Письма к тайной возлюбленной
Медленно, сопровождая каждый шаг поцелуем, он оттеснял ее по комнате, пока ее спина не уперлась в стену.
И все-таки Линдси схватила его за запястья и отстранила на секунду, чтобы успеть спросить:
— Ты ведь больше не будешь останавливаться?
— Ни за что! — хрипло ответил он.
Глаза у него блестели, голос был полон желания.
В ответ она запустила пальцы в его густые волосы и снова подставила ему губы. Теперь его руки уже сжимали ее в крепких объятиях, сближая их тела. Ей в живот уперлось жесткое и жаркое свидетельство его желания. В их неспешный жаркий поцелуй ворвался ее стон — и она моментально захотела большего.
С самой первой их встречи оказалось, что Роб способен пробудить в ней такую сексуальную агрессивность, какой у нее в жизни не было, и теперь это дало о себе знать. Она просунула руки между их телами и стала искать пуговицу его джинсов.
Она была закрыта полой его рубашки, но ее пальцы забрались под нее и зацепились за пояс, ощутив тепло его тела. И в этом ощущении теплого тела было нечто такое, что заставило ее захотеть сначала избавиться от его рубашки. Она уже видела его обнаженным по пояс, но теперь ей хотелось почувствовать его таким.
Она провела ладонями вверх по плоскому животу, а он свел ладони под ее попкой и приподнял так, что теперь его самая твердая часть оказалась у нее между ногами. Его дыхание стало быстрым и тяжелым, глаза полузакрылись… Но, тем не менее, ему все равно удавалось пожирать ее взглядом. Интимный контакт их тел заставил ее страстно застонать. Она не могла бы сдержаться, даже если бы захотела, потому что ощутила его всем своим существом.
Вытащив руки обратно, она занялась его пуговицами, а он тем временем продолжал ее целовать. Это были жаркие, жадные поцелуи, от которых ей начинало казаться, что она полностью ему принадлежит. Очень скоро она уже распахнула его рубашку, стаскивая ее с мускулистых плеч и открывая мощную грудную клетку.
Конечно, ее взгляд моментально упал на ту чертову наколку у него на груди — «Джина». Однако Линдси постаралась не смотреть на нее и не думать о ней, потому что, кто бы ни была эта Джина, все осталось далеко в прошлом. Может, она отвратила его от всех женщин, но не исключено, что это уже меняется, поскольку он ведь здесь, с ней. Ни с кем другим, только с ней!
И чтобы лучше в этом себя убедить, она провела кончиками пальцев по его коже и татуировке, доказывая себе, что это просто пятно у него на теле, еще один кусок роскошной плоти.
Тем временем его руки тоже действовали: тянули завязку на пижамных брюках, пока те не упали на пол, так что она осталась только в маечке и белых кружевных трусиках. Она судорожно вздохнула, а Роб взглянул вниз и издал невнятный возглас. От этого звука у нее свело поясницу, а все тело заныло от желания.
Продолжая удерживать ее одной рукой (и, слава Богу, иначе у нее, наверное, ноги бы подкосились от страсти), пальцами второй он подцепил кружевную резинку у нее на бедре и стянул вниз одним быстрым движением, так что и трусики оказались на полу. Теперь они уже смотрели друг другу в глаза, полностью признавая свою взаимную страсть и то, что между ними происходит: они действительно это сделают. Линдси шире развела ему ширинку и обеими руками сняла плавки с его возбужденного члена.
И конечно, потом ее руки легли прямо на его член — и они оба вздрогнули.
Медленно, но решительно обхватывая его пальцами одной руки, она не поддалась вызванному секундной слабостью желанию отвести взгляд. Это позволило бы ей не допустить окончательного сближения с этим мужчиной, которого она плохо знала, и который по большей части вел себя по отношению к ней не слишком мило. Но она заставила себя по-прежнему смотреть ему в глаза, потому что она этого хотела. Хотела полной близости. Хотела получить весь огонь. Все целиком.
«Это тебя излечит».
Эти слова странным образом возникли в ее памяти, и она поняла, что, наверное, это правда. Если мужчина способен желать ее так, как, судя по взгляду Роба, он сейчас ее хотел, значит, она действительно желанна. Она совсем не такая, какой Гаррет заставил ее себя почувствовать в тот гадкий вечер несколько недель назад.
