Каникулы строгого режима
– Не будем жрать!
Это был бунт. Кровавый и беспощадный. А с бунтовщиками никаких переговоров! Бунтовщиков в карцер и на плаху!
В толпе Федор Васильевич заметил Кольцова. Тот тоже не спешил возвращаться к трапезе.
«Ага, наш пострел везде поспел! Ладно…»
На обратном пути Гладких завернул в санчасть – оказать себе первую медицинскую помощь и документально зафиксировать телесные повреждения. Чтобы все было по закону.
Потом из кабинета он связался с командиром тихомирского «Тайфуна».
– В колонии бунт. Отказ от приема пищи. Нападение на начальника. То есть на меня. Срочно нужны ваши бойцы для усмирения и профилактики. Ждем с нетерпением к часу ночи. Встретим хлебом-солью.
Командир пообещал прибыть лично. Докладывать в управление о беспорядке Федор Васильевич пока не стал. Потом всегда можно найти оправдание. Мол, забыл по неопытности или хотел разобраться самостоятельно.
Затем Гладких предупредил командира роты охраны, что ночью предстоит серьезная профилактическая операция. Велел разминаться и дразнить собак. Своих подчиненных оперов, наоборот, отправил по домам. Лишние свидетели революции не нужны.
Что ж, теперь поглядим, чья власть уважаемей… И кто здесь настоящий авторитет.
* * *
Поднятый по тревоге «Тайфун» примчался в колонию без четверти полночь на двух автобусах. Сергей Гагарин, командир этого грозного подразделения, оставил своих бойцов в шлюзе, а сам отправился к хозяину. Обещанного хлеба-соли не было – Гладких озабоченным голосом докладывал кому-то оперативную обстановку. Командир роты охраны сидел на стуле в бронежилете, поставив автомат между ног.
– Да, да… Хватит церемониться! Уже доигрались в демократию, ёпть! Думают, раз Вышкин в отпуске, можно борзеть! Они завтра бассейн вместо плаца потребуют вырыть и песочку пляжного привезти!.. Еще раз повторяю – колония вышла из подчинения… Так… Понял. Да, «Тайфун» уже здесь. Хорошо… Конечно, доложу. Отбой.
Федор Васильевич бросил трубку, протянул руку прибывшему командиру.
– Привет, Сергей.
Офицеры были знакомы: «Тайфун» регулярно наведывался в лагерь, в основном для тренировок, крайне редко – для работы. Колония считалась относительно спокойной, Вышкин добивался дисциплины в основном не силовыми, а политическими методами.
Гладких повторил страшный рассказ, добавив в него ярких и сочных красок и мрачных эпитетов. По всему выходило, что положение в зоне пока не критическое, но, если не принять срочных мер, кризис наступит и последствия будут устрашающими.
– Из управы приказали действовать жестко, – он кивнул на телефон, – чтобы прочувствовали.
– Это можно, – усмехнулся Гагарин, почесывая кулак. Он хоть и не был жестким человеком, но прекрасно понимал, что без силовых методов в лагерях никуда. Контингент, как правило, доброго отношения не понимает: один раз проявишь лояльность – вконец оборзеют. Как говорится, куда зэка ни целуй – везде задница. Правда, от ненужного беспредела Гагарин своих бойцов отучал – все-таки заключенные, как ни крути, тоже люди, и всех под одну дубинку причесывать нельзя.
Гладких подошел к схеме территории лагеря, украшающей серую стену.
– Начнем часика в четыре. Самый сон. Зачинщики живут здесь… – Федор Васильевич, словно учитель, ткнул авторучкой-указкой на один из бараков. – Вот это актив, его можно не трогать. Выводим всех на локалки и, как говорится, проводим исправительно-воспитательную беседу на свежем воздухе.
Гладких вернулся к столу, протянул Сергею личную карточку заключенного.
– Это зачинщик. Кличка – Сумрак. Его доставишь ко мне.
– Сделаем! – легко пообещал Гагарин.
– Он резкий и с гонором, – предупредил Гладких. – Не расслабляйтесь! Его койка последняя в правом ряду.
– Редкий отморозок, – подтвердил командир охраны. – Всю жизнь по зонам – нарушение режима да неповиновение…
– Мы никогда не расслабляемся. – Сергей запомнил лицо Сумарокова и протянул карточку куму. – Какие еще бараки окучивать?
