Сказ о пеньковском оборотне (СИ)

Я совсем не боялась. Зачем? Это же Лео. Он не причинит мне вреда. Сейчас я приняла его таким, каков он есть и, если он и выпьет меня до капли, я разрешаю ему это сделать и сдаюсь добровольно. Это его жизнь, а без него не было бы жизни во мне. И если он хочет, то может забрать мою жизнь себе, я даже рада буду поделиться. Ведь без него жить я не смогу. Может, Куница и не врала? Он все же причаровал меня… Но как?
Какие-то теплые капли обожгли запястье, взорвали его режущей болью, я застонала.
— Тише, тише… Спокойно. Ты много крови потеряла. Восстановление пойдет быстро, но несколько минут дискомфорта все же придется вытерпеть. — Опять боль, но уже в куда меньших пропорциях. Я приоткрыла слезящиеся глаза. Лео склонился надо мной, виновато улыбаясь, его собственное тончайшее запястье слегка кровоточило, но живительные капли для меня не прошли даром — гудение в голове ушло, лодыжка окрепла, запястье стянулось новой кожей, а общая слабость прошла, как не было. Он вылечил меня! А я-то подумала…
Мне стало очень стыдно, щеки залило краской, я отвернулась.
Он же расценил это по-своему:
— Ты все еще на меня дуешься? Ну, прости — вел себя, как дурачок малолетний. С тобой я вообще не знаю… — Он не успел договорить, потому что я порывисто обняла его, сжав в объятиях. Все эмоции меня оставили, вновь приглушенные апатийным шоком. Только он. Его сердце рядом с моим, его руки на моей спине, его дыхание, знакомый запах чуть солоноватой корицы… Наконец-то в безопасности. Но…
— Лира! О, жена моя, что же случилось с тобой?! — Голос, преисполненный чудовищной боли и страдания.
Мы одновремено обернулись. Около Волчицы склонился огромный мужичина с торчащими во все стороны огненно-рыжими волосами — известный истребитель нечисти из таверны. Его могучие плечи подрагивали от рыданий, громогласные всхлипы сотрясали воздух, крокодиловые слезы дождем катились по вмиг взмокшей рубахе. Как он, должно быть, любил ее! Лео спокойно смотрел на убивающегося мужика и только качал головой. Да и что тут скажешь? Извините, но я по ошибке угрохал вашу жену, приняв ее за другого оборотня? Ой, вряд ли ему это поможет! Охотник заметил нас, и глаза его знакомо воспылали. О нет! Опять! Я с трудом поднялась на ноги и тихо заговорила:
— Не стоит злиться на нас. Она не погибла бы, если бы не ваша неосмотрительность. Мы тоже охотники и подвернувшихся оборотней не коллекционируем. Мы их уничтожаем. И не видим в этом ничего плохого. Вам надо было пристальнее следить за своей женой, сажать ее на поводок, в конце концов! Теперь вы ненавидите нас, смотрите волком, простите за каламбур, — но ведь так и есть! — и лелеете мысли о нашей скорой смерти. Но подумайте сами — так ли уж мы виноваты? — Мои слова были жесткими, бьющими в самое сердце, но я о них не жалела — слова эти были чистой правдой. Ну, почти…
Я думала, что он сейчас сорвется, бросится на меня, вгонит в мой живот эту красивую железку, что так приятно блестит в его руке. Я так думала. Но он, постояв с минуту в полной прострации, со вздохом опустил меч и хрипло сказал:
— Да, ты права, малявка. Лира, конечно, баба хорошая, но вот когда звериные инстинкты в ней играют — будь здоров! Я вам по секрету скажу, что знала она этого Пеньковского оборотнягу, знала, как родного сына.
— Он ведь был ее созданием, так? — Дошло до меня.
— Ага. До встречи со мной она была буйная, настоящая королева. Натюкала таких, как Кир энтот, а потом как остепениться вздумала — пошло-поехало. Не отпускали ее детки-то! Я ей, конечно, пособил самую малость, но этот ее выродок… даже я не смог его завалить! Кто ее-то хоть утихомирил навеки? Ты, что ли, малявка?
— Нет, — Я отошла в сторону, кивая на вампира, который все так же сидел на земле и фыркал, ожесточенно натирая нос. Ну как кот! — Вот он.
Громила окинул Лео оценивающим взглядом, в котором явно проскользнуло недоверие. Я знала, как Лео выглядит со стороны — очень молод, почти мальчик, огромные глаза с нереальным для человека разрезом глядят устало и даже как-то испуганно, некогда украшающая его лицо бородка давно сбрита (по моему же настоянию…), тонкие руки охватывают длинные, хоть и сильные, но все же на вид слишком изящные (чтобы быть настоящими!) ноги, прижатые к груди — детская, хрупкая поза, никак не сочетающаяся с нечеловеческой силой и двухтысячелетним разумом. Разумеется, охотник этого не знал и смотрел на Лео, как на несмышленого ребенка:
 
