Жестокие наследники (ЛП)
— Пи! Римо, это Пи!
— Мы установили, что это пирог. Мы даже установили, что он волшебный и содержит персики.
Я закатила глаза.
— Нет. Я имею в виду, что это число Пи.
— Как в 3.14? Это всего лишь три цифры.
Моё удивление тем, что он знал основное число, когда в наши дни все во всём полагались на технологии, улеглось из-за его незнания того, что число пи было бесконечным.
— На самом деле это 3.14159…
Когда его глаза стали такими же большими, как пироги Грегора с паранормальными явлениями, мой голос сорвался. Произнесение последующих цифр не имело никакой цели, кроме демонстрации моей любви к математике, что Римо, вероятно, расценил бы как хвастовство, поскольку он был обо мне самого худшего мнения.
— Итак, ты хочешь попробовать 3-1-4-1? — сказал он между двумя гудками.
Я сглотнула, внезапно почувствовав неуверенность. Что, если всплывающее тесто не имело никакого отношения к коробке с сигнализацией?
— Я не знаю. Я больше ничего не знаю.
Я снова провела руками по волосам. Мои локоны, хотя и были всё ещё немного влажными, были без остатков пирога. И мои пальцы тоже.
— Я думаю, это умно, — он положил фотографию в рамке на соседний столик. — Я думаю, мы должны попробовать это.
Я уставилась на Римо, разинув рот. Он подумал, что что-то из того, что я сказала, было умным? Ничего себе.
— Что?
Прежде чем он успел понять, насколько сильно на меня подействовал его комплимент, я выпалила:
— Я не хочу, чтобы нас взорвали, Римо.
Он вздохнул, хрипло и глубоко.
— Может быть, нас просто похоронят под персиковым пирогом.
— И этого я не хочу.
— Это была бы сладкая смерть.
— Я не хочу умирать.
— Тогда давай жить.
Пока я пялилась на мигающую красную точку, он повернулся к клавиатуре и поднял указательный палец. А затем он набрал нужную последовательность.
ГЛАВА 19. ТОРНАДО
Красный маячок сменился зелёным, и в гостинице воцарилась тишина, хотя внутри моего черепа всё ещё звучал звуковой сигнал. На экране высветилось слово «ХОРОШО», за которым последовало слово «ГОТОВО».
Раздавшийся ранее скрежещущий звук разнёсся вокруг нас. Металлические листы втянулись в землю, впуская в помещение прожилки яркого света. Я никогда не думала, что буду счастлива увидеть затянутое облаками небо, но, великая Геджайве, я была на грани того, чтобы пасть ниц перед ней.
Пока я не заметила, что ставни в доме напротив хлопают так же бешено, как квила, напившаяся волшебного вина.
— Эм. Мне кажется, или это ветер…
Почтовый ящик ударился в окно, и я подпрыгнула. Стекло треснуло, и моя кровь превратилась в лёд. Теперь всё ломается?
Я отступила так быстро, что врезалась в стол, а затем в стул. Внезапно дерево — взрослое, здоровенное дерево — покатилось по улице, его корни извивались, как у волитора. Когда корни поднялись, перевернув дерево на покрытую листьями крону, Римо бросился через всю гостиницу.
— Нам нужно попасть в подвал!
Его рев в сочетании с ударом ствола о тротуар заставил моё сердце бешено заколотиться о молнию комбинезона.
— Амара!
Кусок забора из белого штакетника врезался в окно, потрескав его во всех местах, которое пощадил почтовый ящик.
Я огляделась по сторонам.
— А не попробовать ли нам добраться до поезда?
Огненно-рыжие волосы Римо развевались, как будто ветер каким-то образом проник сквозь трещины в фасаде. Если не считать оглушительного воя, внутри по-прежнему было тихо.
— Вокруг летают огромные деревья, а ты хочешь выйти на улицу?
— Если мы не можем умереть…
— А что, если можем? Что, если прошлый мир просто создавал иллюзии, и моя смерть была одной из них? Нам нужно спуститься в подвал. Сейчас же, Амара!
Я развернулась и направилась к лестнице, которую заметила раньше, затем сбежала по цементным ступеням. Римо следовал за мной по пятам. Звон стекла где-то в гостинице напугал меня, и я, споткнувшись, проскочила последние три ступеньки, выбросив вперёд руки. Официально я терпеть не могла лестницы. Крепко зажмурив веки, я упала. Сначала мои ладони ударились о бетон, а затем и колени. Хотя моё лицо не пострадало от неуклюжести, локоть снова пронзила боль.
