Меня зовут господин Мацумото! том 2 (СИ)

Видимо, официально признанная девушка Йори боялась, что придёт ещё какой-нибудь деятель, вроде меня, с хорошим зрением, и у её парня значительно увеличится количество поклонниц. Тогда, как бы в следующий раз уже ей не пришлось спасать свои волосы от соперниц. Пусть уж лучше Йори будет рядом, на виду, слушаясь только её, от офиса и до муниципалитета. В Японии именно он выполнял функции ЗАГСА.
Практичные японские офисные служащие, оценив мой щедрый жест, всё же отказались менять насиженное, тёплое место на чужие мечты и обещания. В их жизни нет места риску и резким переменам. Устроиться на работу в крупную корпорацию было действительно сложно. Ребятам есть чем гордиться. Они были лучшими из тысяч претендентов, пройдя семь кругов «ада». Я ничуть не обиделся их вежливому отказу. Догадывался, что так и будет. Зато они искренне за меня порадовались, поздравили, похвалили, пожелали успехов. Все обиды были забыты. За этим, собственно, я и приходил. С уважением отнёсся к их выбору. Сообщил, где и когда будем праздновать моё увольнение. Даже Нагано на него пригласил. Пусть мы и враги, но не нужно быть настолько мелочным. В этот особенный для меня день проявлю великодушие, объявив временное перемирие. Всё же мы долго проработали вместе, такое тоже не забывается. Что будет завтра, никто не знает, но сегодня я ему налью за светлое будущее нашего отдела и его славные «подвиги».
— Значит, ты теперь у нас в предприниматели подался, — подивилась Рурико. — Неожиданное решение, но похвальное. Далеко собрался переезжать, или здесь, в Токио останешься?
С улыбкой показал пальцем вверх. Посмотрев на потолок, Рурико несколько секунд его разглядывала.
— На двадцать пятый этаж Мацудара-корп.
— Ах ты ж хитрый жук, — она шутливо возмутилась. — Мы за тебя переживаем, сочувствуем, а ты нагло пользуешься нашей добротой. Тамаки, давай причешем этого проходимца, пока он от нас не ушёл. Будет хоть на приличного человека похож. Нам хоть не стыдно будет его отпускать, — за показной бравадой она скрывала грусть от расставания, и смущение оттого, что отказалась менять работу.
Пока в их глазах я был всё ещё не самым выдающимся, младшим коллегой, но скоро всё изменится и мне будет сильно не хватать этой атмосферы товарищества и единства.
— Спасибо вам за всё, — ещё раз растроганно поклонился.
Хотя мы ещё увидимся и не раз, однако это уже будет восприниматься совсем иначе. Я вовсе не собирался разрывать с ними все отношения, но и не мог больше идти в ногу. Печально, но факт.
Вручение начальнику письма с заявлением об увольнении — это лишь традиция. После предварительного прощания с теперь уже бывшими коллегами мне пришлось лично сходить в отдел кадров и бухгалтерию, уладить все вопросы. Сдать дела, старый пропуск, заполнить обходной лист. Потом посетил информационный отдел, занимающийся администрированием корпоративного новостного портала. С их помощью подготовил «покаянный» видеоролик, выложенный в соответствующем разделе. Слухи о моей «любовной» связи с директором Хоримии повисли в воздухе, требуя завершения. Извинившись, японцы постоянно за что-то извиняются, так принято, взял на себя всю вину за эти — «недопустимые» отношения и порочащие компанию слухи. Заявил об уходе, что от меня, в общем-то, и ждали. Не директора же увольнять, пресекая все эти слухи и домыслы. И уж тем более нельзя оставлять всё, как есть. Раз уж комиссия по этике взялась разбираться в этом деле, она должна довести его до логического конца. Теперь уже, будучи не в связке, начальник-подчинённый, мы с Киоко могли заниматься чем хотим и как хотим. Можем, но будем ли, уже совсем другой вопрос.
