Жестокие наследники (ЛП)

— Не делай этого снова, — прорычала я, вдыхая запах грязи и мускуса, исходивший от его кожи. — Не умирай и не заставляй меня ждать.
Мой бешеный пульс хлестал по коже. Его тоже.
Кольцо его рук стало крепче. Осыпав поцелуями моё лицо, он опустил меня на землю. Грозный хмурый взгляд сорвал с его лица улыбку, когда он увидел моё повреждённое лицо.
— Я почти жалею, что он не воскрес.
Увидев, что я нахмурилась, он добавил:
— Чтобы я мог выпотрошить его… медленно… как свинью, которой он и был.
Вместо того чтобы оттолкнуть меня, его вызывающая воспоминания жажда мести соблазнила меня. Возможно, мне следовало оплакать гибель моей невинности. Возможно, я так и сделаю, позже.
Он обвёл края моего синяка взглядом, а затем большим пальцем. Голосом, огрубевшим от эмоций, он спросил:
— Почему ты беспокоилась, что я не вернусь?
— Ты использовал мачете на яблоке, а затем по себе.
— А, — он нахально улыбнулся. — Помнишь, что я говорил тебе об эффективности ручек?
Моё дыхание сбилось, и я поперхнулась на выдохе, тошнота боролась с облегчением.
— Не представляй этого.
Он наклонился и прижался губами к моим губам, как будто желая избавить меня от страданий.
— Мне не следовало тебе говорить.
— Никаких секретов. Никогда.
Он поцеловал меня крепко, и я ответила ему глубоким, изнуряющим голодом. Когда моя разбитая губа начала пульсировать, во мне проснулось здравомыслие, и я отпрянула, высунув язык в поисках свежей крови.
Его грудь превратилась в мрамор под моей вздымающейся грудью.
— Я причинил тебе боль?
— Нет. Я просто боялась, что кровь попадёт…
— Твоя кровь меня не пугает, Трифекта.
— Возможно, моя кровь тебя и не пугает, но она причинит тебе боль.
— Ты забываешь, — улыбка смягчила его тело и выражение лица. — Я большой сильный мужчина.
Улыбка сломила мою оборону, когда я вспомнила тот момент, когда поддразнила его этими словами.
— Я ничего не забываю, и, по-видимому, ты тоже.
Он смерил своей ухмылкой мою улыбку.
— Кроме того, у тебя больше не идёт кровь.
— Снимите комнату. Или пещеру, или что-то ещё, но моя последняя трапеза… которая, кстати, была несколько дней назад… начинает подниматься к горлу, — голос Джии заставил нас оторвать головы друг от друга.
Мы с Римо улыбнулись друг другу, а потом улыбнулись ей. Она подмигнула, подбрасывая яблоко между ладонями.
— Не вернуться ли нам в нашу пещеру, Трифекта?
Его тихое предложение напрягло каждое нервное окончание в моём теле.
— Я бы не отказалась ещё немного вздремнуть, — сказала я, снова встречаясь с ним взглядом.
— Вздремнуть, хах?
— Разве это не то, что ты имел в виду?
Я попыталась соскользнуть вниз по его торсу, но он обхватил меня руками, удерживая на месте.
— Мы поспим. В перспективе.
Я крепче вцепилась в него, как коала, пока его длинные шаги поглощали воду и песок. Как только мы преодолели дугу растущих панема и алоэ, Джия пошла в ногу с Римо, и я попросила его опустить меня. Он этого не сделал. Он пронёс меня через джунгли и переступил порог грота, как будто я была его самым нежным и ценным достоянием. И, возможно, так оно и было, потому что он определённо стал моим.
ГЛАВА 42. ПЕРВЫЙ РАЗ
После того, как Джия пожелала нам приятного сна и исчезла в пещере, расположенной напротив нашей, Римо наконец-то опустил меня на землю, а затем принялся дёргать за свои влажные локоны, красиво их растрепав. Несмотря на то, что некая часть меня находила его страдание очаровательным, я сжала его пальцы и убрала их.
— Мы не обязаны, — руку, которую я не держала, он поднял к шее и потер место, где уже не было синяка от Куполы, — делать что-то, — он прочистил горло, — чего ты не хочешь.
Прилив любви — да, любви — нарастал в такт моей улыбке. Как я могла не любить этого мужчину, который яростно защищал меня ещё до того, как я стала принадлежать ему по закону?
