Сибирский беглец

Череп отшатнулся. Зэк вздрагивал, недоверчиво таращился на своего убийцу. Кровь потекла с губ, подкосились ноги. Он опустился на колени, зажимая рукой продырявленный бок, хотел что-то сказать. Но завалился на бок, подтянув ноги к животу, лежал и вздрагивал. Выхватывать второй пистолет было бессмысленно. Череп попятился, сжимал инструмент нижним хватом. Как ни странно, большого волнения инцидент не вызвал. Зэки молчали, выразительно переглядывались. Началась агония, умирающий изогнулся, застыл с распахнутым ртом.
Махно опустился на корточки, потянулся к мертвецу, брезгливо скривился.
– И что с тобой прикажешь делать, Череп? – глухо спросил Бархан. – На хрена ты Лупатого вальнул?
– А ты держи в узде своих бойцов, Бархан, – проворчал Череп. – Подох, и ладно, невелика потеря. А в следующий раз думай, кого берешь с собой. Можешь меня убить, это дело плевое, но пораскинь мозгами, вы же хотите с дальняка свалить?
Бархан соображал, кусал губы. Шевельнулся Сыч.
– А с башкой этот мент дружит, а, Бархан? Без Лупатого могли бы пережить. Он, сука, нервный и чреватый.
– Или ты его, как консерву, берег, Бархан? – ощерился Череп. – И то, дорога дальняя, жрать что-то надо. Только какой с него прок – кожа да кости.
– Теперь ты у нас за консерву? – Злобные глазки сверлили нежеланного гостя. – Расслабься, Череп, мы своих не едим. Мы даже чужих не едим, хотя с мясцом у тебя, я погляжу, все в норме. Оружие есть, не прокормимся в тайге? Догадливый, да? Сообразил, когда всем строем в больничку переселились с несварением? А что, хреново нас рвало?
– Нормально вас рвало, Бархан. Когда увозили, думал, дуба дадите. Ну, бывает, несвежая фасоль, или что там еще. Смотрите, однажды так отравитесь, что уже не встанете.
– На себя посмотри, – процедил Махно. – За нами на койку заспешил, неспроста ведь, а, Бархан? Понятно, из барака не свалишь, а из лечебки, если захотеть, можно… Фартовый ты гусь, Череп, на готовенькое пришел. А помнишь, Бархан, как Глиста возле нас вертелся, когда мы про побег терли? И чего, думаю, он тут мелькает, уши выворачивает? К куму не побежит, не конченый же дебил.
– И чего Глиста сдох? – ухмыльнулся Сыч. – Жил себе, не тужил – и вдруг сдох. В сортире нашли, говном захлебнулся. Ну, бывает, редко, но бывает. Поскользнулся, не устоял – и туда. Кум со своей сворой даже расследовать это дело не стал. Не в курсах, Череп, с чего Глиста помереть задумал?
– Понятия не имею, – отрезал Череп. – Вообще не понимаю, о чем вы тут трындите. Решайся, Бархан, берете меня в коллектив? Всю ночь тут не просидим, вертухаи уже в лесу, следы наши вычисляют.
– Вот смотрю я на тебя, Череп, и не могу взять в толк, нахрена ты нам сдался? Нам своих проблем мало?
– Дело не в том, Бархан. А в том, нахрена вы мне сдались. Отвечаю: одному в тайге не выжить. Пусть ты даже страсть как подготовленный. Уверен, что все концы связали, Бархан? Сомневаюсь. Дэта хоть у вас есть? Днем комары проснутся, а у болот их полчища – загрызут в буквальном смысле. Им плевать, что вы привычны к кровососам, – к тому, что творится на болотах, привыкнуть невозможно. Знаете, куда идти, как сбить с хвоста погоню? Конечно, вы же разработали четкий план. А хрен‑то там, Бархан, нет у вас плана. Бегать по Сибири, пугать народ, пока вэвэшники до вас не доберутся? Так и будет, помяни мое слово. Не волнуйся, не претендую я на место старшего, не моя эта тряхомудия. Ты старший, царь и бог, делай, что хочешь. Только прислушивайся иногда к советам человека, знающего, как работает система. Понимаете, где мы находимся? Это не просто глушь, дальняк, а буквальная задница мира. Карту представляете? Пермитино, где обитает персонал зоны, единственный поселок в округе, в нем лучше не появляться. Дорог практически нет, связь с Осинниками, до которых туча верст, только вертолетом. Как, по-вашему, доставляют сюда грузы и людей? Была дорога через кряж Поваляева, но месяц назад сошла сель – и дороги больше нет. Расчистить невозможно – в метре болото. Самолеты сюда не летают, много чести. Мы идем в массив, который тянется на юго-запад почти на сто верст. Есть ли там деревушки, хрен его знает. И это не просто версты, это болота и тайга, которую лбом не пробить. Пожрать в тайге добудем, пушки есть, но это единственная хорошая новость.
  
