Письма к тайной возлюбленной

Он пришел в движение: открыл рот так, словно хотел захватить ее получше, и она ответила на жаркий напор, позволив первому неуверенному поцелую смениться новым, а потом еще одним… И каждый был все менее неуверенным, более решительным и страстным.
Его язык толкнулся в ее губы — и она встретила его своим, ощутив отклик в собственном лоне.
А потом его рука скользнула ей под волосы, на затылок, мягко массируя его и отправляя волны жара к ее макушке, по спине, плечам и груди. И ее поцелуй невольно стал более страстным.
Она ехала в Монтану, не думая о сексе: у нее не было желания настолько быстро найти другого мужчину. Если уж на то пошло, она была настроена совсем иначе, считая, что ей не нужен мужчина, что в жизни есть нечто большее, что там можно найти другие радости и богатства. Но сейчас… Господи! она хотела этого мужчину. Он был ей просто необходим. Она желала, чтобы он вошел в нее, желала его так, как никогда прежде не желала ни одного мужчину.
Руки Роба скользнули вниз по ее спине и легли на изгиб талии. Его пальцы шевелились и сжимались в такт поцелую. Она подалась ближе, желая большего, желая почувствовать его целиком. Ощутить его запах, его вкус.
Когда его ладонь нежно поднялась к ее груди, она судорожно втянула в себя воздух, ощутив резкий прилив страсти. Она ощутила его прикосновение всем своим существом — и эти ощущения еще усилились, когда он принялся прижимать и обхватывать ее своей большой ладонью. Она поймала себя на том, что выгибается навстречу ему, стремясь предложить себя, дать ему понять, как сильно ее к нему влечет. Он просунул палец под край ее лифчика и чуть прижал сосок. Она сладко вздохнула, ощущая, как у нее между ногами зарождается сладкий спазм. Хорошо… Как хорошо!
Наконец, они прервали поцелуй: обоим не хватило воздуха. Линдси подумала, что они переберутся на диван или даже начнут раздевать друг друга прямо здесь, на полу.
Но когда их глаза встретились, он вдруг переменился. Она увидела это. Она увидела, как на его лице страсть сменилась… решимостью установить между ними все ту же дистанцию, которую он начинал держать, как только их влечение становилось заметным. Однако на этот раз все было гораздо хуже, потому что они только что обнимались, наконец признав, чего им обоим хочется. И она ничего не портила глупой болтовней. И его рука все еще лежала на ее груди.
А потом он отстранился. Отпустил ее. Сел прямее.
— Тебе надо уходить.
От неожиданности у нее даже рот открылся, и она резко тряхнула головой.
— Что? — шепотом спросила она.
А Роб смущенно отвел глаза и стал смотреть прямо вперед, в стену, игнорируя ее смятение.
— Тебе надо уходить, Эбби. Надо уходить. Прямо сейчас!
— Но…
Она совершенно не знала, что говорить. Но ведь он должен ей что-то? Нельзя же вышвыривать ее из дома в холодную ночь!
— Просто уходи, ладно? — сказал Роб. А потом он поднялся на ноги. И отошел.
К лестнице. И ушел по ней наверх. Оставив ее одну. Даже пес, который до этой минуты мирно спал на месте, встал и ушел за ним.
Она еще минуту сидела на ковре, потрясенная, окаменевшая.
— Идиот! — пробормотала она. — Мысленно пообещав себе, что этого урока она не забудет, Линдси с трудом встала и в полном ошеломлении побрела к двери.
«Больше ты не поставишь меня в глупое положение, Роб Коултер».
Из окна второго этажа Роб смотрел, как Эбби уходит, и рассеянно теребил Кингу ухо. В свете фонаря над крыльцом ему было видно, как она сбежала вниз по ступенькам и пошла по газону с мягкой весенней травой к своей машине. Сердце у него тяжело ухало в груди.
Что с ним, к дьяволу?! Что он только что сделал?! Он обнимал красивую женщину, которая хотела того же, чего хотел он сам, — а он встал и ушел. Бросил ее в своем собственном доме.
Он слышал, как она его обозвала. Она была права.
— Я — идиот, — тихо сообщил он темноте, а потом посмотрел на Кинга. Темно поблескивающие собачьи глаза в сумрачном мезонине были обращены к хозяину.
Кинг в ответ испустил глубокий собачий вздох, который в тот момент показался Робу подозрительно похожим на согласие.
 
