Когда родилась Луна (ЛП)

Черт.
Я запрокидываю голову, прикусив нижнюю губу.
Отдаюсь его ласкам.
― Еще, ― стону я, и он пощипывает чувствительный пик. Я задыхаюсь, переключив внимание на свою грудь, а затем я испытываю шок, когда он вводит в меня два пальца.
Я стону грохочущим небесам, когда он вводит их глубоко, а затем замирает.
Удерживает их там.
Еще одно сжатие соска, еще одна вспышка удовольствия, разливающаяся по моей пульсирующей сердцевине.
  
― Бери то, что хочешь, Лунный свет.
От этих слов внутри меня что-то меняется, а мысли уносятся куда-то в яркое и беззаботное место. Может быть, это грёза.
Место, где пахнет солью, специями и сладкими цветами. Место, где единственное, что имеет значение, ― то, что происходит между нами.
Мы.
Я вырываюсь из светящегося потока, пробивающегося из-под моего ледяного озера.
Отчаянно пытаясь вытравить из груди это прекрасное, невозможное чувство правильности, я гонюсь за упоительной пульсацией между раздвинутыми бедрами. Головокружительное, естественное желание, которое я могу принять.
― Ты мне нужен, ― стону я, отбрасывая чешую в сторону, и слышу, как она с грохотом катится по земле. ― Сейчас же.
― Я твой.
― Нет, ты мне нужен, ― рычу я, пытаясь перевернуть нас.
Кажется, до него доходит и одним быстрым, мощным движением он меняет нас местами, отчего у меня перехватывает дыхание.
Он стягивает с меня штаны и отбрасывает их в сторону, и теперь мои ноги раздвинуты под ним. Набухшая киска обнажена и жаждет принять его мощную, твердую длину, упирающуюся во внутреннюю поверхность моего обнаженного бедра.
Я уже собираюсь потянуться и обхватить его, чтобы направить к своему пульсирующему входу, когда замечаю, что он смотрит на меня с интенсивностью потрескавшейся пустыни, отчаянно нуждающейся хоть в капле дождя. Взгляд, который поглощает. Он цепляет сердечные струны и связывает их воедино навечно… навеки соединяет.
Неужели он не видит, что мои сердечные струны оборваны и истерты?
Он обхватывает мою ногу одной из своих мозолистых рук, прямо у колена. Раздвигая меня. Другая поднимается и с пленительной нежностью обнимает мое лицо, его большой палец проводит по моим приоткрытым губам. Мой пульс замедляется… Замирает.
Он так прекрасен, разливается по мне, как расплавленная лава. Так чертовски красив, что возникает соблазн позволить ему погрузиться в иллюзию, которую, как мне кажется, он соткал для меня.
Для нас.
Впустить его в мое тело и дать ему немного того, что он так явно ищет в моих глазах.
― Ты уверена, что хочешь этого, Лунный свет?
Глубокие, хриплые слова звучат грубо и резко… и все же как-то не так.
Это самые нежные слова, которые я когда-либо слышала.
Убей меня, если хочешь, чтобы я остановился…
Бери то, что хочешь…
Ты уверена, что хочешь этого, Лунный свет?
Творцы.
Он определенно не тот монстр, за которого я его принимала.
― Уверена, ― выдавливаю я из себя, поднимая бедра, чтобы обеспечить ему лучший доступ. ― Я хочу, чтобы ты был во мне, Каан Вейгор.
Он стонет, прикрывает веки и снова смотрит на меня с нежной страстью, которая сильнее желания между моих ног. Заставляет эмоции в груди вспыхнуть с новой силой, и я вдруг чувствую, словно чья-то рука только что нырнула мне в горло, преодолела пищевод и дотронулась до моего каменного сердца.
Он сжимает свой член, направляет к моему входу, и в этот момент я говорю:
― Только ты должен перестать смотреть на меня так, будто это что-то значит.
Он вздрагивает, как будто его ударили металлическим наконечником хлыста.
― Ты хочешь бессмысленной разрядки?
Я киваю, двигая бедрами ему навстречу.
― Точно. ― Еще одна вспышка молнии, и я вижу, что его глаза темнеют. ― Ну… здесь ты этого не найдешь, заключенная семьдесят три.