За всем этим несчастьем – поселок Аргол, там живут люди, работают предприятия, руду добывают. И вопрос на засыпку, Бархан: где вас будут ждать менты, если не схватят раньше? Доползем туда никакие, измотанные, возможно, не все.
Можно пойти в другую сторону, почему нет? К Северному Ледовитому океану – не так уж далеко. До Морозовки верст шестьдесят. Но вам же туда не надо? Вам же теплые края подавай? Сочи, Крым, на крайняк среднюю полосу РСФСР. Ты хоть понял, Бархан, что вы натворили? Обратной дороги нет. Уходить надо прямо сейчас и идти всю ночь, чтобы убраться из района. Вертухаи потычутся в тайгу, но далеко не пойдут, их этому не учили. И служебные собаки не помогут. Вертолеты ночью не поднимут – толку с них? А чуть свет – начнется лютый кипеш. Прибудут спецы, подтянут внутренние войска, собаки пойдут по следу. Все лесные массивы оцепят, про населенные пункты и говорить нечего. От вертушек в небе темно станет. Вникаешь в аллегорию, Бархан? Поэтому к утру мы должны быть очень далеко. Пойми, приятель, только так вы побегаете на свободе дольше, чем обычно бегают. А повезет, так и еще дольше…
– Не приятель я тебе, Череп, – буркнул Бархан.
Главарь изволил думать. В принципе, верные мысли цеплялись за мозг. А не тебя ли, Череп, будут с упорством искать, привлекая все доступные средства? А мы с корешами станем заложниками твоей особо важной персоны… Но кто знает, куда подевался Череп? Он мог пойти своей дорогой – ведь пока беглецов воочию не видели. Всех будут искать, но кого-то – особо упорно…
Мысль не устоялась, с ней надо было свыкнуться. А время поджимало. Бархан поморщился, махнул рукой, и люди завозились. Оставалось всего четыре часа темноты…
 
Глава первая
 
– Вот и переспали… – простонала Нина Витальевна, разбрасывая конечности по смятой простыне.
«Это не страшно, – вяло подумал Каморин, открывая глаза. – Лучше переспать, чем недоесть».
По гостиничному номеру плавали солнечные зайчики, настенные часы показывали без пяти одиннадцать. Ослабевшая от сна память подсказывала, что сегодня долгожданный выходной. И неважно, что до ближайшей субботы еще четыре дня. Выходные разные бывают. Какое же блаженство – спать, когда ничто не довлеет над душой, а рядом женщина, которая нравится…
Промелькнула в паровозном темпе последняя неделя – работа сделана, злодеи арестованы, есть пара дней на отдых. Почти как в анекдоте про Штирлица: «Поздравляем с выполнением задания, разрешаем расслабиться…»
Все было пристойно. Из алкоголя – только шампанское, разрушений нет, за исключением разбросанной посуды и одежды. Женщина – всего одна – Нина Витальевна, незамужняя, бездетная, светлая голова с аналитическим складом ума в звании старшего лейтенанта госбезопасности. Работать с ней было сплошным удовольствием. А теперь, как выясняется, и не только работать…
Он обнял ту часть ее тела, что находилась ближе, закрыл глаза. Хотели погулять по Красноярску, приятно провести время. Ничего, успеют, день только начался…
Олег уснул, спать так спать, расслабленный первые за много дней. Командировка в Красноярск длилась полмесяца. В Москве никто не скучал, не отрывал в нетерпении листочки календаря. Жена ушла два года назад, доведенная бесконечными командировками мужа. Безумной любви там не было. Но сын имелся и теперь проживал в Тамбове вместе с бабушкой и дедушкой по линии жены. Родного сына за последние два года Олег видел вживую только раз – в выстраданном отпуске. Тамбов – не тот город, куда отправляются командированные офицеры Второго главного управления КГБ.
Сибирь – другое дело. Именно здесь ковалась оборонная мощь страны, работали оборонные предприятия, проектные институты, лаборатории. В Новосибирске, Томске, Красноярске…