Старуха 5 (СИ)
— Про НТК я просто не знаю, а сама я точно начало работ профинансировать смогу. В крайнем случае самолет свой продам…
— А у Аэрофлота тоже свободных средств нет, так что…
— Карлу продам, он давно просит ему еще несколько самолетов поставить…
— Понятно… думаю, что ваш приятель пока обойдется без вашего самолета, а деньги, если такой крайний случай случится, мы выделим из средств партии. Вера Андреевна, запускайте программу модернизации комбината. Только я вас особо попрошу орденами для исполнителей не разбрасываться. И пусть Химуправление в кратчайшие сроки подготовит предложения по постройке комбината в Апатитах. Подготовьте и передайте их в Госплан, лично товарищу Струмилину: он вроде уже научился планы быстро корректировать под ваши новые затеи.
Станислав Густавович лишь глубоко вздохнул…
Однако довольно неоднозначная программа модернизации Воскресенского химкомбината второго марта вообще ушла на второй или даже на самый последний план, а на первый для правительства СССР вышла «международная повестка»: второго марта Гесс «посетил с кратким рабочим визитом» Лондон, а третьего Гитлер объявил о выводе германской армии из Норвегии. Причем не просто объявил, немцы к этому самому выводу приступили очень серьезно и уже третьего, на двух десятках арендованных норвежских теплоходах, они вывели всех своих солдат из Тронхейма. А четвертого утром в Тронхейм вошли корабли уже британские, и на землю Норвегии вместе с англичанами вернулся и король. Причем вернулся именно как «самодержец и полновластный правитель» — и уже шестого марта, с помпой вернувшись в Осло, первым делом практически в ультимативной форме потребовал вывести из Норвегии советские войска…
Сообщение до Москвы шло довольно долго, так как никаких советских представительств в Осло не было и требование было передано через посольство Британии, так что к соседке в гости Лаврентий Павлович, у которого возникли определенные вопросы, зашел седьмого после обеда:
— Старуха, с наступающим, цветы я тебе завтра занесу, а сейчас вот что мне скажи. Я слышал, ты на досуге Кассандрой подрабатываешь, так предскажи-ка мне, чего нам теперь ждать от северного соседа? И что вообще нам делать?
Вере было гнусно и противно, она чуть ли не с ненавистью посмотрела на гостя, но постаралась взять себя в руки и ответила относительно спокойно:
— Ничего хорошего ждать не приходится, а войска наши нужно из Норвегии вывести. На некоторое время…
— Поясни.
— Гесс, очевидно, о чем-то договорился с британцами, и теперь у Гитлера просто так освободились три дивизии. Даже чуть больше, если считать с военизированной полицией и тем норвежским сбродом, который успел в нее записаться. А теперь в Норвегии вместо немцев будут размещаться англичане, и англичан будет гораздо больше. Хокон слишком уж проникся британским духом, в Лондоне сидя, и теперь просто пляшет под их дудку. Однако ситуативно нам это на руку: Густав предложил выводить наши части из Норвегии прямиком в Швецию…
— Что-то я о таком предложении не слышал.
— Потому что он это не вам предложил, а мне.
— Когда? Как?
— Вчера вечером предложил. Зашел к товарищу Афанасьеву в торгпредство и мне позвонил. У него-то ситуёвина куда как хуже нашей: британцы буквально потребовали у него снова начать перевозку руды через Нарвик, причем еще и прекратить поставки этой руды в СССР. А когда в ближайшее время на его северной границе ожидается появление пары сотен тысяч вооруженных до зубов томми, то выбора-то у него просто не осталось. А две-три советских дивизии на северной границе заставят, по его мнению, англичан пыл-то поумерить.
— И что?
— Что-что… я сказала, что ладно. В конце-то концов, кто меня назначил генерал-полковником и командующей Северным военным округом? Подсказываю: это была не я…
— А разместить…
— Густав пообещал за свой счет подготовить временные лагеря для выводимых частей буквально за неделю, и он это сделает. Сейчас в Кируне и вокруг нее можно, правда в почти что летних бараках для сезонных рабочих, легко разместить тысяч тридцать бойцов, тысяч двенадцать можно будет временно распихать по разным деревушкам и до пяти тысяч — на выстроенных на севере авиабазах.
