Бог злости (ЛП)

Это означает, что если он захочет, то в любой момент может лишить меня воздуха.
— Ты сказал, что отпустишь меня. — Я благодарна тому, что говорю спокойно, и я не паникую, абсолютно позорная версия, которая была раньше.
— Я сказала, что уберу руку, а не то, что отпущу тебя.
— Ты можешь меня отпустить?
— Мне нравится, когда ты спрашиваешь, но ответ на твой вопрос – нет. — Подушечки его пальцев вдавливаются в плоть моей шеи. — Мне нравится эта позиция.
Не похоже, что ему что-то может нравиться. Черт, его выражение лица настолько нейтрально, что трудно представить, что он делает что-то веселое.
У него вообще есть эмоции, как у всех нас?
Учитывая, что он был готов увидеть мою смерть только для того, чтобы сфотографировать меня, а потом заставил меня отсосать ему, вероятно, нет.
Тем не менее, я заставляю себя смотреть в его апатичные глаза ценой того, что меня поглотит их темнота.
— Чего ты хочешь от меня?
— Еще не понял, но скоро пойму.
— Пока ты здесь, тебе также следует выяснить, как ты выберешься из тюрьмы.
Легкая ухмылка наклоняет его губы.
— Почему я должен сидеть в тюрьме?
— За нападение на меня, — шиплю я себе под нос, наблюдая за окружающей обстановкой на предмет прохожих.
— Тот факт, что ты говоришь об этом тихим тоном, означает, что ты не сообщила об этом.
— Это не значит, что я не сообщу.
— Во что бы то ни стало, сделай это.
— Ты не боишься?
— С чего бы мне бояться?
— Тебя могут арестовать
— За минет, который ты так любезно предложила?
— Я ничего тебе не предлагала. — Огонь бурлит в моих венах, и я пытаюсь высвободиться, но его безжалостная хватка на моей шее не позволяет мне даже пошевелиться.
— О, но ты предлагала. Ты сказала, что предпочитаешь губы, а не киску или задницу.
— Потому что моя жизнь была под угрозой!
Он поднимает плечо.
— Семантика.
Я смотрю на него. Как будто действительно смотрю на его беспорядочные волосы и мускулы, проступающие сквозь черную рубашку. Я смотрю на его пассивное лицо и неизменные глаза, и я почти уверена, что в этот момент имею дело с роботом.
— Ты... действительно не думаешь, что сделал что-то плохое, не так ли?
— Разве спасение тебя считается чем-то плохим?
— Ты не спасал меня!
— Ты собиралась упасть навзничь, но я поймал тебя. Насколько я знаю, в любом словаре это называется спасением, так что, может, ты проявишь больше благодарности?
— О, простите. Как я должна это сделать? Снова встать на колени?
— Предпочтительно. — Его большой палец ласкает мою нижнюю губу, и у меня перехватывает дыхание, когда он произносит: — Мне нравятся эти губы. Им не хватает опыта, но они компенсируют это чистым энтузиазмом. Есть что-то в нервной энергии первого раза и твоей невинности, что сделало это незабываемым. Готов поспорить, что ощущения будут еще более эйфорическими, когда я разорву твою киску и заставлю тебя подпрыгивать на моем члене.
Мой рот раскрывается, я полностью теряю дар речи. Незнакомец пользуется случаем и прижимает большой палец к моей нижней губе так сильно, что мне кажется, он пытается приклеить ее к моему подбородку.
— Я все время представляю, как ты будешь выглядеть, когда я повалю тебя на землю и засуну свой член глубоко в твою киску. Держу пари, будет трудно выбрать между ею и твоим ртом.
Я дрожу, и понимаю, что мои пальцы дергаются, а конечности почти отказали. Но я все равно смотрю на него.
— Почему ты так со мной поступаешь? У тебя такая внешность, с помощью которой ты можешь заполучить любую девушку, которую захочешь. Почему я?
Волчья ухмылка перекосила его рот.
— Ты считаешь меня привлекательным?
— Черта с два.
— Ты только что сказал, что у меня есть внешность, которая нравится девушкам.
— Физическая, которую может увидеть каждый.
— Я не интересуюсь никем. Сейчас я сосредоточен на тебе.
— Но почему?
Он поднимает плечо.
— Не понимаю.