— Хотя мне и было бы ужасно приятно наблюдать, как ты пытаешься заставить меня делать то, чего я не хочу, Фэрроу, прямо сейчас я в настроении делать многое.
  
Шок и веселье заставили его обезумевшие пальцы успокоиться, а затем он расправил плечи и рассмеялся. Прекрасный звук разнёсся по каждой каменной расщелине, песчинке и клетке моего тела.
— Ты такое противоречие.
Я приподнялась на цыпочки, поцеловала его родимое пятно, затем повела его по извилистому проходу, который вёл в наше маленькое убежище, прежде чем у меня самой сдали нервы.
— Противоречие?
— Такой самодовольный и такой застенчивый.
— Застенчивый?
Конечно, не самодовольство заставило его задуматься.
— Да. Застенчивый.
Он издал горловой звук, затем дерзко улыбнулся и закатал подол своей изодранной Хенли поверх сложенного кубиками живота. Он стянул рубашку через голову и швырнул её о стену, где она упала мокрой кучей, а затем взял мои руки и положил их на твёрдую поверхность своей тёплой кожи.
— Всё ещё думаешь, что я застенчивый?
Я покачала головой, пытаясь придумать что-нибудь умное в ответ, но потерпела впечатляющую неудачу при виде такого отточенного великолепия. Я провела кончиками пальцев по каждому углублению и по каждому мускулистому холмику. Его соски затвердели под моими осторожными поглаживаниями, что заставило меня наклониться и провести по одному из них языком, пробуя соль, мускус, мужчину.
Он закрыл глаза, а его дыхание участилось.
— Ебать, Амара…
— Это и есть твой план?
Шок заставил его веки приподняться.
Мои щёки вспыхнули.
— Не могу поверить, что только что сказала это.
Я попыталась отвести глаза, но он обхватил моё лицо ладонями и вынудил меня посмотреть ему в глаза. То, как он смотрел на меня, заставило меня почувствовать себя мухой, попавшей в паутину. В хорошем смысле. Я предположила, что если бы я была настоящей мухой, а он — настоящим пауком, и его намерениями было съесть меня…
— Я не могу решить, выглядишь ли ты испуганной или взволнованной.
Капли света, просачивающиеся сквозь каменный потолок, придали его сосредоточенному выражению резкий контур.
Наверное, потому, что в тот момент во мне было много и того, и другого.
Он провёл ладонями вниз по моим рукам, пока не добрался до запястий. Медленно он поднял их над моей головой. Когда его пальцы коснулись края моей промокшей серой футболки, он спросил:
— Можно?
Я отрывисто кивнула.
Он поднимал её всё выше, и выше, и выше Его покрытые волдырями костяшки задевали рёбра, грудь, скользнули по впадинке между костями, вызывая очаги огня на моей влажной коже. Моя футболка была кинута поверх его рубашки.
Его пристальный взгляд, который не отрывался от моего, опустился ниже, блуждая по каждому изгибу и вызывая мурашки по коже.
— Идеально. Изысканно.
Он провёл своими мозолистыми ладонями по моей коже, и я вздрогнула. Снова встретившись со мной взглядом, он положил руки мне на талию и притянул меня ближе. Мои соски затвердели, его грудные мышцы напряглись.
— Амара Вуд.
— Да? — прохрипела я.
Его руки снова ожили, исследуя мою грудь.
— Когда мы выберемся отсюда, ты пойдёшь со мной на настоящее свидание?
«Да» я бы закричала, но сказала:
— Зависит от обстоятельств.
Его большие пальцы легли на мои соски, и я тихонько застонала.
— Каких? — хрипло выпалил он.
Как мне нравилось выводить его из себя.
— От того, кто нас вытащит. Если Джошуа, то…
Буря пронеслась по его лицу, осветив его такой враждебностью, что я забеспокоилась, что Римо усеет неверрианскую землю прахом Дэниели, как только мы доберёмся домой.
— Я шучу.
Он издал низкое ворчание, как будто не был уверен, что это так.
Я поцеловала его сжатые губы, раздвинула их. Постепенно его гнев отступил, губы смягчились, а большие пальцы перестали давить на мои соски так, словно пытались вывернуть их наизнанку. Одной рукой он по спирали поднялся к моему затылку, а другую переместил ниже, пальцами скользнул под пояс моих шорт с поясом, и остановился на моей голой заднице.