Моя агония (ЛП)

— Нравится ли моей агонии страх преследования? Тебя сводит с ума то, что я мог бы покончить с твоей жизнью за считанные секунды, но вместо этого решил заставить тебя кончить?
Ее лицо загорается ярко-красным, и она отказывается смотреть на меня снизу вверх. Моя упрямая и глупая девочка. Я вытаскиваю свой складной нож из заднего кармана и раскрываю его прямо перед ее лицом. Она выдыхает, когда я медленно провожу кончиком по ее ключицам и вниз по центру груди. Достаточно острый нож, чтобы легко ранить, я вонзаю лезвие в ее кожу. На поверхности начинает образовываться небольшая лужица красного цвета. Она стекает в щель, и я схожу с ума, просто глядя на нее.
Я медленно наклоняюсь и высовываю язык наружу и попробую ее на вкус. Джезебель издает тихий стон, когда ее голова откидывается на стену. Я продолжает кружить вокруг небольшой ранки, в то время как рукой скольжу по ее киске. Очень легко я начинаю совершать мягкие круговые движения по ее клитору, вызывая новые вздохи и стоны.
— Встань на колени, — шепчу я ей на ухо, отчего по ее рукам бегут мурашки. Джез на мгновение колеблется, прежде чем спуститься на землю. Она смотрит на меня своими карими глазами, и, боже, я не могу дождаться, когда увижу, что они полны слез из-за того, что она давится моим членом.
— Продолжай, — приказываю я ей. Ее дрожащие руки пробираются к резинке моих спортивных штанов, стягивая их вниз, пока вся моя длина не высвобождается. Без колебаний она провидит большим пальцем по моему кончику, собирая мою преякуляцию. Она опускает взгляд на блестящую жидкость у себя на пальце, прежде чем отправить ее в рот и насладиться моим вкусом. Трахни эту девчонку, и я умру. Ее приятный гул наполняет комнату, заставляя сдерживать желание кончить только от ее звуков. Она наклоняется вперед на пятках и путешествует языком по моему телу, задерживаясь на кончике.
Низкий стон вырывается у меня, когда она медленно берет мою длину в рот. Джез опускается примерно наполовину, прежде чем начать отступать, но этого не произойдет на моих глазах. Я вытираю руки вперед и сжимаю ее волосы в кулак, вдавливая остальную часть себя ей в горло, отчего ее глаза наполняются слезами.
— Ты можешь это выдержать. — Я стону, удерживая ее на месте. Позволяя ей приспособиться к моему размеру, она начинает качать головой. Из уголков ее рта начинает течь слюна, и последние остатки самообладания покидают меня.
— Вот и все, малышка, — начинаю я, — посмотри, как хорошо ты можешь взять меня. — Она восхитительно мурлычет в ответ. Вибрации поднимают мое удовольствие на более высокий уровень. Моя агония любит похвалу, я должен это отметить. Она продолжает сосать, медленно набирая темп, пока я полностью не теряю его. Откидываю голову к стене позади меня, а руки теряются в ее волосах. Как только я начинаю кончать, засовываю себя глубже в ее рот. Моя сперма вырывается наружу и стекает ей в горло. Я не отпускаю ее, пока полностью не опустошаю себя в нее.
— Какая хорошая девочка, — хвалю я, позволяя ей откинуться назад и освободиться от меня. Она смотрит на меня с легкой улыбкой, способной растопить даже самый холодный ледник. Все в этой девушке зажигает меня.
Глава 4
Джезебель
Его сперма была восхитительной на вкус. Слегка сладковатая жидкость с привкусом соли. Я все еще нахожусь в похотливом оцепенении, когда он поднимает меня на ноги и целует в лоб.
— Ты проделала такую хорошую работу, — шепчет Он мне на ухо. Я заставляю себя встретиться с ним взглядом. Моя решимость почти полностью испарилась. Я так противна самой себе, но этот мужчина заставил меня почувствовать то, на что никто другой раньше не был способен. Впервые, кажется, за целую вечность, я чувствую себя красивой. Я чувствую себя любимой и желанной. И как бы безумно это ни звучало, я чувствую себя в безопасности.
