Наречённая из-за грани, или Попаданка в придачу (СИ)

— Обычно я редко ем дома, — наконец признался он с толикой смущения.
— Я тоже редко когда трапезничал дома, — заметил Филипп и покосился на меня. — А ты?
— А у меня была доставка, в крайнем случае сетевой магазин в соседнем доме, — пояснила я. Кажется, кто-то решил окончательно и бесповоротно перейти на «ты».
— Полагаю, отныне называть тебя Феодорой будет не совсем правильно…
Ага, и сворачивать со злободневной темы Филипп не торопился, и присутствие постороннего не особо его волновало.
— Можешь звать Варвара, коли охота.
— Вар-ва-ра, — повторил он по слогам. — Необычное имя. К какому роду ты принадлежишь?
— К женскому.
— Ты адара? — усомнился Филипп.
— Нет, — я помедлила, глядя на согнутую спину Ормонда, и добавила тише: — Там, откуда я родом, вообще нет адар.
Филипп задумался, переваривая экзотическую для него новость, однако, к вящему моему сожалению, ненадолго.
— Ты из дальних доменов? — продолжил допытываться он. — Говорят, в самых отдалённых доменах нет адар…
— Да, я со странных берегов, — мрачно пошутила я. — Смекаешь?
— Но если в твоём домене нет ни единой адары, тогда как…
— Можешь у Феодоры спросить… если когда-нибудь её увидишь.
Под свет ламп явились ржаные сухарики, сыр, копчёная рыба и полбуханки хлеба — большего у хозяина не нашлось. Ну да ничего, чем богаты, тому и рады. Я так точно не стала ни привередничать, ни жаловаться. К тому же еда позволяла вспомнить о нехитром постулате — когда я ем, я глух и нем.
Пока я жевала криво сложенный бутерброд, мужчины немного выпили — мне галантно предложили полбокала красного вина, — и побеседовали на отвлечённые темы. Под предлогом заинтересованного внимания разговору я наконец как следует рассмотрела Ормонда.
Его, пожалуй, можно назвать обычным. Не было в нём ни броской, притягивающей взгляд красоты Филиппа, ни по-южному знойной, каплю экзотической изюминки Люсьена, ни сурового нордического налёта Виргила. На вид лет тридцать, может, чуть больше, так навскидку не разберёшь. Ростом примерно с Филиппа. Чуть встрёпанные тёмно-каштановые волосы, синие глаза, тонкие губы и банальная щетина. Такой вполне себе среднестатистический мужик. Не то чтобы отталкивающий, откровенно непривлекательный — просто обычный. Я так и о себе думала в той, прежней жизни, — не красавица, не уродина, просто обычная.
Засиживаться допоздна не стали. Филипп любезно уступил мне низкий кожаный диван, в силу более современного дизайна бывший длиннее и удобнее той кушеточки в гостиной Трины. Сам сочетаемый доблестно собрался ночевать в кресле по соседству. Нам выдали две подушки, одеяло и покрывало, заверили, что мы можем чувствовать себя как дома, в случае нужды пользоваться ванной вообще и горячей водой в частности сколько пожелаем, ограничений, как в доме Бёрнов, здесь нет. Мы искренне поблагодарили радушного хозяина и легли спать. Ормонд тоже лёг. Правда, я заподозрила, что вряд ли он обычно ложится так рано, но промолчала.
Хорошо, что вовсе пустил на ночлег.
Мог ведь не пускать.
И странно, что пустил. Ладно его сердобольная мать нас пожалела, однако ему-то какой профит с этакой внезапной благотворительности? Брать у нас нечего, выгода с меня как с адары только в перспективе и то нынче неизвестно, что может предложить чужая тень. В заграничный бордель нас не продашь, на органы не пустишь. На ответные секс-услуги с моей стороны Ормонд не намекал, даже не смотрел на меня сверх необходимого, да и какой интим в оплату в присутствии моего почти что мужа?
— Варвара? — прошелестело в темноте.
И ещё этот… любопытная Варвара, ага. Не уймётся теперь.
— Я сплю, — буркнула я из-под одеяла.
— Не спишь. Я верно понимаю, всё случилось во время… того происшествия? После которого твоя… Алишан сочла, что ты потеряла память?
— Да.
— Что за происшествие? Алишан не поведала нам всех подробностей… вернее, она ничего толком не рассказала.
