Прирожденный грешник (ЛП)

Я не могу перестать пялиться на темные круги, вспыхивающие у него под глазами каждый раз, когда он проходит мимо меня. Господи, похоже, он не спал несколько дней… может быть, недель. Я заметила это в пиццерии, но стало еще хуже. Его поглощает одержимость этой враждой между нашей семьей и Сантьяго.
— Я ничего не могу сделать, чтобы переубедить тебя?
— Нет. — Когда он поворачивается ко мне лицом, я отшатываюсь. Брат, который смеялся вместе со мной, когда мы тайком таскали печенье с кухни посреди ночи, скрывается за суровой маской преступника. — Ты по уши увязла, Лола. Ты тонешь и даже не подозреваешь об этом.
  
Волна ярости захлестывает меня, побуждая швырнуть сумочку в стену. — Черт возьми, Санти! Мне восемнадцать, а не восемь! Ты не можешь заставить меня покинуть страну. Я такая же Каррера, как и ты. Ради Бога, я только что ударила парня по лицу за то, что он пытался залезть ко мне в штаны.
Это было абсолютно неправильное высказывание.
Темные брови Санти взлетают до линии растрепанных волос. — Ты что?
— Сосредоточься, пожалуйста, — раздражаюсь я, переводя разговор в другое русло. — Дело в том, что ты не можешь продолжать вот так мной командовать. Ты мой брат, а не отец.
Он становится мертвенно тихим. Та напряженная тишина, когда ты понимаешь, что облажалась. Та, которая наполняет воздух таким количеством статических помех, что он потрескивает. — Ты права, — спокойно говорит он. — Я не такой. Его челюсть сжимается, когда он лезет в карман и достает телефон. Не говоря ни слова, он нажимает единственную кнопку.
— Что ты делаешь? — Шепчу я.
Его прищуренные глаза встречаются с моими. — Доказываю свою точку зрения.
Через несколько секунд он уже говорит в трубку на быстром испанском. Это мой родной язык, поэтому, конечно, я понимаю каждое слово, но каким-то образом все это путается в моем мозгу, зависая в пространстве между умышленным невежеством и отрицанием истины.
Прежде чем туман в моей голове рассеивается, он нажимает другую кнопку и держит телефон между нами.
— Cielito9, - грохочет глубокий голос с сильным акцентом.
О черт.
— Папа? Я понятия не имею, почему его имя срывается с моих губ как вопрос. Голос Валентина Карреры ни с чем не спутаешь. Я была свидетелем того, как взрослые мужчины описывались при одном его звуке.
— У нас был уговор, cielito.
— Я знаю, папа, но…
— Никаких но, — отрезает он, пресекая мой протест. — Твоя мама и я разрешили тебе посещать школу под непосредственным наблюдением и по усмотрению твоего брата. Санти сообщил мне, что твое имя и безопасность были поставлены под угрозу.
Я свирепо смотрю на брата. Стукач. — Но, папа…
- ¡Silencio!10
Я вздрагиваю от резкого приказа в его тоне. Мой отец никогда не поднимал на меня руку, но это не значит, что он не внушает страха. Может, я и папина дочурка, но даже я знаю, когда лучше заткнуться.
— Однажды я чуть не потерял тебя от рук Данте Сантьяго, — продолжает он. — Я не буду снова рисковать жизнью своей дочери. У нас с твоим братом много врагов, cielito. Врагов, которые больше всего на свете хотели бы видеть, как ты страдаешь за наши грехи. Таким образом, ты будешь собирай свои манатки, и ты сядешь в самолет с ЭрДжеем и вернешься в Мехико немедленно.
О, здорово, попутчик в путешествии.
Я не знаю, что заставляет меня спросить: — А если я этого не сделаю?
Тупица, Лола. Тупица, тупица, тупица.
Даже Санти приподнимает бровь.
— Лола… Это серьезное предупреждение. Мой отец называет меня по имени только тогда, когда я вот-вот потеряю его расположение. Это мрачное место, в котором никто не хочет оказаться, будь то семья, друг или враг.
Я с трудом сглатываю. — Да, папа.
— Санти, — рычит он. — Отключи меня от громкой связи.