Я отдёрнула свою раненую руку, но осталась сгорбленной, хотя всё, чего я хотела, это свернуться калачиком и зализать свои раны.
— Амара?
Медленно, дыша сквозь боль, я открыла веки.
Римо сидел передо мной на корточках.
— Ты в порядке?
Нет, со мной было не всё в порядке. Мы разгадали код только для того, чтобы попасть под долбаный торнадо?
Он приподнял моё лицо.
Я повернула голову так, что оно соскользнуло с его огрубевшей ладони, не желая доставлять ему удовольствие видеть, как мне больно.
— Я в порядке.
Я покачнулась на пятках и уставилась на блестящий бетон под своими согнутыми ногами.
Беспокойство Римо повисло в воздухе между нами, заряжая его. Если только это было отнюдь не беспокойство. Если только это не было самодовольством из-за того, что я была так чертовски слаба без своих способностей.
Где-то над нами треснуло дерево, и Римо вскочил на ноги, затем бросился к входу в подвал. Бросив взгляд через плечо, я увидела стол, катящийся вниз по лестнице. Мне нужно было убраться с дороги, но почему-то я не могла найти в себе силы подняться и спастись. Какой в этом был смысл?
Римо застонал, и я подумала, что его ударили, но обнаружила, что он упёрся плечом в дверь. Петли заскрипели, когда он навалился на них всем своим весом. Либо это была самая тяжёлая дверь, либо её заклинило. Деревянная столешница заскрипела, застряв между стенками лестницы. Пот блестел на лбу Римо, пока он тужился и тужился. Мне следовало встать и помочь ему, но вместо этого я сидела на месте, и мой гнев пенился, как белые «барашки». Мне хотелось закричать, как тогда, в пустыне кактусов, но всё, что я сделала, это причинила боль своим лёгким.
Сквозь вой ветра раздался оглушительный треск, а затем столешница раскололась надвое, как крылья бабочки, и полетела прямо на меня. Я крепко зажмурила глаза, уверенная, что меня вот-вот ударит, но удара так и не последовало. А потом ветер перестал дуть, и мои волосы перестали развеваться вокруг лица, как водоросли в Глейде.
Щёлкнула задвижка, за которой последовал гулкий удар.
Я открыла глаза, но ничего не увидела.
Либо Римо закрыл дверь, потому что не было ни малейшего лучика света, либо я была мертва.
Я услышала тяжёлое дыхание. Моё, но и чьё-то ещё.
Я догадалась, что всё ещё жива.
Что-то мягко ударило меня по колену. Я предположила, что это ботинок Римо, пока он не заговорил, и я поняла, что он не стоит надо мной.
— Как думаешь, ты сможешь сделать фейский огонь из виты?
Сглотнув, я сжала ладони вместе и стряхнула пыль. Её нити засветились в темноте, когда я вытянула и сплела их в шар, который подбросила вверх. Он взмыл к потолку и осветил тесное помещение, отблескивая на полках, заставленных стопками винных бутылок, и выделяя края столешницы, под которой стояли две большие белые коробки с отверстиями.
Римо стоял, прислонившись к двери, и тяжело дышал. Его глаза пробежались по моей всё ещё стоящей на коленях фигуре.
— Ты в порядке?
Нет, я была не в порядке. Я была в полном беспорядке. Сломанный, бесполезный беспорядок. Я прикусила губу и отвела слезящийся взгляд. Когда я увидела, что ударилось о моё колено сбоку, мои коренные зубы заскрежетали друг о друга. Это был не пирог, но почти такое же отвратительное. Я подобрала безупречное яблоко и здоровой рукой запустила им в стену из бутылок. Его блестящая красная кожица не порвалась, белая мякоть не разлетелась брызгами. Оно просто отскочило назад и завалилось на бок, как будто было сделано из резины.
Я прижала больную руку к груди, пытаясь оценить, была ли боль такой же, как на Станции Обмана, или она ощущалась иначе. Каждый сантиметр кожи и кости болел чертовски сильно, что я вообразила, будто на этот раз у меня был перелом. Как я смогу взобраться на скалу только с одной рукой?