— Но так нужно. Связываться с женщиной для меня всегда равнозначно ошибке. А мне нельзя все испортить. Не могу рисковать, иначе мне придется отсюда уехать. А я не могу. И не стану.
Кинг приглушенно гавкнул, и Роб поймал себя на том, что всерьез жалеет, что не знает собачьего языка.
Но если она действительно собирается уезжать, то может быть… может быть, переспав с ней, он не совершил бы такой ошибки, как это бывало с другими женщинами.
Не будет никаких расчетов на нечто постоянное или хотя бы полупостоянное. Никаких отношений. Ей совершенно не нужно будет узнавать его тайны. И потому у него не будет никаких причин уезжать из Лосиного Ручья.
А потом он увидел ее куртку, брошенную на спинку кожаного кресла. В своем возмущении она о ней забыла.
Он поймал себя на том, что надеется, что она не слишком замерзнет, возвращаясь к себе в номер без нее.
Линдси все еще не могла опомниться. Он ее отверг! Он целовал ее так, словно забыл обо всем на свете, он даже ласкал ее грудь — и потом буквально ее оттолкнул!
Она прошагала к себе в номер, сунула магнитную карточку в замок и с шумом вошла в комнату. Она содрала с себя сапоги, швырнула их на пол, а потом гневно натянула на себя светло-зеленую маечку и хлопковые пижамные брюки в яркую полоску.
Когда в ее дверь громко постучали, она раздраженно подумала, что ей не до компании. Она яростно посмотрела на дверь, но потом решила, что, наверное, это Карла. Возможно, она увидела, как машина Линдси пронеслась мимо «Ленивого лося» — причем проехав круговую развязку не в том направлении, — и почуяла, что что-то не так. Ну что ж… хоть она и не готова рассказывать Карле о том, что случилось, но, видимо, ей все равно придется это сделать.
Она резко распахнула дверь — и обнаружила за ней Роба.
Господи!
И как будто этого было мало, он по-прежнему казался сильным, мощным и сексапильным… Просто конфетка!
Ну, она больше не намерена изображать мисс Любезность.
— Что тебе нужно?
Он протянул ей куртку:
— Ты ее забыла.
Боже! Да, у Линдси был действительно плохой день, раз она забыла забрать свою любимую куртку. Тем не менее, она вырвала ее у него из рук и отшвырнула на кровать.
— Теперь всё? — огрызнулась она.
И тут она вдруг заметила, что его взгляд переместился на ее грудь.
Которая была еле, прикрыта. Маечка была тонкая, так что се соски заметно на ней вырисовывались, особенно теперь, когда дверь была открыта и в комнату врывался холодный воздух.
Похоже, Роб застрял где-то между желанием и растерянностью. Чуть слышно он спросил:
— Тебе в этом не холодно?
Ой, нет! Под его взглядом в этом одеянии у нее между ног началась томительная дрожь. А она не желала ничего чувствовать. Или как-то реагировать на него. Она была невероятно на него зла! Потому что прекрасно знала, что его жаркий взгляд приведет все к тому же нулевому результату, к которому приводило и все остальное.
Но, как всегда, когда он смотрел на нее вот так, ее гнев превратился в странное нервное возбуждение и вызвал в ней приступ глупой болтовни.
— На самом деле — нет. Несмотря на то, что с виду может показаться, будто мне холодно, мне по вечерам становится жарко, так что я не могу на ночь много надевать на себя. Я понимаю, что это звучит дико. Мне всего тридцать четыре, но мне начинает казаться, что у меня уже начинается менопауза. И…
Роб протестующе вскинул руки и сказал:
— Подожди. Перестань. Замолчи.
— А?
И тут он шагнул вперед, заставив Л индси поспешно отступить назад, захлопнул дверь — и снова начал ее целовать.
  
Глава 8
 
Его ладони охватывали ее лицо, его язык ласкал ее рот. Она хотела прекратить это, помня о том, что совсем недавно произошло у него дома, но была на это просто не способна. Роб был теперь охвачен необузданным жаром — и она чувствовала, что сама тоже полыхает огнем.