты родом?
Мик ответил не сразу, но потом все же сказал:
— Из Виргинии.
— Твоя семья владела землей?
Он кивнул.
— Перед войной мы получили неплохой урожай, но большая его часть ушла на прокорм лошадей. Отец занимался их разведением, — пальцы Мика сжались в кулак и побелели, — а теперь все животные исчезли. Целый табун.
— Их украли?
— Украли, реквизировали, уничтожили. Какое теперь это имеет значение? Уединенное разграблено и опустошено.
— Уединенное?
— Да, так называется наше поместье. Мой дед приехал сюда из Франции. Он сказал, что хочет построить дом, который будет вдали от людей, городов и суеты.
— Наверное, это место было свято для него?
— Оно свято не только для него, но и для нас, его внуков. Этот дом был построен из кирпича, привезенного из Дижона. Еще в детстве я был очарован этим огромным красным зданием с белыми ставнями и открытыми террасами. В каждой комнате был камин, ковры, черные выходы. В доме хранилось много всевозможных украшений, которые привезли мои предки из поездок по Африке и Аравии.
— Там, должно быть, было великолепно, — сказала Лиза тихо и немного удивленно. Она не могла предположить, что этот грязный, полубольной солдат, которого она нашла в своем сарае, окажется выходцем из такой богатой семьи. Ее собственная семья в сравнении с окружающими соседями считалась достаточно обеспеченной. Но их жизнь нельзя было даже сравнивать с той, о которой сейчас рассказывал Мик.