Наоборот (СИ)

— Простите, я что-то совсем забылся… — Тенеан хотел убрать руку и отодвинуться, но был остановлен.
— Ос-оставь…
Миранда продолжала описывать то, что её окружает и собственные ощущения. Фразы были всё такими же короткими, иногда возникали паузы, заминки. Иногда не хватало слов и Тенеану приходилось угадывать и подсказывать — он же не был способен почувствовать всё. Видел, слышал и лишь немного ощущал, но всё равно был ужасно рад, не только потому, что выбрался за стены города, но и потому что видел, наконец, отклик. Неумелый, неловкий, но было видно, что Миранда старается, что она действительно хочет понять, научиться. Хотя «учить» — не совсем верное слово, куда правильнее будет сказать «разбудить».
Потом Тенеан предложил прогуляться, перед этим убедив Ми-Эр снять обувь. Он собирал цветы, просил описать их, своё отношение к ним. С последним возникали трудности, если внешность объектов воспринималась нормально, запах удавалось как-то описать, то вот определять симпатии, антипатии или ещё хоть что-то в отношении окружающих её вещей Ми-Эр не привыкла и, в общем-то, не умела.
Для неё в порядке вещей думать о полезности или бесполезности, нужности или ненужности. Но нравится ли… Что такое это самое нравится? Как его определить, какие у нравящегося критерии? Их нет? Это всё индивидуально? А как тогда определять? Если она ошибётся со своим «нравится»? Как вообще можно опираться только на своё мнение? К чему может привести обилие разных мнений? Хотя… Наверное, об этом может рассказать история.
— А вот ты… — Миранда рассматривала какой-то бледно-голубой цветочек, пока Тенеан думал, что бы ещё сорвать. Подняв голову, он вопросительно посмотрел на неё. — Что ты ощущаешь?
— Я рад оказаться тут, я рад слышать вас. Мне нравится, когда вокруг много зелени, а ещё я люблю лиловые цветы. Сегодня хорошая погода, ясная, поэтому всё кажется ещё ярче. Птицы приятно поют, из-за ветра всё шелестит. Мне нравится это, в городе для меня слишком тихо, словно всё уснуло. Раньше все звуки не исчезали даже ночью. — Вздохнув, он поднялся и посмотрел на букет в своих руках. Наверное, стоит поставить его на кухне.
— А запахи? Тебе нравятся эти запахи? — спросила Миранда, наблюдая за тем, как блестит на солнце металлический корпус, как Тенеан щурится, смотря на небо. Небо было красивым, но ужасно далёким. Холодным.
— Я, — он невесело усмехнулся, — не различаю запахов. И вкус. Плохо ощущаю то, чего касаюсь, почти не замечаю температуры… Как бы я ни хотел всё это узнать, я не могу. Технологий моего времени не хватает. Или, может, создателю просто не хватило времени довести до ума все системы.
— Скучаешь?
— Конечно. Меня ведь словно вырвали из моего мира и поместили в какой-то другой, в котором всё чужое, в котором я чужой. И всё не так.
— Прости… — так тихо прошептала Миранда, что и различить было нельзя. Это ведь из-за неё, из-за того, что она его починила и включила.
Зачем было делать это? Теперь она не может найти покоя, а он вынужден чувствовать себя не на своём месте. Глупая неразумная прихоть, пусть и прикрытая мыслью, что надо изучить неизвестную модель. Глупость и эгоизм. Эгоизм… Похоже, даже тогда в ней было что-то от человека. Вредное ненужное что-то, на которое она не обратила вовремя внимание, не исправила, а теперь уже поздно. Теперь ей самой этого… Не хочется? Именно так. Неразумно отрицать очевидное, даже если это очевидное противоречит привычному и «правильному».
— Я не хочу. — Миранда остановилась и заглянула Тенеану в глаза. Блеклые, будто стеклянные, холодные, но смотрящие как живые. — Ты можешь быть против, но я не хочу… Отключать тебя. Это разумно. Правильно. Но не могу.
Тенеан удивлённо сморгнул. С чего вдруг Миранда заговорила об этом? За её мыслями иногда слишком сложно уследить, даже слова не всегда в этом помогают — слишком уж всё отрывочно. А потом он улыбнулся. Впервые взгляд хозяйки можно было назвать тёплым, в нём наконец-то виднелась жизнь. Если верить в то, что глаза — зеркало души, то в этом янтарном зеркале наконец что-то промелькнуло, зашевелилось.