Повинуясь, мой брат исчезает на кухне, чтобы обсудить дела картеля с нашим отцом излишне приглушенным тоном. Он мог бы разыграть всю их боевую стратегию в интерпретирующем танце, мне все равно. Меня не интересует то, что они хотят сказать. Я слишком опустошена только что нанесенным мне ударом.
Мой вкус свободы.
Мой шанс на нормальную жизнь.
Все пропало из-за глупой навязчивой идеи.
Я брожу по своей квартире, наслаждаясь последними мгновениями нормальной жизни, которые у меня остались. Вздыхая, я провожу рукой по белому кожаному дивану, который Санти больше часа проклинал к чертовой матери, пока нес его на два лестничных пролета. Я провожу пальцем по крышке телевизора с плоским экраном, который все еще криво висит на стене после того, как ЭрДжей отказался пользоваться выравнивателем.
Все мгновения независимости скоро станут далеким воспоминанием.
Останавливаясь у окна, я отодвигаю занавеску, чтобы взглянуть на пустую парковку, когда мое внимание привлекает яркая вспышка, от которой мой желудок делает сальто.
К стеклу приклеена желтая записка. Дрожащей рукой я отрываю ее и читаю знакомый наклонный почерк.
Когда мышь сбивается с пути, ее наказывают. Медленно, мучительно, пока она не взмолится о пощаде. На этот раз не сталь вытянет это из нее. Охота продолжается, dulzura.
Глава пятнадцатая
Лола
Пульс на моей шее выбивает бешеный ритм. Это он.
Он снова был здесь, в моей квартире.
Но как? Когда?
Когда мышь сбивается с пути, ее наказывают.
Оторвав голову от стекла, я смотрю в окно. Из окна открывается прекрасный вид на парковку. Прямо там, где была припаркована машина Алекса.
Я сжимаю руки в кулаки, записка комкается в моей влажной ладони, когда я, спотыкаясь, отступаю назад.
Он увидел нас.
Здравый смысл подсказывает мне снова почувствовать себя оскорбленной. Но вместо этого мои щеки пылают от желания.
Это именно то, чего ты хотела…
Мысли кружатся в моей голове о Сэме, стоящем там, где я сейчас, и смотрящем, как Алекс целует меня. Смотрю, как он пытается раздеть меня. Наблюдая, как я сопротивляюсь, Каррера во мне всплывает на поверхность, как зверь, выпущенный из клетки.
Привело ли это его в ярость?
Затвердел ли его член, пока он смотрел?
Образы проносятся в моей голове быстрее, чем я могу их контролировать. Это отвратительно и извращенно, но я не могу остановиться. Чем больше я думаю о нем — о его сжатых челюстях, о его сильной потребности и о его ненависти ко мне, о бочке бензина, о том, как я дразнила зажженную спичку, — тем влажнее становлюсь.
Я не могу дышать.
— Лола?
Я подпрыгиваю, когда позади меня раздается голос моего брата.
— Черт! — Быстро засовывая записку в бюстгальтер, я отворачиваюсь, пытаясь замаскировать возбуждение под раздражение. — Прекрати так подкрадываться ко мне! Как только мое сердце снова начинает биться, я бросаю нервный взгляд обратно на окно. — Как долго ты был здесь, прежде чем я вошла?
— Несколько минут. Почему?
Без причины. Просто интересно, не пересекались ли твои пути с моим преследователем. — Неважно. Со всем возможным достоинством я прохожу мимо него в сторону спальни, когда он хватает меня за руку. — Что за черт, Санти? Ты хочешь, чтобы я собирала вещи, или нет?
Он протягивает руку. — Дай мне свои ключи.
— Ты издеваешься надо мной, да?
— Неужели похоже, что я шучу?
Нет, он выглядит так, словно собирается перекинуть меня через плечо и унести обратно в Мексику.
Нет никакой надежды переубедить его. Я была частью этой семьи достаточно долго, чтобы понимать, что битва проиграна, когда я ее вижу.
Вздохнув, я указываю на дальнюю стену, где по полу было разбросано содержимое моей сумочки. — Угощайся.
Закатив глаза, он пересекает комнату и наклоняется, чтобы перебрать разбросанное содержимое. Положив мои ключи в карман, он проводит рукой по своим непослушным волосам. — Мне нужно договориться с ЭрДжеем. Я вернусь через полчаса. Будь готова.