Когда родилась Луна (ЛП)

Она подходит ко мне, опускается на мягкий пурпурный трон со своей стороны того, что я считаю нашей импровизированной баррикадой, и складывает руки на столе.
― Я хотела убедиться, что ты получила моего пергаментного жаворонка.
― Миссия завершена? ― спрашиваю я, выгнув бровь.
― Подтверждения пока нет. Я имею в виду то сообщение, которое я отправила в прошлом цикле, перед самым закатом Авроры.
  
Новый заказ.
Прекрасно.
Мой интерес пропадает, и я снова концентрируюсь на своих ногтях, выковыривая из-под них еще больше грязи.
― Должно быть, он потерялся. Возможно, он найдется, когда я высплюсь, как они часто делают. Такие деликатные. Тебе стоит взять на заметку.
Я чувствую ее нарастающее раздражение, словно надвигающуюся грозовую тучу, которая наполняет воздух статическим разрядом.
И все же я ковыряю.
Ковыряю.
Ковыряю.
― Забавно, что ты единственная, кто испытывает трудности с получением моих жаворонков.
― Это один из величайших мировых феноменов.
― Сомневаюсь. ― Короткая пауза, затем: ― Мунплюм Рекка в городском вольере.
Сердце замирает, глаза взмывают вверх и упираются в каменный взгляд Серим.
― На кого он охотится?
― На нас.
Мое ответное проклятие столь же острое, что и клинок в моей руке.
― Его наняла Корона, и он здесь, чтобы положить конец нашему восстанию. Чтобы мы перестали лишать королевство новобранцев.
Что ж, он должен умереть.
Я сбрасываю ботинки со стола и прячу клинок в ножны.
― Я позабочусь о нем, ― говорю я с нетерпением в голосе. Каждый раз, когда я встречаю охотника за головами, металлические шпоры на его ботинках перепачканы кровью. Не нужно обладать богатым воображением, чтобы понять, кому принадлежит эта кровь. Если слухи правдивы, то это несчастный мунплюм, которого он очаровал, убив его бывшую наездницу.
Я получу огромное удовольствие от его убийства.
Я поднимаюсь со своего места.
― Нет, ― резко произносит Серим, и я хмурюсь.
― Что значит «нет»?
― Садись, Рейв.
Я вздыхаю, а затем делаю то, что она велит, ненавидя искру удовлетворения в ее глазах.
― Почему ты не хочешь, чтобы я его убила? ― спрашиваю я сквозь стиснутые зубы. ― Это то, чем я занимаюсь. Я убираю мусор, о который больше никто не хочет пачкать руки, очищаю путь от любой грязи, которая может помешать группе выполнять свою миссию. Рекк стоит на пути, Серим. Он подвергает опасности других членов, большинство из которых я уважаю.
Она смотрит на меня равнодушным взглядом, который меня ничуть не задевает, хотя, возможно, задел бы, если бы она хоть раз попыталась заслужить мое уважение.
― Позволь. Мне. Сделать. Это.
― Нет.
Опять это гребаное слово.
― Почему?
― Потому что он ― хорошо замаскированная приманка.
― Тогда я идеально подхожу для этой работы.
― Нет, ― отрезает она в третий раз. ― Твои инструкции ― затаиться, пока он не уедет. Это значит ― никаких убийств, когда ты случайно обнаружишь, что кто-то делает то, что не должен делать, или услышишь чей-то крик о помощи. Никакого возмездия. Ничего, пока я не разрешу. Ты будешь покидать свой дом только для того, чтобы купить продукты или прийти ко мне, если я позову тебя.
Я хмурюсь, тяжелые мысли мечутся в моей голове, превращаясь в снежный шторм, бушующий у меня в груди. Не было ни одного случая, чтобы Рекк Жарос не достиг поставленной цели, так что он не покинет этот город без крови на своих шпорах.
― Если мы не устраним его, он уничтожит одного из нас, и это не будет мило.
― Я в курсе, ― говорит она сквозь плотно сжатые губы, и суровая решимость в ее тоне действует на меня, словно укус змеи.
Это значит…
Она собирается отправить за ним кого-то другого, кого считает менее полезным. Принести жертву кровожадной Короне.
