Милосердие (СИ)

Как он впервые протянул Диксону руку, как он делал это снова и снова. Наверняка, Дэрил навсегда запомнил его открытую ладонь.
Как он просто звал его «Эй», а Диксон поднимал голову и совсем не обижался.
Как они впервые поцеловались на берегу этого озера, где Рик едва его не утопил. Тогда оно казалось таким чистым и блестящим, почти ослепительным из-за бесконечно белого солнца Джорджии.
Как они впервые сделали это, неловко и неумело. Тогда Диксон пах только мазутом и потом, без этого стойкого душка крови.
Как они впервые подрались по-настоящему, сцепившись на школьной парковке. Чертов Дэрил, кажется, сломал ему нос.
Когда Граймс аккуратно вводит изогнутую хирургическую иглу под кожу, к горлу подступает тугой комок. Мужчина медленно выводит кривые стежки, пачкаясь в крови и постоянно сглатывая. Он сосредоточенно хмурит брови и старается сделать все на совесть. Сейчас рана кажется ему бесконечно глубокой и длинной — ей словно нет конца и края. Он путается в нитке и трет иглу между пальцев.
Наконец узел плотно завязан и Граймс обрезает кетгут. Ему нужно поднять голову, но глаза мокрые, а Ниган смотрит так пристально. Рик снова отворачивается, бездумно тыкаясь к холодильнику. Он шарит по полкам в самом нижнем отсеке с лекарствами и мазями, которых здесь было в достатке, как будто терапевт собирался его выхаживать не пару месяцев, а несколько лет. Упругий пакет физраствора, баночка глюкозы, горсть шоколадных конфет — он вываливает все на стол и какое-то время тупо рассматривает предметы.
— Рик?
— Да?
— Хорош реветь, как ссыкливая девчонка, — голос Нигана звучит мягко. Граймс чувствует прикосновение к своему подбородку. — Ты уже не тот парень. Или мне напомнить, что ты такое? Ты — уже не человек, который самоотверженно убивает кого-то ради всеобщего блага. Черт, Рик, человек ли ты вообще?
Он тихо смеется, поднимая голову Граймса и заставляя посмотреть на себя, но лейтенант отводит взгляд.
— Он не знает тебя таким и таким ты ему не нужен.
— Знаю.
— Посмотри на меня, Рик.
Их глаза встречаются и Ниган улыбается.
— Кому ты нужен таким?
— Тебе.
— Тогда, я надеюсь, мы закончили с этим? — мужчина небрежно шлепает Дэрила пистолетом по бледной от потери крови щеке и выпускает лицо Граймса из пальцев.
— Да.
— Ладно, пусть живет. Но не вынуждай меня жалеть о своем решении.
Рик вводит иглу в вену Диксона и подвешивает прозрачную пачку с физраствором на крючок для поварешек. Он осторожно спускает дозатор, позволяя каплям быстрее бежать по трубке. Ниган снова вскидывает руку с часами. Глок лежит на столешнице, забытый и ненужный.
Лейтенант трет ладонями лицо. Его не покидает чувство, будто он упустил нечто важное, и только когда до его чуткого слуха доносятся по-кошачьи тихие шажки, мужчина наконец-то выпрямляет спину. Он рассматривает Диксона, изменившегося и одновременно прежнего. Его плечи стали такими широкими, а лицо потеряло былую юношескую открытость. Знакомые черты огрубели, но и сам Рик уже давно не тот худощавый и вечно взъерошенный мальчишка. Кисти рук Дэрила все такие же мощные, как будто ладони растут прямо из предплечий — когда-то он смеялся над ним из-за этого.
На самом деле я немного завидовал. Хотя уже и неважно.
Рик усмехается и смотрит на Нигана. Тот сейчас кажется таким взрослым по сравнению с ним самим, что Граймс невольно краснеет, как раздосадованный ребенок, которого уличили в очередной глупости. Терапевт одними губами говорит «ужин» и насмешливо щурится.
— Святое дерьмо, это еще что за нахрен? — Мерл ведет бровью, уже второй раз за вечер встречаясь с дулом пистолета.
Граймс невольно улыбается, закусывая губу и аккуратно выбирая глюкозу в шприц. Ему стоит больших усилий не издать смешка — он слишком боится, что игла дернется по стеклянной стенке и сорвет острый наконечник.
— Это мой сын.
— Охренеть! Яблочко от яблони, Граймс!