– Третий и пятый. Остальными займется охрана.
Командир «Тайфуна» неспешно вернулся в автобус, чтобы поставить задачу подчиненным.
Федор Васильевич выглянул в окно и улыбнулся. Пока все шло как надо – по грамотно разработанному плану. Даже «звонок из управы» смотрелся вполне реалистично: «тайфуновец» ничего не прочухал.
Какое красивое небо… Ни облачка. Только звезды… И часовые на вышках! Стражники королевства. Петь хочется от восторга!
Как полководец Суворов, запросто спавший в солдатских палатках, Сумрак обитал в обычном бараке, в общей спальной секции. Впрочем, хата все равно была необычной, «котловой» – здесь в нескольких коробках хранился общий котел: сигареты, чай, кое-какие другие полезные продукты. За сохранностью этого богатства надзирал специальный зэк, назначенный положенцем. Без его ведома никто не имел права запустить руку в коробки. Мало того, если администрация попыталась бы завладеть содержимым, заключенные должны были дружно встать на защиту котла, даже под угрозой нового срока. На это, собственно, и строил свой расчет Гладких, отправляя «тайфуновцев» в «котловую» хату.
Положенец, разумеется, уже знал о конфликте в столовой. И сразу заподозрил неладное – после таких заморочек «ответка» от хозяина приходит мгновенно. А тем паче от получившего по морде Гладких… А тут – ничего, только пальчиком погрозил… Ударившего хозяина зэка оставили в хате, хотя обычно и за меньшие проступки отправляют в карцер. Нет, тут явно замышлялась какая-то подлянка… Похоже, надо готовиться к празднику «веселых дубинок».
До двух ночи Сумрак не смыкал глаз, то и дело выглядывая в окно, но ничего подозрительного не заметил. Обычная лагерная ночь, правда, в нескольких кабинетах штаба, в том числе «хозяйском», горел свет. Возможно, забыли выключить. Либо Гладких остался дежурить от руководства и разрабатывал злодейский план возмездия.
В два часа Сумрак все-таки закемарил, прикинув, что наказание последует утром. На свежую голову. И, конечно же, ошибся. В начале пятого, когда сон особенно крепок, в барак ворвались страшные «люди в черном». С масками на мужественных лицах, в бронежилетах на мужественных торсах, берцах на мужественных ногах и в шлемах-сферах на мужественных черепах. Свое название «Тайфун» они оправдали на все двести процентов. «Эх, „тайфунушка“, ухнем!» Засвистели злые дубинки, захрустели сломанные кости, брызнула алая зэковская кровушка… Прекрасная цветная иллюстрация к лекции на тему «Соблюдение конституционных прав заключенных при подавлении бунтов».
Спящих на втором ярусе скидывали вниз, тут же умело обрабатывали коваными берцами, хотя большинство и не думало оказывать сопротивление, а некоторые даже толком и не проснулись. Мы вам покажем, суки, как режим нарушать! Как хозяина по лицу бить! Как бунтовать! Зэчье поганое! На колени, свиньи!
Крики, стоны, мат, гомон… Хриплый собачий лай с улицы, треск выстрелов. Зэков выкидывали на улицу, сгоняли в угол локалки, ставили на колени и заставляли закрывать затылки руками. Кто поднимал голову, тут же получал по ней дубинкой. Или берцами по почкам.
Сергей сразу кинулся в дальний угол барака, где ночевал Сумрак. По пути сбил с ног выскочившего в проем мужика. Положенца на нарах не оказалось. На всякий случай командир заглянул под нары. Пусто. Свалил, что ли?
– Не подходи, с-суки!!!
Сергей обернулся на крик. Сумрак в одних трусах стоял возле сложенных у стены коробок, напоминая римского гладиатора. Руки согнуты в локтях, как у боксера. Чувствуется, мужик крепкий и суровый.
Первый подскочивший к нему боец ощутил силу этих рук на своей персоне. Правый кулак положенца выстрелил, словно из пращи, в центр маски, а левый зацепил подбородок «тайфуновца» снизу. Стокилограммовый сержант рухнул на ближайшие нары, придавив тощего блатного. Рядом с авторитетом тут же выросли несколько угрюмых зэков – трогать котел никому не позволено! Ни «Тайфуну», ни дьяволу, ни президенту страны, если они вдруг пожелают без спроса попить общего чайку или выкурить сигаретку…