— Пойдем, — говорит он, нежно беря меня за руку и ведя к боковой двери. Достав из заднего кармана маленький брелок, он отпирает дверь и открывает ее передо мной. Если когда-нибудь и было время сбежать, то только сейчас. Но я не могу заставить свои ноги двигаться быстрее, чем медленной походкой, когда он следует за мной. Хочу ли я вообще уйти? Я так не думаю. И эта мысль абсолютно ужасна.
  
Он ведет меня к белому фургону, припаркованному снаружи. Здесь везде разит бензином, но я слишком напугана, чтобы даже подумать о том, чтобы спросить почему. Пристегнув меня к пассажирскому сиденью, он занимает свое место со стороны водителя. Большую часть дороги мы проезжаем в тишине, но чем дольше мы едем, тем более знакомой кажется местность.
Вскоре мы паркуемся через дорогу от того места, где раньше был бар "Руди". Место кишит офицерами и пожарными, которые разбирают завалы. Некоторое время мы сидим в тишине, просто наблюдая за его кровавыми действиями. Я слышала раньше, что поджигателям нравится наблюдать за последствиями, и я думаю, что мой незнакомец в маске попадает в эту категорию. Несколько рабочих выходят из того, что осталось от здания, неся мешки для трупов на носилках, и мое сердце замирает. С моих губ срывается вздох, когда я смотрю, как погибших затаскивают в кузов машины скорой помощи. Осознание того, что все это произошло на самом деле, обрушивается на меня. Мою грудь сдавливает, и я закрываю глаза, молясь, чтобы, когда я их открою, все это не было по-настоящему.
Но когда я открываю их, то все еще смотрю на пепельное кладбище.
— Как ты можешь это оправдать? — Я спрашиваю.
— Мои рассуждения не обязательно должны находить отклик у тебя, Джезебель. То, что ты сейчас решила не соглашаться, не означает, что я могу придумать лучшее оправдание своим действиям. — Комок встает у меня в горле, когда я смотрю на него. Он красив, но эта красота не достигает его сути. Я не могу смириться с этим, не так ли? Он заводит машину и трогается с места. Я несколько раз ловлю, как он смотрит на меня в зеркало заднего вида. На его лице написано беспокойство, и как бы мне не хотелось этого признавать, я боюсь, что причинила ему боль. Ясно, что он жаждет моего признания, а я только что лишила его этого. Меня гложет чувство вины, но ненадолго, когда в поле зрения появляется район, в который мы въезжаем.
— Куда мы едем? — Спрашиваю я, украдкой бросая взгляд в его сторону. Боже, он невероятный, с четко очерченной челюстью и короткими, взъерошенными черными волосами.
— Ты знаешь, куда мы едем, Джезебель, — строго отвечает он, не отрывая глаз от дороги. Мое сердце замирает, вспоминая его речь о том, что я была его и только его. Этот район принадлежит моей первой любви, Майклу. Он никогда не делал ничего плохого, мы просто отдалились друг от друга. Он заслуживает счастливой жизни, и внезапно мой мозг наконец решает напомнить мне, что этот человек, этот безымянный мужчина, — монстр.
— Он ничего не сделал, — выдыхаю я едва ли не шепотом. Мое признание встречено тихим смешком.
— Он называл тебя своей, Джезебель. Насколько сильнее я могу вбить это в твой маленький глупый мозг? — Я ошеломлена его агрессивностью, но делаю все возможное, чтобы не показать этого. — Я бы сжег весь этот мир дотла, только чтобы убедиться, что ты моя. Ничто в этой жизни не давало мне столько смысла, сколько ты, моя агония. Я твой и только твой, так же как ты теперь моя. И я обещаю, что ты будешь благодарной за то, на что я готов пойти ради тебя.
Я сижу в тишине, позволяя его словам прокручиваться в моем мозгу. Так много вопросов, на которые я не в состоянии ответить. Кто он? Почему я важна для него? Почему мне это нравится? Я все еще копаюсь в своих мыслях, пытаясь найти ответы, когда он откашливается, чтобы привлечь мое внимание. Я поднимаю глаза, замечая, что мы остановились перед домом. Он украшен гирляндами, придающими крыльцу слабый свет, в то время как все внутреннее освещение, кажется, выключено. Это дом Майкла. Звук захлопывающейся дверцы его машины отвлекает меня от надвигающейся панической атаки, маячащей на задворках моего сознания. Я медленно открываю дверь и начинаю выходить. Незнакомец пробирается в заднюю часть фургона, прежде чем снова появляется с канистрой бензина.