— Может, утром обсудим? — предложила я с тайной надеждой.
— Тебе не кажется, что мне, будучи выбранным твоим сочетаемым, следует знать… некоторые подробности? — мою надежду Филипп безжалостно вырвал с корнем. — Алишан ни о чём неизвестно, верно?
 
— Угу.
— Отчего ты не поведала ей всю правду сразу?
— Как ты себе это представляешь? — высунулась я из-под одеяла. — Нашла Алишан блудную сестру, а она ей такая, я не Феодора, я Варя Зотова с… издалека, и не вдупляю ни фига, как тут очутилась и где твоя сестрица разлюбезная нынче.
— Алишан не заметила подмены?
— Алишан видит, что сестра изменилась, но в чём причина, пока не понимает.
— А когда поймёт?
Да что ж ты докучливый такой, а?
— Тогда и буду думать.
— Алишан наверняка желает найти сестру… настоящую сестру. Если ты, чужая тень, здесь, то и тень Феодоры должна быть… где-то быть, — тёмная фигура в кресле шевельнулась. — Возможно, её тень оказалась в том домене, откуда ты родом.
— Возможно. Однако ты знаешь, как нас с тётей Федей поменять взад? Нет? Вот и я не знаю.
— Ты не подумала, что Алишан может знать о… подобных происшествиях больше твоего?
— Честно? Нет, — отрезала я и нырнула обратно под одеяло. Плевать, что воздуха там мало, зато Филиппа хуже слышно.
— И что за нужда была столь срочно выбирать сочетаемых?
Сдаётся мне, вопрос этот волновал Филиппа куда сильнее моего гипотетического признания Алишан.
— Это решение Алишан, — проворчала я. — И Орум, сиречь свет мой зеркальце, указал только на тебя… точнее, Алишан сказала, что-де это стопудово ты, без вариантов… я-то обзаводиться гаремом не торопилась… а Люсьен вообще сам пришёл. Так получилось, вот и всё.
Ответа не последовало, и я с чувством выполненного долга перевернулась на другой бок, спиной к Филиппу. Надеюсь, до утра ему хватит подробностей на обмозговать. Нет никакого желания исповедоваться на ночь глядя, ещё и при Ормонде. С такого расстояния он вряд ли мог разобрать, о чём именно шепчутся гости, но само бормотание наверняка слышал распрекрасно. И вообще, надо попробовать поспать хоть немного…
* * *
Я помнила это место — как-то раз учительница рисования водила наш класс сюда, под сень дубов, дабы запечатлеть с натуры дивный вид на железнодорожный мост, чей серый горб поднимался над гладью реки. Неровный, изрезанный корнями склон у моих ног сбегал вниз, на пыльную площадку из бетонных плит, с одной стороны подбитую накренившимся бордюром, а с другой обрамлённую зарослями полыни и жёлтой пижмы. На голубом зеркале отражающей небо воды лениво покачивались красный бакен и круглые листья кубышек, на противоположном берегу зеленели деревья тамошнего парка, изгибалась кайма песчаного пляжа.
Здесь я гуляла с мамой и братом, когда была маленькой.
И, став старше, с подругами.
И я знала, что сейчас место это выглядит иначе.
Несколько лет назад набережную отремонтировали, бордюр выровняли, а площадку бетонную превратили в ярко раскрашенную детскую. Парк на другом берегу тоже привели в вид более приличный, и новостроек сбоку наляпали, жилым комплексом обозвав. Даже мост и тот изменился со времён моего детства, обзавёдшись дополнительными путями.
Странно лицезреть этот ушедший в прошлое пейзаж теперь, когда я вовсе отрезана от знакомого, привычного мира. Я стояла у края обрыва и смотрела, смотрела, каждую секунду ожидая, что вид переменится в мгновение ока, как порой бывало во сне.
Я ведь сплю?
Сплю.
— Какая причудливая конструкция, — прозвучал позади удивлённый голос Люсьена.
Я обернулась.
И правда Люсьен.
И выглядит, что характерно, как в обычной своей жизни, а не под стать моему миру.
— Это железнодорожный мост, — пояснила я. — Вон там за ним… с этого ракурса, правда, не видно, но он там точно есть… другой мост, автомобильный. А за ним ещё один. И позади нас есть, только подальше… а, его же тогда не было!
— Чего… не было? — озадачился Люсьен.