Моя челюсть болит от того, как сильно я ее сжимаю. Этот ублюдок превратил мою жизнь в кошмар за последние пару дней, и он даже не знает почему.
 
И я провоцирую его. Возможно, это не лучший выбор, но у меня нет другого способа причинить ему боль.
— Я бы никогда, никогда не уделила тебе время и не посмотрела в твою сторону, если бы у меня был выбор. Никогда.
— Никогда не говори никогда, детка.
— Я не твой ребенок.
— Ты, блядь, будешь той, кем я тебя назвал, детка. — Он снова тянет меня за губу, прежде чем отпустить мой рот.
Она распухла, и так болит, как будто я целовалась несколько часов.
Нет, нет. Я не собираюсь думать о поцелуях, пока этот мудак здесь.
— Серьезно, что ты хочешь от меня? Я даже не знаю твоего имени, и понятия не имею, откуда ты знаешь мое.
— Возможно, у нас больше общего, чем ты думаешь.
— Что... это значит?
— Ты умная девочка. Ты поймешь это.
— Так же, как и ты поймешь, что тебе от меня нужно? — Я не могу скрыть сарказм в своем тоне, и он улыбается.
— Именно. Ты быстро учишься.
— Но не настолько быстро, чтобы найти способ избавиться от тебя.
— С твоей стороны это невозможно, так что не жарь эти нейроны понапрасну. Просто... будь хорошей.
— Кто ты такой, черт возьми, чтобы говорить мне, должна ли я быть хорошей, плохой или чем-то средним?
— Мне не нужен ярлык, чтобы получить то, что я хочу. Ты уже знаешь это.
Внезапная дрожь пробегает по моей системе. Он тонко напоминает мне о том, как он легко перешел от пустяка к полному нарушению, и что если я спровоцирую его, не будет ничего необычного в том, что он сделает то же самое.
Снова и снова, пока я не усвою урок.
Я не могу побороть желание встретиться с ним лицом к лицу.
— Что именно это значит? Снова будешь принуждать меня?
— Я бы не хотел. В отличие от того впечатления, которое я произвел на утесе, насилие не является моим первым методом выбора. Однако, если мне придется прибегнуть к неприятным вариантам, я это сделаю. Так что не заставляй меня, детка. Я бы предпочел, чтобы мы начали с чистого листа.
— Пошел. Ты.
Он издает низкий смешок, который посылает мурашки по моему позвоночнику. Он не достигает его глаз, даже близко, но это первый раз, когда он проявляет хоть какое-то подобие человеческих эмоций. И я не знаю, почему я запомнила каждую секунду этого.
— Такой грязный рот для такого милого личика. — Звук исчезает так же быстро, как и появился, когда его пальцы хватают меня за горло. Сильно. Так сильно, что он практически душит меня. — Посылать меня — это не определение чистого листа, Глиндон. Мы только что говорили о том, что ты хорошая, так как насчет того, чтобы придерживаться этого, а?
Он отпускает меня так же быстро, как схватил, и я с трудом хватаю воздух, мои легкие почти отказали.
— Что, черт возьми, с тобой не так, почему ты меня душишь?
— Как еще я смогу привлечь твое внимание? Кроме того... — Он потирает большой палец об остальные пальцы. — Мне нравится чувствовать твой учащающийся пульс.
Я сглатываю, как будто меня ударили в живот. За его словами скрывается столько темных эмоций, и я не знаю, кричать мне или плакать — или делать и то, и другое одновременно.
Он отступает назад, возвращая пространство, которое так неожиданно занял.
— Я присмотрю за тобой. Будь умницей, детка.
И затем он уходит, смешиваясь с толпой, как будто он не просто украл мой воздух и существование.
Я прижимаюсь к стене, держа голову между ладонями.
Что, черт возьми, только что произошло? Чем я привлекла такого хищника?
И самое главное, что я могу сделать, чтобы держать его подальше от себя?
— Килл!
Я поднимаю голову и вижу Аннику в сопровождении Авы. Ее брови вскидываются, когда она смотрит туда, где незнакомец исчез в толпе.
— Килл? — Я заикаюсь, несмотря на себя, а Ава смотрит на меня пристально.
Она прекрасно знает, что я не из тех, кто заикается или говорит, не взвешивая каждое слово. Но сейчас обстоятельства другие. Я думала, что кошмар закончился две ночи назад, но, оглядываясь назад, я должна была понять, что он только начался.