 
— Не корите себя. Конечно, мне не по душе произошедшие в мире изменения, но я не прошу об отключении. Я хочу жить рядом с вами.
— Тобой. Не вами. Не надо на «вы», — попросила она, отводя взгляд.
Он улыбнулся и кивнул, а думал ведь, что Миранда так и не заметит этой разницы в их обращениях друг к другу.
Вскоре пришло время возвращаться, увы, но оставаться за городом вечно нельзя. Миновав стены, Ми-Эр посмотрела вокруг и невольно поёжилась. Будто город обесцветили, забрали все краски, оставив лишь несколько ярких пятен. И небо казалось другим. Дома словно протыкали его, ограничивали, не было того ощущения свободы и бесконечной глубины. Тенеан кивнул понимающе, он ощущал что-то похожее, но принесённый букет ещё несколько дней будет напоминать обо всей той красоте, а потом, может, им снова удастся выбраться.
По возвращении Ми-Эр засела в мастерской. Надо было продумать, как чинить проблемного робота, подыскать нужные детали, просмотреть заказы, свериться с расписанием и ещё множество всяких мелочей. Возвращение в это привычный распорядок вещей успокаивало, заглушало странные мысли. Она на своём месте, она делает то, что должна, ничего лишнего, ничего неразумного, ни к чему никак не надо относиться.
Вот только мельтешащий рядом робот не давал полностью погрузиться в это спокойствие, вечно что-то спрашивал, уточнял, предлагал. Само его присутствие напоминало об ошибочности текущего положения вещей.
Иногда Ми-Эр ловила себя на том, что задавала себе вопросы, подобные тем, что озвучивал за городом Тенеан, и мысленно на них отвечала. Но теперь было труднее, так как всё вокруг оказалось слишком похожим. Правда, она заметила, что генераторы типа RRF ей нравятся больше, так как, благодаря своей форме, они подходили многим роботам, а более гибкие настройки у схем TiO пускай и считались менее надёжными, зато с ними действия роботов становились точнее и лучше адаптировались под внештатные ситуации, в отличие от тех, при создании которых использовались схемы DEnO. А ведь даже об этом не приходилось задумываться, применялось то, что было указано в базе данных. Проверенное и «идеально уместное».
Тенеан, тем временем, поставил цветы и «договорился» с системой о том, что ужин будет готовить он. Шеф-поваром он, конечно, не был, но пытался иногда учиться у жены создателя. Выходило не слишком хорошо, потому что он совершенно не ладил с тем, что нужно добавлять по вкусу — вкуса то нет. Так что либо чего-то выходило мало, но это хоть было поправимо, либо слишком много, из-за чего еда оказывалась испорчена однозначно и бесповоротно. Но раз уж Ми-Эр не обращает внимания на вкус… Либо и так пойдёт, либо придётся научиться замечать и высказывать свои пожелания.
— Это… — Ми-Эр вернулась из мастерской и застыла, смотря на стол. Ваза, букет и тарелка с чем-то странным. — Что это?
— Это еда, Миранда. — Тенеан с довольным видом осматривал приготовленное.
Создатель бы, наверное, сказал что-то вроде: «Неплохо, выглядит съедобно, но тебе ещё учиться и учиться».
— Но еда выглядит иначе, — возразила Ми-Эр, с едва уловимым подозрением во взгляде косясь на содержимое тарелки. — Она не похожа на продукты.
Усевшись за стол, Ми-Эр взяла вилку и теперь думала, с какой стороны подступиться к этим видоизменённым продуктам. Их что, так и ели раньше? Когда можно угадать, из чего оно было приготовлено. Когда её учили готовить, суть дела сводилась к тому, что в результате должна получиться однородная безвкусная смесь, в которой не понять того, что было добавлено. В которой вообще ничего не понять, кроме температуры. Ведь смысл еды в поддержании жизни, в выверенном составе с верной концентрацией всех необходимых для исправного функционирования веществ. Употреблять похожие на первоисточник продукты всё равно, что заправлять машину непереработанной нефтью.
— Нет, именно так еда всегда и выглядела. А ещё, по идее, она должна иметь вкус и запах, и иногда для её употребления надо использовать сразу и нож, и вилку. По крайней мере, мне так говорили. — Тенеан усмехнулся и сел рядом.