И потому она продолжала смотреть Робу в глаза, а губы ее дрожали от накала чувств, которые они разделяли. Она смотрела на него, сжимая и поглаживая его плоть и слушая его шумное дыхание. Она смотрела на него даже тогда, когда рука с ее попки скользнула глубже, к самому центру ее желания, лаская его сзади.
Ее голова чуть запрокинулась, когда он нежно провел кончиком пальца по влажным лепесткам, — и у нее вырвался тихий вскрик, полный изумления и наслаждения. Он воспользовался этим, чтобы прижаться губами к ее шее, которую она выгнула еще сильнее, а его свободная рука поднялась и решительно легла ей на грудь.
— Боже! — невольно прошептала она.
Невероятно сильные ощущения охватывали все ее тело, угрожая целиком его затопить.
Но ей не пришлось переносить это дольше: в это мгновение он, приподняв бедро, прижал ее к стене для устойчивости — и вошел в нее.
— О! — вскрикнула она.
Он был огромный. По крайней мере, так она его ощущала. Она никогда прежде не занималась любовью стоя, и это оказалось… захватывающим.
Он подался вперед — и она застонала. Инстинкт побудил ее двигаться ему навстречу. Каждый размеренный глубокий толчок наполнял ее. Его медленные ритмичные движения внутрь и чуть вверх в ее тело, прижатое к стене, заставляли ее впервые в жизни почувствовать, что мужчина по-настоящему ею овладел. Она почти с рыданием взмолилась:
— Поцелуй меня!
Его губы снова прижались к ней. Они продолжали так двигаться, и более глубокого и мощного сексуального наслаждения Линдси никогда раньше не испытывала. Она не могла бы сказать, как долго это продолжалось, потому, что время прекратило свое существование.
— Не останавливайся! Да, так! — жарко выдохнула она ему в ухо.
Ее голос был легким, как пушинка, но внутри у нее все клокотало.
Она вцепилась в его плечи, а его пальцы сжались у нее на ягодицах. Она двигалась бесшабашно — и искала, искала то страстное завершение, которое ей уже много дней нужно было от него получить.
Она слышала свое шумное дыхание, но нисколько не смущалась — не обращала на это никакого внимания. Он чувствовал все так же, как она, — Линдси это сознавала. Он чувствовал, как вырвалась на волю прятавшаяся в ней дикарка, он ощутил приближение ее оргазма, и ему необходимо было его добиться так же остро, как ей — его ощутить.
Он входил глубже, поднимал ее выше. Она потерлась грудью о его грудную клетку, желая, чтобы он почувствовал, как налиты ее соски. Она отдавалась ему… полностью.
А потом из ее горла вырвался крик — и она сорвалась с вершины наслаждения и рухнула вниз, выгибаясь ему навстречу, пропуская блаженство сквозь себя с необузданным восторгом, какого не испытывала уже… да нет, вообще никогда. О Боже!
А потом она приникла к нему, закрыв глаза и крепко обнимая его.
И она ожидала, что теперь он снова в нее войдет — но он того делать не стал.
Вместо этого он склонился над ней. Она как-то почувствовала его над собой и, открыв глаза, увидела, что он ее рассматривает. И — ах, как же ей это понравилось: то, что он просто смотрел на нее, на ее лицо, ее губы, ее глаза. Ей тоже нравилось на него смотреть, потому что он был по-мужски красив.
Невольно она подняла руку и провела кончиками пальцев по его щетинистой щеке. Он чуть сдвинулся, чтобы поймать ее пальцы губами. В ответ она снова ощутила прилив желания: сладкая боль разлилась по ее пояснице. Их взгляды снова задержались друг на друге, как и в прошлый раз.
Его темный жаркий взгляд устремился ниже и остановился на ее груди, а потом он подсунул большие пальцы под тонкие бретельки и спустил их вниз — медленно, очень медленно, пока не открылась ее грудь с туго напрягшимися розовыми сосками.
Только увидев эту картину, он судорожно вздохнул. Роб медленно и осторожно наклонился, чтобы запечатлеть на левой вершинке легкий поцелуй.