Что-то внутри меня ломается, сгибаясь под огромной тяжестью, давящей на ребра, и моя верхняя губа поднимается в оскале.
― Ты накормишь одного монстра, и еще больше появится из тени. Как только они почувствуют в воздухе запах крови, они будут… постоянно… появляться.
Серим вздыхает и тянется к столу, чтобы поправить коллекцию перьев.
― Ты снова собираешься указывать мне, как делать мою работу, Рейв?
Мне это тоже начинает надоедать.
― Каждый раз, когда мы перехватываем транспортную повозку, полную новобранцев-стихиалей, это как пластырь на гораздо более серьезной проблеме. Пока король продолжает править, это не прекратится. Будет больше охотников за головами. Больше смертей и страданий.
Ее взгляд по-прежнему прикован к перьям, словно это намного важнее, чем все, за что должны бороться «Восставшие из пепла».
Я с рычанием сметаю их со стола, усыпая пол перьями.
― А как же больные? Голодающие? Пустые?
Медленно она отводит руку назад и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.
― Мы потратили весь сон на спасение пятидесяти семи пустых. По твоей просьбе…
― Операция, которую я профинансировала сама, ― огрызаюсь я, приподняв бровь. ― Или, может быть, ты думала, что я не замечу, поскольку нечасто проверяю свои счета?
― Конечно, я компенсировала свои расходы, ― усмехается она. ― Проведение столь масштабной операции обходится так дорого, что тебе никогда не понять. Мы рисковали всем нашим делом, чтобы ты была счастлива. Помешали политическому прогрессу. Кто-то должен был заплатить.
Чтобы я была счастлива.
Точно.
― Знаешь, о чем это говорит? ― отвечаю я, невесело усмехаясь. ― О том, что группе плевать на пустых так же, как и на стихиалей. Я спускаюсь в Подземный город не только для того, чтобы раздать нуждающимся кровавый камень, Серим. Я спускаюсь туда, чтобы узнать, не нужна ли кому-нибудь помощь, потому что всем остальным, похоже, наплевать.
Она сжимает флакон, висящий у нее на груди.
Черт.
Я напрягаюсь, когда она проводит кончиком острого ногтя по одной из рун.
Все мое тело содрогается, и я чувствую, как ее движение царапает одно из моих ребер, как лезвие ножа для разделки филе.
― Почему ты не можешь просто быть счастлива? ― шипит она, пока я дышу резкими, короткими вздохами, прищурив глаза на ядовитую суку. ― Ты пользуешься благосклонностью Феникса. Он делает для тебя больше, чем для кого-либо еще. Разве этого недостаточно?
Я обхватываю себя дрожащей рукой, пытаясь проигнорировать нотки ревности в ее тоне. Я не только никогда не встречалась с Фениксом, но и то, что я его любимица, стремительно отходит на второй план в моем списке приоритетов.
Она приподнимает ноготь, брови взлетают к линии роста волос, ее палец готов снова напомнить мне, кто тут управляет ситуацией.
Творцы, я ненавижу эту женщину.
― Трудно чувствовать себя счастливой, когда король ломает юных стихиалей до тех пор, пока они не превращаются в безмозглых монстровубийц. Когда тысячи менее ценных фейри гниют в Подземном городе, не имея возможности прокормиться в шахтах, ― рабы, обеспечивающие гладкую работу шестеренок королевства. ― Вытирая бисеринки пота со лба, я лезу в карман, достаю содранное со стены объявление и бросаю на стол, хотя Серим лишь мельком смотрит на него. ― Если мы не узурпируем власть, я убеждена, что все станет намного, намного хуже.
― Не сейчас, ― говорит она твердым, уверенным тоном. ― Пока Феникс не сочтет нужным.
Та же история, другой дей.
― К черту Феникса.
Еще одно садистское движение ее ногтя, на этот раз по моему позвоночнику. Еще одна серия свистящих вдохов, и я борюсь с желанием перевернуть стол и вышибить ее глазные яблоки из глазниц ― к черту последствия.
Но я сохраняю самообладание, боль все еще пульсирует в моем позвоночнике, как прыгающие по воде камни, и я говорю сквозь стиснутые зубы:
― Перерезав горло королю Кадоку Вейгору, я не только перестану беспокоить тебя, но и послужу нашему делу.