* * *
Киоко, закрыв просмотренный до конца видеоролик с публичными извинениями одного «потерявшегося» сотрудника, испытала сложный букет эмоций. В ней стыд, страх и ощущения неловкости боролись с совестью. По идее, она должна была найти его и извиниться, однако здравый смысл в нас не всегда побеждает эмоции. Всегда был фактор — а что, если? А что, если он её не поймёт? А что, если она сделает этим только хуже? А что, если
 
В глубине души Киоко пыталась найти себе оправдания, чтобы не чувствовать себя жалкой и беспомощной. Период, когда она была в гневе, давно прошёл. Погас, как пламя костра, оставив после себя лишь пепелище. И что она теперь должна ему сказать? Доказательства были столь убедительны, что никто другой на моём месте в них тоже бы не усомнился?
Словно по злой иронии судьбы, она так боялась предательства по отношению к себе, что сама же его и совершила. Именно эта мысль медленно её изводила на протяжении последних дней. То, что Мацумото вернулся, помогло почувствовать небольшое облегчение. Ей было бы значительно хуже, если бы он стал одним из дзёхацу. Тогда бы она себя винила ещё сильнее.
После того, как правда всплыла, Киоко сильно поссорилась с Сайто. Вплоть до выплёскивания ему в лицо стакана воды. Пусть скажет спасибо, что это была не чашка очень горячего кофе. Кричала она тогда на него знатно, на всё кафе, не сдерживая эмоций. Какой-то человек потом скинул этот «концерт» в сеть и ей пришлось извиняться перед матерью, попросившей в следующий раз делать с Татибаной что угодно, но не на глазах у посторонних людей. Незачем ещё сильнее портить свой имидж. И вообще, её предупреждали, что связываться с Мацумото не стоит.
Киоко посчитала несправедливым, что Сайто за свои проделки отделался всего лишь одним скандалом и объяснением с родителями, не ставшими его наказывать, а Мацумото пришлось с позором увольняться, взяв всю вину на себя. Кто его теперь на работу возьмёт с такой репутацией? Сломанная карьера, отвернувшиеся друзья, наверняка, дешёвая выпивка и обида на весь мир, вот что его ждёт. Понимая это, Киоко не знала, как лучше поступить. На неё и саму первую неделю другие директора косо посматривали, колко шутили и многозначительно улыбались, почему-то поздравляя с первым опытом вовлечения в публичные скандалы. У каждого из них в шкафу хранилось не по одному скелету с подобной историей. Кого в своё время с любовницей ловили, кого подозревали во взяточничестве, в пьянстве, непрофессионализме, непомерных тратах на личные нужды, в принятии непродуманных решений и сваливания своей вины на подчинённых. Без недоброжелателей и идиотов не обходилась ни одна крупная компания. Что же по поводу рядовых сотрудников Мацудара-корп, попробовали бы они, что при Киоко, что при других директорах негативно о ней отозваться, мигом бы пострадали, всем отделом. Что позволено одним, не позволено другим. Хотя, конечно, официально политика корпорации всячески осуждала любые из вышеперечисленных проявлений.
Захотев немного проветриться, покурить, чтобы успокоить нервы, Киоко поднялась на второй ярус крыши. Глядя на небо, на облака, зажгла сигарету. Пытаясь разобраться в себе, в своём отношении к этой неприятной истории, испытывая сожаление, задумчиво посмотрела вниз. Словно наяву увидела по обыкновению невозмутимого, расслабленного, курящего Мацумото, стоящего в расстёгнутом пиджаке на своём излюбленном месте, спиной к ней, глядя куда-то вдаль, на линию горизонта. На неё накатило чувство ностальгии, усилившее сожаление. Вспомнились где-то приятные, где-то смешные моменты из прошлого. Утраченное чувство покоя и лёгкости, появляющееся при общении с ним.
Присмотревшись повнимательнее к своим «воспоминаниям», Киоко моргнула раз, моргнула два, замерла три, закашлялась четыре. Поняв, что перед ней не призрак, а Мацумото во плоти, Киоко на мгновение запаниковала. Захотела сбежать, словно провинившаяся маленькая девочка, намереваясь таким образом избежать ответственности. Подумав об этом, разозлилась. Он, значит, принял на себя всю грязную воду, а она осталась чистенькой. Нет, так дело не пойдёт. Киоко не собиралась всю жизнь испытывать чувство вины и бегать от собственной тени. Хватит за неё решать, что ей делать и с кем быть. Из сложившегося положения она в тот момент увидела только один способ помочь парню выпутаться из неприятной истории. Отплатить ему хотя бы этим, чтобы Мацумото перестали воспринимать жертвой и начали считать счастливчиком.