Герой Рима (ЛП)

Лукулл всегда был аккуратным человеком. Даже второй набор счетов, который он прятал от сборщиков налогов, был написан суетливым, дотошным латинским почерком, которым он так гордился, и каждый столбец цифр был прямее любой храмовой колонны. Очевидно, он хотел дать тому, кто его нашел, как можно меньше дополнительной работы, потому что он вскрыл себе вены, пока удобно сидел в теплой воде своей ванны. Теперь он лежал на спине, невероятно белый в непристойном море темного, бордово-красного, совершенно мертвый. Как ни странно, его лицо застыло в мечтательном выражении, которое, казалось, намекало, что он не нашел свою кончину слишком неприятной после всех предшествовавших ей суровостей.
Валерий устало покачал головой. Он был далеко не новичком в смерти, но изо всех сил старался уподобить этот безжизненный молочно-белый труп веселому маленькому человечку, чей беспокойный ум перескакивал с одной безнадежной схемы зарабатывания денег на другую с неукротимой энергией луга, полного кузнечиков. Что заставило его сделать это? А где Мейв?
Резкий треск, когда чья-то нога наступила на другой черепок горшка во дворе, предупредил его о новой опасности. Он быстро прошел обратно через дом и достиг внутренней двери как раз в тот момент, когда в комнату вошла фигура в капюшоне. Сначала его разум вскричал «Мейв!» но он понял, что фигура была слишком мала. Он приставил острие меча к спине незваного гостя и был вознагражден визгом страха от Катии, служанки Мейв.
— Что здесь случилось?' — спросил он. — Где твоя хозяйка?
— Она ушла, — закричала седая женщина. — Они забрали ее. Они забрали все. Я спряталась в яблочном саду, иначе меня бы тоже забрали. Я...
— Кто забрал ее? Когда? — прервал он. Когда было важнее, чем кто, но ему нужна была вся информация, которую он мог собрать.
— Солдаты. Их вел высокий, и у них были телеги. Четыре. Они взяли все. Они забрали Докку. — Она не выдержала и безудержно рыдая. Докка, должно быть, ее муж, но у Валерия не было времени на сочувствие. Он схватил ее за плечи и грубо встряхнул.
— Когда и в каком направлении они пошли?
— Три часа назад. Дорога на Лондиниум.
Валерий отпустил ее, и она рухнула на пол. Три часа и, возможно, час, чтобы догнать их, если он будет ехать изо всех сил. Был еще шанс. Тот, кто похитил Мейв, мог двигаться только со скоростью повозок, везущих их добычу. Это означало максимум две мили в час, то есть восемь миль. Он попытался визуализировать дорогу, ища место, где он мог бы перехватить конвой. Но ему понадобится помощь.
Он поднял женщину на ноги. — Послушай меня, Катия. Ты должна отправиться в солдатский лагерь в Колонии. Спроси Юлия Криспина, центуриона. Вот что ты должна ему сказать.
Он выбрал место, где дорога на Лондиниум пересекала узкую реку примерно в десяти милях к западу от Колонии, и спрятался в ближайшей буковой роще, чтобы ждать. Он избегал дороги, но ехал по открытой местности, пока не убедился, что нагнал свою добычу. Теперь ему оставалось только ждать. И надеяться.
Правда заключалась в том, что он очень плохо представлял себе, что произойдет дальше. Казалось очевидным, что налет на виллу Лукулла имел какое-то отношение к деловым отношениям тринованта, но что побудило Лукулла к этому решительному шагу и еще более резкой реакции, оставалось загадкой. Все, что он знал наверняка, это то, что он должен вернуть Мейв. Катия сказала, что человек, возглавлявший налетчиков, был легионером, а это означало, что Валерий почти наверняка превосходил его по званию. В этом случае он воспользуется своей властью, чтобы освободить Мейв и других заключенных. Это может потребовать некоторых аргументов, но это должно быть возможно. С другой стороны, экспедиция могла быть частью частного предприятия одного из деловых конкурентов Лукулла или его обманутого партнера, который нанял солдат в качестве громил, чтобы вернуть свои деньги. Когда он прокручивал это в уме, это казалось менее вероятным.
Если бы дело дошло до этого, он бы боролся за нее. Но он не мог сражаться в одиночку.