Его голос бесстрастный.
Отстраненный.
Оторванный от… что бы это ни было.
Он поднимается на колени, опускает мою ногу и отстраняется от меня ― его член подрагивает, гордый и готовый, покрытый венами, из головки вытекает жемчужная капля спермы.
Он откидывает волосы с лица, сжав губы в плотную линию, в то время как у меня внутри зарождается смятение.
Он… шутит?
Он готов, он хочет меня. Я здесь, прошу об этом. Почему бы просто не выкинуть все из головы, чтобы мы могли двигаться дальше?
Я моргаю, поднимаю взгляд к его глазам.
― Что ты…
― Вставай и возвращайся в свою спальню. Отдохни немного. Нам предстоит долгая, безостановочная поездка, когда буря утихнет.
В его тоне звучит такой холод, что на мгновение я перестаю дышать. Не двигаюсь.
Я открываю рот… ― Убирайся к черту!
Его слова разносятся по комнате с такой яростью, что я уверена, что буду раздавлена ими, если не сдвинусь с места.
Быстро.
Я сползаю с дивана, хватаю свои брюки и прижимаю их к груди, пока иду обратно к лестнице, сохраняя зрительный контакт, в то время как мои щеки пылают от стыда, которого я не понимаю.
И не хочу понимать.
Покачав головой, я поворачиваюсь и бегу вверх по лестнице под грохот грозы.
ГЛАВА 36
Я захлопываю за собой дверь и прислоняюсь к ней, легкие тяжело дышат, сердце бешено колотится. Между моих дрожащих ног все еще горит желание.
Что это было, черт возьми?
Я откидываю волосы с лица, застонав от его запаха, которым теперь пахнут кончики моих пальцев. Как будто он просочился сквозь мои поры и слился со мной, создав наш общий чувственный аромат.
И это так приятно пахнет. Так чертовски приятно, что часть меня хочет прямо сейчас броситься вниз по лестнице и извиниться. Позволить ему трахнуть меня так, как будто это что-то значит. Позволить ему проникнуть под мою кожу.
Какая глупость.
Вспышка молнии озаряет комнату, и я, прищурившись, смотрю на освещенное окно, по которому хлещет дождь, голова наклоняется в сторону, когда от раската грома дребезжит стекло…
Я достаточно мала, чтобы пролезть сквозь него.
Вообще-то… с этой стороны дома установлена решетка, которую можно использовать в качестве лестницы!
Спасибо тебе, маленький причудливый дом.
Я улыбаюсь и отталкиваюсь от двери, пересекаю комнату, надеваю короткие штаны и затягиваю их на талии, заправляя в них рубашку, чтобы было меньше шансов зацепиться. Может, я и не смогу заставить себя убить Каана Вейгора, но мне все равно нужно уйти.
Далеко-далеко, пока он не причинил мне еще больше вреда.
Я забираюсь на приподнятый тюфяк, затем на приставной столик. Добравшись до окна, я оглядываюсь через плечо на дверь, прежде чем открыть щеколду и широко распахнуть створку. Дождь барабанит по крыше, словно тысяча плоских ладоней ― оглушительный шум отвлекает внимание от звуков, которые издают оконные петли.
Просунув руку в отверстие, я хватаюсь за решетку и выбираюсь наружу, навстречу потопу, ноги покалывает от приступа паранойи. У меня нет времени размышлять о странном ощущении, когда тяжелые капли дождя хлещут меня по коже, пока я выбираюсь из спальни.
Убирайся, убирайся, убирайся…
Я хватаюсь за шаткую решетку, стараясь не задеть пышную, усыпанную фруктами листву, и спускаюсь вниз, вымокнув до нитки к тому моменту, когда падаю на размокшую землю, хлюпающую у меня под ногами. В моих венах пульсирует победа, и я мчусь по тропинке в джунгли, мое сердце колотится в одном ритме с разъяренной бурей.
Я выбралась. Я свободна.
Теперь нужно создать между нами как можно большее расстояние.
Я мысленно переношусь в другое время, в другое место. Когда я убегала от жуткого кошмара во время бури совсем другого рода, продираясь сквозь снежные вихри, которые налипали на мои волосы и грозили покрыть ресницы коркой.