— Тут что — кто-то открыл детский сад? Посылают детей воевать, а сами… — Кого же он имел в виду, он не пояснил и на какое-то время замолчал.
— Я ему не понравился! — Обиженно прошептал мне Лео. В его носу вновь засвербил чих, и он отчаянно фыркнул. Я даже засмеялась — так он смешно при этом выглядел!
— Все в порядке. — Я поспешила успокоить вампира, поминая его «детский» синдром. Кто знает, во что выльется его обида? Он успокоился. А вот в голове охотника явно что-то дозрело:
— Ну, малый… — Он окинул Лео еще одним сомневающимся взглядом. — Моя женушка была сильна…Я пожму тебе руку, не побоюсь этого сделать, ведь ты, видно, не промах. — И протянул навстречу Лео ладонь, как-то натянуто улыбаясь. Мне эта улыбка показалась такой странной… Так улыбается палач, накидывающий на шею судимого веревку! Что-то… И не успели первые червячки беспокойства зародиться в моей душе, как охотник знакомым Кунициным движением дернул Лео на себя, и…
— Лео-о-о-о! — Мой истерически-отчаянный визг разлетелся на весь лес — охотник, плотоядно улыбаясь, ловко насадил — другого слова не подберешь — вампира на свой клинок, вдавив его до упора, так, что острие, разорвав куртку, вышло под левой лопаткой, темное от крови. Лео как-то сдавленно охнул. Тихонечко так. Но для меня это прозвучало, как пушечный удар в миллиметре от уха. Какую же, наверное, боль сейчас почувствовал вампир!
Охотник прижал к себе Лео, который по сравнению с ним и в самом деле казался ребенком, еще больше вдавливая оружие и не прекращая приток боли. Казалось бы — больше и некуда, но… Спина Лео выгнулась, и до меня дошло, что же делает рыжий силач — проворачивает клинок в ране, еще больше увеличивая и так не маленькое отверстие! Вампир не издавал ни звука, что еще больше раззодоривало маньяка, а меня пугало.
Вз-жик! — полоска зеленой крови вылетела вместе с виртуозно выхваченым мечом. Лео вздрогнул и пошатнулся, когда охотник все же соизволил отшвырнуть его от себя. Я не видела его лица, но могла с уверенностью сказать, что из носа его тоже тончайшей ленточкой змеится кровь. Такая целебная. Пропадающая впустую.
Лицо охотника я видела вполне отчетливо — испуг, смятение, страх.
— Ты… Ты что? что ты такое?! — Надтреснутый от ужаса голос. Он знал, что в такой момент человеку полагается тихо умереть. Давно полагалось. Ну, дружочек, прости, что не предупредили — Лео-то не человек. И он…
— Ну знаешь! — Чуть хрипловато возмутился Лео.
Я почувствовала на губах что-то соленое — опять слезы? Вот так. Разум-то знал, что какой-то деревенский охотник с ржавым мечом, рубящим разве что капусту, не может причинить вампиру какой бы то ни было вред, но вот пойдите, убедите в этом глаза и столь хрупкую нервную систему! Странная заторможенность с меня спала, сменившись неподдельной злостью — меня шпыняли, били, ругали, ломали, а я — молчи?! Ну уж нет! Только не в этой жизни! Я только открыла рот, чтобы начать ругаться по настоящему, как…
— Мия, малышка, отвернись, будь добра! И уши, по возможности…ну, закрой. — Все так же хрипло попросил Лео, досадливо морщась. Охотник побледнел так, что веснушки пропали.
 
— Но… — Начала было возмущаться я.
— Никаких «но»! — Строго прервал меня Лео. — Ты забыла, что я вообще-то умираю! А слово умирающиего — закон! Отвернись живо!
Я, глотая ненормативную лексику, послушно (только с виду) развернулась на сто восемьдесят градусов и прикрыла уши. Мне страстно хотелось хоть одним глазком взглянуть, что же происходит за моей спиной, но я знала не понаслышке, что если Лео просит что-то сделать, значит так и надо.