— Ясно. А почему временно?
— А потому что англы наверняка по СССР ударят одновременно с Гитлером, они давно на русский Север зубы точат и я уверена, что Гесс с Чемберленом о разделе СССР между Германией и Британией и договаривался. И вот когда они полезут, мы в Норвегию и вернемся, на плечах убегающих британских солдат вернемся. Причем, есть мнение, вернемся уже насовсем…
— Какая ты… боевая. То есть ты думаешь, что нам еще и с англичанами воевать придется? И с норвежцами?
— Я думаю, что нам не придется воевать лишь с Монголией и Кореей. Ну и с Тувой… хотя Туву Иосиф Виссарионович вроде уже согласился в состав СССР принять. А вот про остальных у меня уверенности вообще нет.
— То есть и с американцами тоже…
— Я же сказала: уверенности нет! Пока за океаном с Белом доме сидит этот инвалид… умственного труда, с ними мы воевать не будем.
— Почему это он инвалид умственного?
— Потому. Если бы он не начал свою политику борьбы с кризисом, кризис бы сам по себе рассосался бы еще в тридцать четвертом. Но… плевать, просто примерно с год-два американцы на войну не запишутся. Так что хоть тут полегче будет.
— Богу бы твои слова да в уши…
— Ну и кто тут у нас контра? Шучу… тошно мне. Но, надеюсь, я вам достаточно накассандрила?
— Вполне. А если чего-то такого захочешь, ты просто Нине скажи, она достанет.
— Мне и Даша все, что нужно, приносит. Да, сразу не сказала, подумала, что вы и сами сообразите, но, думаю, напомнить все же стоит: если немцы свои дивизии по миру собирают, то ждать нам осталось недолго.
— Это ты метко заметила: по миру. Есть сведения, что в вермахте уже триста тысяч французов, поляков почти столько же, а вместе с прочими бенилюксами всяких иностранцев там уже под миллион. Но ты права: я и сам сообразил. Но какой, по-твоему, я должен сделать вывод?
— У нас на западной границе пустых ангаров быть больше не должно.
— Нет уже пустых, а сейчас и новые быстро ставятся, думаю, за месяц и их… заполним.
— Ну и хорошо. А теперь… вы уж извините, но лучше вам сейчас уйти. Больно уж мне паршиво…
Обстановка накалялась очень быстро. Уже одиннадцатого марта Гитлер «принял предложение литовского правительства» и Литва официально вошла в состав Рейха, но германские войска вошли и в Латвию (формально — для помощи в защите границ), хотя пока в Латвию зашла всего одна пехотная дивизия. А в Эстонию немцы официально даже заходить не собирались, но вот уже около тридцати тысяч «репатриантов» из Германии там записались в «самооборону», а откуда для этой самообороны эстонское правительство взяло оружие, осталось покрытым мраком тайны. Мало ли по миру бродит бесхозных «Маузеров», выпущенных в сорок первом году?
И не только маузеров, у эстонцев — правда уже в официальной армии, появились в больших количествах американские автоматы и британские пулеметы, а в конце марта в Таллинском порту были выгружены два десятка трехбашенных танков Виккерс Марк I и почти полсотни «Матильда II». Товарищ Сталин поинтересовался у товарища Берии, что тот по этому поводу думает, и ответ его в целом удовлетворил:
— Я предполагаю, что с этой танковой армадой мотопехотный батальон будет разбираться минут пятнадцать. Но могу и ошибаться, вполне допускаю, что ему потребуется даже двадцать минут…
— Ты так уверен?
— Совершенно не уверен, даже больше скажу, в принципе не уверен… что эти танки вообще до батальона дойти успеют. Если верить Старухе — а не верить ей оснований нет — то всё это железо станет металлоломом непосредственно в парках или на выходе из них. Мы ведь знаем, где они размещаются, а чтобы накрыть эти парки, СБ-М потратят… то есть примерно двадцать минут и потратят. А уж если они потихоньку подойдут к нашим границам, то мы их расстреляем вообще минут за пять.