Дон Кавелли и Рука Бога

Вероятно, лучше всего подошел бы профессиональный переговорщик. Однако ему не хватило бы знаний, чтобы убедительно выдавать себя за посланника Ватикана. Кроме того, время поджимало, невозможно за такой краткий срок найти человека, который гарантированно сохранил бы тайну. Таким образом, положение Кавелли, как ни крути, уникально: он может связаться с Монтекьесой как «человек, имеющий отношение к Ватикану», но в то же время, если дело дойдет до огласки, можно совершенно справедливо и с чистой совестью отрицать при общении со СМИ, что кто-либо из официальных представителей папы общался с миллионером-террористом. Как бы безумно все это ни звучало, но Кавелли, наконец, осознал, что в этом деле у Ватикана просто нет другого выбора. Его кандидатура в качестве переговорщика — это довольно сомнительный вариант, но это единственная возможность для папского престола хоть как-то повлиять на ситуацию. Он, Кавелли, конечно, недостаточно подготовлен для подобной задачи, но альтернативы нет и не предвидится.
  
Кавелли не имел ни малейшего представления о том, как отговорить Монтекьесу от его замысла. Очевидно, что этот человек — маньяк, одержимый, взявший на себя роль Божественного провидения, а таким людям обычно недоступны никакие разумные доводы. А если попробовать рассуждать не рационально, а построить диалог в рамках религиозного дискурса? По крайней мере, это позволит понять, что творится у террориста в голове. Но сочтет ли он Кавелли достойным себя собеседником, учитывая то, что он уже несколько раз разговаривал с самим папой римским?
Кавелли повернулся и пошел в гостиную. Сейчас все его размышления не имели никакого смысла. Для начала надо познакомиться с Монтекьесой. Придется импровизировать. Шансов на успех маловато, но он чувствовал, что обязан хотя бы попытаться остановить весь этот ужас. Он сел за стол, схватил блокнот и начал набрасывать краткие заметки. Касались они в основном того, как выдать себя за доверенное лицо римского папы.
Скорее всего, Монтекьеса захочет увидеть какое-нибудь письменное подтверждение его полномочий. Но у Кавелли нет никаких специальных ватиканских «верительных грамот», тем более нет у него и так называемого celebret — удостоверения личности, положенного каждому священнику. Но, возможно, это подойдет… Он выдвинул ящик старинного стола и сунул в карман ватиканский паспорт.
Кроме того, большое значение имеет место встречи. Он потянулся к телефону и набрал номер монсеньора Лонги. Кавелли спросил его, можно ли ему воспользоваться конференц-залом в штаб-квартире римского «Опус Деи». Лонги помолчал несколько мгновений, а затем ответил подчеркнуто небрежно: «Полагаю, что вам это нужно для университетского мероприятия? Не вижу никаких препятствий в том, чтобы удовлетворить вашу просьбу. Будем рады помочь вам, синьор Кавелли. Сообщите мне, когда именно вам понадобится помещение».
Кавелли, улыбаясь, покачал головой, поражаясь тому присутствию духа, которое способен проявить высокопоставленный клирик в критической ситуации. Даже если кто-то прослушает этот телефонный разговор, его содержание не бросит ни малейшей тени на Ватикан. Идея, связанная с «Опус Деи», совсем не плоха. Монтекьеса сам был членом этой организации, поэтому он будет чувствовать себя там в полной безопасности. А здание хоть и не принадлежит Ватикану, но все же было для него знаковым, и встреча, таким образом, приобретала официальный характер. К тому же резиденция «Опус Деи» располагалась по двум разным адресам и имела два входа, а значит, никто не увидит, как он и Монтекьеса вместе заходят в одно здание. Так что, по-хорошему, вообще никто не сможет с уверенностью утверждать, что эта встреча когда-либо происходила. Однако для начала надо ее организовать. Как Монтекьеса отреагирует на его звонок?
Кавелли почувствовал, что его прошиб холодный пот. По крайней мере, есть шанс, что его имя поспособствует некоторому изначальному доверию. В его семье веками существовал обычай давать детям мужского пола имена, которые в сокращенном виде звучали как «Дон». Так что он подозревал, что среди его предков имелась целая толпа Донато и Спиридонов, как его отец. Вероятно, предполагалось, что обладателям таких имен будет вольготнее житься в Ватикане, потому что краткая форма каждого имени напоминала общепринятое вежливое обращение к священникам. Но иногда эта маленькая хитрость давала крупные преимущества и за пределами Ватикана. Похоже, что сегодня тот самый случай.
Кавелли быстро достал листочек с телефонным номером Монтекьесы и позвонил. Он успел услышать три гудка, после чего в трубке раздался дружелюбный голос:
— Алло?
Он нервно покосился на свои заметки.
— Добрый день, вас беспокоит Дон Кавелли. Я звоню из Ватикана.
Голос на другом конце провода стал еще более приветливым.
— Ну и отлично. Надеюсь, у вас для меня хорошие новости?
Манера общения Монтекьесы обескуражила Кавелли. Он говорил так, словно речь шла о планировании коктейльной вечеринки. Трудно было представить, что обладатель этого голоса задумал массовое убийство невинных людей. Возможно ли, что Лонги ошибался? К сожалению, это маловероятно. Кавелли решил придерживаться в разговоре той тактики, которую заранее для себя наметил. Только первая его фраза содержала правду и ничего кроме правды, но теперь пришло время для лжи. И отвечать за нее будет лично он, а не Ватикан, который должен оставаться в стороне от всех возможных скандалов и потрясений. Он на мгновение закашлялся.
— Во-первых, я хочу передать вам благословение святого отца. Он попросил меня как можно скорее договориться с вами о встрече. Вы сможете встретиться со мной сегодня?
Голос Монтекьесы буквально прогремел из трубки:
— Я буду в Ватикане через два часа.
К такому повороту Кавелли был не готов.
— Думаю, нам стоит выбрать другое место… Э-э-э… — он выдержал паузу, подражая клирикам, мастерам тонких намеков и обтекаемых формулировок. — Для встречи лучше подошел бы более укромный приют. Вы понимаете, взгляды всего мира обращены к Ватикану.
Монтекьеса рассмеялся.
— Конечно, как это неосторожно с моей стороны. И что вы предлагаете?
— Мы подумали о доме на Виале Бруно Буоцци. Вам это подойдет?
— Отличная идея. Скажем, в… восемнадцать тридцать?
— Превосходно.
— Благодарю вас, Дон Кавелли. Да пребудет с вами Господь.
Затем связь прервалась.
  