 
Шли минуты, и тяжелая тишина насмехалась над ним. Ничего, кроме шелеста деревьев, и они шептались, что его добыча, должно быть, выбрала другую дорогу. Через полчаса лошадь беспокойно дернулась под ним, и он почувствовал ее желание двигаться дальше, но через несколько мгновений скрип неподрессоренной повозки принес ему предупреждение, которого он так ждал. Желание броситься на звук было непреодолимым, но он заставил себя оставаться неподвижным. Только услышав голоса, он подтолкнул кобылу вперед и развернул ее лицом к ним.
Лидер резко остановился при виде неожиданного призрака, преградившего дорогу. Он только что подъехал к переправе с четырьмя всадниками за спиной, а за ними рабы Лукулла безутешно брели среди воловьих повозок. Еще шесть легионеров, которые шли в тылу, осознали угрозу и дважды прошли мимо конвоя, чтобы присоединиться к авангарду, оставив двоих следить за тем, чтобы рабы не сбежали.
Валерий осмотрел телеги в поисках Мейв и был вознагражден каштаново-коричневой вспышкой позади второго фургона. Она склонила голову, и ее частично заслонил всадник перед ним. Он хотел крикнуть, чтобы дать ей понять, что пришел за ней, но понял, что привлечение к ней внимания может поставить ее в большую опасность. Он прикусил губу и стал ждать, позволяя униформе трибуна и его осанке свидетельствовать о его авторитете. До сих пор он игнорировал лидера солдат.
— Ты! — В голосе отразилось недоверие, и сердце Валерия упало, когда он узнал говорившего.
Креспо.
Но все, что он мог сделать, это сыграть роль, которую он создал для себя, и выиграть время. Это противостояние было связано с властью, рангом и естественной склонностью легионера подчиняться приказу. Он придал своим словам оттенок властности. — Центурион Креспо, вы превысили свои полномочия. Освободите заключенных, и я провожу их обратно в Колонию. Любой спор о праве собственности на рабов будет решаться в суде.
Креспо уставился на него в ответ сверкающими глазами-буравчиками. Он вспомнил вонючий ужас пробуждения на лондиниумской куче навоза и унижение, которое он пережил в хижине в силурском городишке. Этот человек был ответственен за оба случая. К сожалению, он также был римским трибуном, а это означало, что Креспо должен был обуздать свою естественную склонность к насильственному возмездию. И все же что-то здесь было не так.
— Ты, кажется, совсем один, красавчик. Интересно, чьи приказы ты выполняешь… есть ли они вообще? — задумчиво сказал он.
Валерий проигнорировал оскорбление. — Мне не нужны приказы, Креспо. Эта форма несет в себе власть губернатора, и за пренебрежение этой властью тебя повесят на кресте.
Креспо толкнул коня вперед и потянулся к ремню на поясе. Правая рука Валерия, зависшая над рукоятью меча, следила за движением. Сицилиец рассмеялся и осторожно достал свиток со своим мандатом.
— Мои приказы, трибун. Центуриону Креспо приказано охранять часть или все имущество Лукулла, августала Колонии, по указанию прокуратора Ката Дециана. Я думаю, вы обнаружите, что это касается и его рабов. Если у вас нет официального заявления, отменяющего мой приказ, я попрошу вас отойти в сторону, а я пойду. — Тонкие губы дрогнули в безрадостной улыбке, а голос упал до шепота. — А мы рассчитаемся в другой раз. Потому что, поверь мне, красавчик, будет расплата.
— Его имущество не включает его дочь. — Валерий сказал это достаточно громко, чтобы люди за спиной Креспо услышали. Если бы он мог посеять зерно сомнения, у него был бы шанс. Стиль руководства Креспо вряд ли сделал его популярным, и, если солдат, следовавших за ним, можно было переубедить… Но Креспо был хищником с инстинктом на любую слабость. Что-то в манере речи Валерия пробудило в нем волка. Он услышал его вой, и улыбка превратилась в ухмылку предвкушения.
— Его дочь. Так вот оно что. Ты проделал весь этот путь не для того, чтобы поймать несколько грязных старых рабов, а, красавчик? Ты пришел за дочерью жреца. Ты полон сюрпризов. Я-то думал, что тебе нравятся только мальчики. Веттий, приведи сюда эту кельтскую сучку.