Карл нервничает, но Мерл этого не замечает: парень стоит ровно, правильно держа отцовский питон и сохраняя дистанцию. Ниган видит, как подрагивают кончики еще по-детски тонких пальцев — подросток не торопится прикасаться ими к крючку, вдруг соскользнут.
 
— С возвращением, ковбой. Потом поговорим. А пока присмотри за гостем, который пригласил нашего папашку поиграть в доктора.
Рик бегло смотрит на сына и просто кивает. Когда поршень с тихим пшиком выталкивает остатки жидкости в вену Дэрила, лейтенант наконец-то может стянуть с себя тесные перчатки. Он прячет пистолет в кобуру, поднимает чехол для очков с пола. Граймс чувствует ладонь Нигана, скользнувшую по его талии.
Нашего папашку. Черт, какой же я идиот.
— Окей, парень, я просто буду тут сидеть, но ты можешь дать дядюшке Мерлу закурить, ты ведь добрый пацан, не то что твой батя?
— Заткнись и сиди.
— Понял. Реально, яблочко далеко не укатилось, — мужчина трёт колючий подбородок и достает телефон. — Дай хоть сосунку Полу позвонить, чтоб нас забрали. Не буду ж я братишку пешком тащить.
Рик кивает, без интереса слушая, как Мерл покрывает отборными ругательствами некоего Пола, что додумался ждать их с машиной всего лишь через пару домов от обиталища лейтенанта. Ему даже кажется забавным, что приятель Диксонов находился так близко.
Ниган под удивленным взглядом Граймса небрежно вытирает столешницу от крови. Мужчина достает из своего пенала маленький пузырек и, сорвав пальцем крышку, подносит тот к носу Диксона. В воздухе разносится резкий аммиачный запах. Дэрил вскидывается, но из-за острой боли падает обратно на столешницу. Он шарит глазами по чужой комнате, но все плывет и становится мутным. До слуха долетают знакомые голоса. Надеюсь, мне просто кажется и я совсем поехал крышей.
— Забирай его. Как придет в себя, давай ему шоколад, конфеты, что-нибудь, что содержит глюкозу. Рана несерьезная, он просто потерял много крови. И пусть пьет больше жидкости — ему нужно восстановиться. На всякий случай возьми еще физраствора. Этот можете докапать по пути, просто следи за тем, чтобы игла не порвала вену.
— Слушаюсь, лейтенант. Черт, я думал, придется торчать тут вечность. Эй, парень, дай-ка мне встать уже.
— Карл, убери оружие. Они могут идти.
— Бля, всю задницу отсидел.
До слуха Дэрила долетает шуршание пакета и какая-то возня. Он щурится и запрокидывает голову: фигура мужчины, стоящего к нему спиной и отдирающего перегородку у полуразрушенной стены, кажется знакомой. Точнее, не фигура, а курчавые волосы. Спятил, как пить дать.
— Рик? — голос хриплый, а язык совсем не слушается.
— Надо же, очнулся.
Над ним навис высокий мужчина. Диксону совсем не нравится его взгляд, а от этой широкой улыбки, медленно расползающейся по лицу, хочется закрыть глаза обратно. Но вместо этого он щурится и вскидывает подбородок.
— Ты Дэрил, верно? Привет. Я Ниган.
Еще Диксону не нравится это ощущение, которое рождается рядом с этим человеком — он чувствует себя голым. Мерзко.
Кажется, что люди выныривают из ниоткуда. Вот его брат, запыхавшийся Иисус, какой-то парень с повязкой на глазу, вот…
— Рик?
— Давно не виделись, — Граймс насмешливо улыбается и протягивает ему руку. Разве Диксон может сделать что-то иное, кроме как схватить эту широкую огрубевшую ладонь. Мужчина медленно садится на столешнице и ошалело хлопает глазами. — Эй, ты как?
— Нормально, — он трет кулаком глаза, катетер неприятно дергается в вене. — Я отключился.
— Да, будь аккуратен с физраствором. Мерл проследит, чтобы все было в порядке.
В голове Диксона каша: ему понадобится слишком много времени, чтобы осознать происходящее. От внимания не ускользают красные глаза Рика, а еще ладонь мужчины по имени Ниган — она по-хозяйски лежит на талии Граймса, а тот даже не реагирует. К Рику подходит тот самый мальчишка: он задевает Пола плечом и отпихивает от стола.
— Это мой сын Карл, — Граймс ласково оглаживает парня по вьющимся волосам.