XII
 
Итальянская публика с поразительным равнодушием восприняла новость о вспышке чумы на круизном лайнере в порту Генуи. Конечно, все сожалели о жертвах, но меньше, чем, допустим, сочувствовали бы пострадавшим от цунами где-нибудь в Азии. А все из-за того, что жертвами чумы оказались состоятельные люди, которые попали на корабль, чтобы наслаждаться жизнью в свое удовольствие — по крайней мере, пассажиры. Хоть это и не говорилось вслух, но многие считали, что в какой-то мере они сами виноваты в том, что с ними произошло. Эту новость воспринимали примерно так же, как падение метеорита в Сибири. То, что это произошло, несомненно, прискорбно, по-своему любопытно, но очень далеко. Это не касалось всех и каждого, не затрагивало обыденную жизнь, поскольку все причастные уже мертвы и от них уже не исходит опасность заражения.
Один из второстепенных консервативных политиков даже призывал по телевидению не пускать в Италию тех, кто прибыл на самолетах или кораблях из Бразилии. Чего-то подобного он требовал еще во время последней эпидемии Эболы в Африке. Но в обоих случаях его призывы не нашли сторонников и остались без ответа. В конце концов власти распорядились использовать в портах и аэровокзалах дистанционные термометры, которыми стали мимоходом проверять всех прибывающих пассажиров, выискивая тех, у кого повышена температура. Оказалось, что и эта мера была почти чрезмерной, поскольку выяснилось, что среди прибывших из Бразилии не зарегистрировали ни одного случая заражения чумой.
Вся эта история стала рассматриваться как несчастное стечение обстоятельств, почти как крупный проигрыш в лотерее, который, по всеобщему разумению, просто не мог повториться.